Дружинин А. В.: Из "Дневника"

ИЗ «ДНЕВНИКА»

1855

23 ноября. Среда.

Вчера обедал у Некрасова с новыми, весьма интересными лицами: туристом Ковалевским и Л. Н. Толстым. Оба из Севастополя1. I like both1*.

24 ноября. Четверг.

... Вчера встал поздно. Работал мало. Был поутру Тургенев <...> Обедал дома. Спал, чему мешала топившаяся печь. Потом у Саши2 до 81/2 часов. Потом к Тургеневу. Совещание о юбилее Щепкина3. Публика огромна. Новые лица — поэт Тютчев, Бенедиктов, Бахметев. Остальные более или менее известны. Корш и «Русский вестник». Выгоды фуражек. Ермил Костров4 в приапизме. Гончаров и Никитенко. О вечерах у министра Уварова.

Воскресенье. 27 ноября.

... Вчерашний день был чернокнижен5, разнообразен и, надо прибавить, — счастлив <...>. Обедали у меня Панаев, Языков, Григорий6, Тургенев и Каменский <...>. К 9 часам съехались приглашенные на дачу Галлер: Толстой (Лев), Краевский, Тургенев и Дудышкин. После долгих хлопот с экипажами — выехали. Болтали всю дорогу. Дача недалеко от заставы. Бал весьма хорош. Нас приняли как родных. Лиза, Соня, Авдотья Михайловна, Саша Жукова7 (Марья Петровна приехала под конец). <...> Краевский и Толстой пленены Александрой Николаевной8. Едва мог я их извлечь из бала. Все были довольны.

Понедельник. 28 ноября.

Вчера спал долго. Не работал ничего. Никто не был поутру. В 4 часа выехал из дома, причесывался, покупал перчатки, был у Некрасова и все-таки явился рано <...> Ермил явился первый. Пришли потом сам хозяин, Тургенев и Толстой, Дудышкин и еще кн. Долгорукий, известный тем, что был медиком в Севастополе9. Обедали хорошо и пили много. Было весело. Рассказы Долгорукова занимательны, хотя печальны. Севастопольские bon-mots2* просто прелесть.

После обеда было пение и музыка. Долгорукий хорошо пел французские и цыганские песни.

Во вторник было несколько гостей поутру и помеха в работе <...>. Обедал у Некрасова с Каменским, Тургеневым, Толстым и Языковым. Толстой занемог и остается в Петербурге <...>. После обеда мы с Языковым дремали, остальной народ играл в карты <...>.

Вчера поутру работал, и, кажется, хорошо <...>. К Тургеневу, и обедал у него с Надей, Толстым и Долгоруким, после явились Фредро, довольно милый юродивый, и Иславин10, менее мне полюбившийся. Пели, врали, слушали рассказы о Севастополе и засиделись до полночи.

Воскресенье. 4 декабря.

В пятницу был обед в Шахматном клубе11 — первый опыт литературных обедов и вечеров <...>. Съехалось много наших — Панаев, Гончаров, Полонский, Тургенев, Толстой, Долгорукий и Языков, одним из первых, чего и надо было ожидать. Присутствие новых гостей в клубе, по-видимому, было приятно его членам и старшинам. Я сидел между Дудышкиным и Андреасом12, против меня Толстой, Иславин13, Одоевский и Заблоцкий. Краснокутский привез известие о взятии Карса <...>. После обеда читали описание юбилея Щепкину, привезенное Краевским14 <...>.

В субботу же день прошел тише и спокойнее <...>. Попал к Тургеневу. Обедал еще бородатый Максель, а после обеда Толстой читал очень хорошие главы из своей «Юности» <...>. Вечером я свез Толстого к А. М. Тургеневу, и до половины первого мы предавались тихой беседе.

Понедельник. 5 декабря.

... День провел уединенно <...> побыл у Тургенева <...>. Толстой представил мне мальчика — поэта Апухтина, из училища правоведения.

Вторник. 6 декабря.

Вечер кончил у Тургенева с Толстым, Иславиным, Панаевым и кн. Оболенским, новым лицом, играющим довольно заметную роль по административно-литературной части15.

Среда. 7 декабря.

Обедали у Некрасова. Гелеодор, сильно свирепствовавший в пользу Клейнмихеля16 и потому прозванный advocat des causes perdues3*, Толстой, Бекетов, Иван Иваныч с супругой. Перед обедом был Гончаров — он поступает в цензора. Толстой вел себя милейшим троглодитом17, башибузуком и редифом. Он не знал, например, что значит цензурный комитет и какого он министерства, потом объявил, что не считает себя литератором18, и т. д. Мы проехали к больному Тургеневу, и там сей лаз19

Пятница. 9 декабря.

... Вчера утром ездил, получал деньги из конторы «СПб. ведомостей», был у Палацци и у портного, заезжал к Тургеневу. Вечером я, Панаев и Толстой поехали на дачу Галлера. <...>

Меня начинает сокрушать поведение Саши Жуковой20—21, но сокрушать, пленяя. Это особый тип русской гризетки, о котором стоит подумать. Толстой тоже пленен ею до крайности.

Суббота. 10 декабря.

Пятница была проведена таким образом: утром набрасывал фельетон и исправлял статью о Гончарове,22, которой я доволен. Обедал у брата <...>. Конец вечера, то есть до 11/2, провел у Тургенева, где по случаю болезни хозяина происходят отличные рауты. Были Надя, Краснокутский, Фредро, Маркевнч, Жемчужников, а потом Иславин, Толстой и Панаев <...> был спор о Саше и Наде23, однако и изящному посвятили несколько времени, читая сцены из комедии Островского «Не так живи, как хочется». Груша в комедии всех пленила.

Понедельник. 12 декабря.

Воскресенье — день истинно башибузукский, дикий и глупый. Из дома выехал я в 7 часов к Иславину24. Ждем Толстого до 9 — вотще. Заезжаем к нему, нам говорят, что он, Тургенев, Соллогуб и другие лица в Hotel Napoléon. Что бы это значило? Едем туда, и дело объясняется. Башибузук закутил и дает вечер у цыган на последние свои деньги. С ним Тургенев, в виде скелета на египетском пире, Долгорукий25 и Горбунов. Пение, танцы, вино и прочее. <...>

Среда. 14 декабря.

... Явился вчера приехавший Васенька Боткин, а за ним Гончаров. Беседовали, сообщали новости, любезничали <...>. Пришли Языков, Панаев и Тургенев с обеда у Ковалевского, Тургенев в великом озлоблении на башибузука за его мотовство и нравственное безобразие26.

Четверг. 15 декабря.

Обед у Некрасова. Были Тургенев, Толстой, Дудышкин, Иславин и Васенька27. Говорено было о русских критиках, о каком-то Реймерсе28 в Адрианополе <...>. Затем, что-то съев в кондитерской Пассажа, прошли к Ивану Сергеевичу. Там были Айвазовский, Кемецкий, Маркевич, Фредро, Огарев, Долгорукий, Горбунов и Эдельсон, рыжий господин не очень привлекательного вида. Огарев читал свой «Зимний путь»29—30, поэму, всех восхитившую, кроме меня <...>.

Вторник. 20 декабря.

Ввечеру Толстой читал начало «Севастополя в августе». Этот милейший товарищ, кажется, остается в Петербурге31, чему мы все весьма рады.

Среда. 28 декабря.

В понедельник виделся с Сашей32 <...>. Потом глядел пожар в доме Энгельгардта и обедал у Тургенева с Ковалевским, Анненковым, Толстым и пр. Анненков был забавен, а Толстой и Тургенев спорили чуть не до слез.

Во вторник на вечере у Некрасова видел братьев Жемчужниковых33 и слышал еще частичку «Севастополя в августе». Наш милейший башибузук Толстой есть талант первоклассный.

31 декабря. Суббота.

Вечер же среды провел странным образом. Обедал у брата и отсыпался после маскарада, потом же задал себе увеселение дурного тона, то есть поехал в Пассаж слушать цыган. <...> После поехал я к Некрасову, где нашел Боткина, Толстого и Тургенева. Было очень весело — нечто похожее на наши вечерние беседы в Спасском34. Читали стихи Тютчева35, рассказывали любовные истории Бодиско в Риме36. Живописец Галле37.

1856

3 января. Вторник.

Длинный ряд обедов и ужинов, начиная с первого числа. Сперва артистический пир у Васеньки38, с утонченными блюдами. Обедало 14 человек. Между прочими Маслов, Ребиндер и Панаев, последнее время невидимый. После обеда читали стихи Огарева и Пушкина. Тургенев спорил с Толстым по обыкновению.

Среда. [11 января].

— он не знает сам, до какой степени порабощен он гнилою, состаревшеюся фразою!

Воскресенье. 29 января.

... Обедали у Некрасова с вернувшимся башибузуком Толстым39, Тургеневым, Гончаровым и Григоровичем. После обеда читали предполагаемое собрание очищенных творений Фета40. Впечатление осталось отличное... Il ya là de la grande poésie4*.

Во вторник, после обеда у Некрасова, читал в ареопаге все, что было готово из «Короля Лира». <...> Вот мои слушатели: Толстой, Майков, Некрасов, Анненков, Гончаров, Фет, Панаев, Григорович. Самым пламенным оказался Павел Васильевич. Теперь дело о «Лире» есть дело решенное. Вечером я и Тургенев сидели у Толстого, вразумляя его насчет Шекспира41.

Вторник. 14 февраля.

Генеральный обед у Некрасова. Пили здоровье Островского. Потом Толстой и Григорович передали мне какой-то странный план о составлении журнальной компании, исключительного сотрудничества в «Современнике», с контрактом, дивидендами, and what not5*. В субботу обо всем этом будет говорено серьезнее, но я не вполне одобряю весь замысел42...

Среда. 15 февраля.

Утром по плану Толстого сошлись у Левицкого я, Тургенев, Григорович, Толстой, Островский, Гончаров, а перед нами Ковалевский. Сняли фотографиями наши лица. Утром в павильоне фотографическом, под кровлей имело нечто интересное. Пересматривали портреты свои и чужие, смеялись, беседовали и убивали время. Общая группа долго не давалась, наконец удалась по желанию43.

Понедельник. 27 февраля.

В субботу предпрошлую справляли новоселье у Толстого. Тут был один любезный человек, кавказский герой Кутлер44.

Среда. 29 февраля.

Вчера не работал ничего. <...> Обедали у Василия Петровича45. Были Толстой, Чернышевский, Бодиско, Анненков, Тургенев и Карпов.

<18>, 20, мая, 21 и 22, наудачу.

Продолжение дачной жизни. Появление Толстого на нашем горизонте. Гуляния около прудов. Великолепие вечера у маленького пруда. Строится купальня. Рассказы Толстого о Петербурге. Его планы46. Григорьев ночует у нас. Культ народной сущности. Религиозные стихи. Он читает нам «Сон в летнюю ночь»47.

<...> Любуемся картинами природы. Рассказы Толстого о Троицкой лавре: батюшка, старец и т. д.48. Толстой, начинающий влюбляться49. Прощание.

Пятница. 9 ноября.

<...> Приехал Толстой, к великой моей радости, и мы с ним были два дня почти неразлучно50.

Вот очерк хлопотливого, но разнообразного вчерашнего дня. Встал около 10, немного поработал над разбором Некрасова. Явились Толстой, потом Полонский, потом Гончаров <...>. После обеда явились Панаев и милейший генерал Ковалевский. Потом я, Толстой и Ковалевский51 были у Краевского, — там я много говорил с Галаховым и Жихаревым.

Пятница. 23 ноября.

Во вторник происходил у меня небольшой фестень6*, на который с небывалой исправностью съехалась почти вся пнаша петербургская литература52.

Вторник. 18 декабря.

Наш литературный cénacle7*, вопреки всем ожиданиям, не потерпел нисколько от отъезда некоторых товарищей и отделения «Библиотеки <для чтения>» от «Современника». Боткин, Анненков, я и Толстой составляем зерно союза, к которому примыкают Панаев, Майковы, Писемский, Гончаров и т. д. Разные новые лица к нам присовокупляются и придают разнообразие беседам53. <...>

Вчера обедали у меня Корсакова с мужем, а вечером я читал «Лира» у Ольги Александровны54. Потом я, Толстой, Анненков и Полонский ужинали у Вольфа <...>

Среда. 19 декабря.

Вчера был на двух вечерах — у Толстого, с Боткиным, Анненковым, Ал. Толстым, Столыпиным, Панаевым и Жемчужниковым55, и у брата <...>

1857

Вечером на моем рауте было уже слишком много народа. Как я ни стараюсь, чтобы мои вечера были неизобильны числом гостей, всегда набираются лишние люди. Так и тут неизвестно отколе явился Щербина и Безобразов, оказывающийся добродетельным, но крайне незанимательным смертным <...>

Написаны основания Литературного фонда и пито за его благоденствие56.

23 января. Среда.

Увы! Вот как ведется мой бедный дневник в то самое время, когда событий так много, когда новые лица входят на сцену десятками и все вокруг меня кипит и волнуется! Одно дело идет вперед, другое готовится, третье обрывается, четвертое зарождается в голове, а я ни о чем не упоминаю. <...>

Л. Толстой уехал, к большому нашему сожалению, и когда я его увижу, никто сказать не может57.

Примечания

Александр Васильевич Дружинин (1824—1864) — писатель, сотрудник «Современника», затем редактор журнала «Библиотека для чтения». Дружинин встретился с Толстым, когда тот появился после Севастополя в Петербурге еще в офицерских погонах с твердым намерением «выйти из вредной... колеи военной жизни» (ПСС, т. 47, с. 64). В письме М. А. Ливенцову от 27 ноября 1855 г. Дружинин передал свои первые впечатления о Толстом: «На днях все мы, литераторы, были обрадованы приездом из Крыма гр. Толстого, известного по статьям о Севастополе. Это превосходнейший господин, истинный русский офицер, с превосходными рассказами, чуждыми фраза, и самым здравым, хотя и не розовым взглядом на вещи» (Летописи, 9, с. 172). Толстой сходится о Дружининым, известным в то время своим тонким вкусом в литературно-критических суждениях, серьезными литературными работами и журнальными фельетонами. Однако эстет Дружинин, его друзья В. П. Боткин, П. В. Анненков не стали и не могли стать единомышленниками Толстого. «Помню, например, — вспоминал в письме к Толстому И. А. Гончаров, — Ваши иронические споры всего больше с Тургеневым, Дружининым, Анненковым и Боткиным о безусловном, отчасти напускном или слепом, их поклонении разным литературным авторитетам; помню комическое негодование их на Вас за непризнавание за «гениями» установленного критикой величия и за Ваши своеобразные мнения и взгляды на них. Помню тогдашнюю Вашу насмешливо-добродушную улыбку, когда Вы опровергали их задорный натиск» (И. А. Гончаров. Собр. соч. в 8-ми томах, т. 8. М., Гослитиздат, 1955, с. 493).

Круг интересов, широта взглядов на жизнь, постоянное самоотрицание, напряженные искания — все это отличало Толстого от дружининского круга.

И все же резко противопоставлять Толстого дружининскому кругу, поборникам теории чистого искусства, в те годы еще нельзя. В июле 1856 г. Толстой ведет горячий спор с Некрасовым, защищая Дружинина и нападая на Чернышевского (см. ПСС, т. 60, с. 75). В 1857—1858 гг. Толстой вместе с Фетом будет вынашивать идею издания чисто художественного журнала. Но уже и тогда круг Дружинина Толстому был тесен, неприятен своими отвлеченными идеями, односторонней прозападнической ориентацией. В письме к брату Сергею от 2 января 1857 г. Толстой писал: «... хотя я душевно люблю этих литературных друзей: Боткина, Анненкова и Дружинина, но все умные разговоры уже становятся скучны мне, хотя и были истинно полезны для меня...» (ПСС, т. 60, с. 146—147).

Дневник Дружинина передает трудности вживання Толстого в литературную среду, сложность натуры молодого писателя. Дневник фрагментарен, в нем чаще всего фиксируется, иногда с длительными перерывами, перечень имен, событий, но при этом он воспроизводит атмосферу времени. «При чтении имен и кратчайшего упоминания о событиях, — писал в дневнике 11 декабря 1855 г. Дружинин, — самый прожитый день возникает весь в моей памяти» (ЦГАЛИ). Вместе с тем в дневнике выражено авторское отношение к переживаемому и пережитому. Наблюдательность Дружинина делает его дневник интересным мемуарным источником для характеристики молодого Толстого и его окружения.

«Дневника» — ЦГАЛИ (ф. 168, ед. хр. 108).

1 Егор Петрович Ковалевский, писатель, путешественник; во время осады Севастополя находился при штабе главнокомандующего русской армией, встречался неоднократно с Толстым (см. ПСС, т. 47, с. 59, 60). Толстой приехал в Петербург 19 ноября 1855 г., в тот же день побывал у Некрасова (см. ПСС, т. 61, с. 369). В письме В. П. Боткину 24 ноября 1855 г. Некрасов сообщал:

«... Мне он очень полюбился. Читал он мне 1-ую часть своего нового романа — в необделанном еще виде [«Роман русского помещика»]. Оригинально, в глубокой степени дельно и исполнено поэзии. Обещал засесть и написать для 1-го № «Современника» «Севастополь в августе». Он рассказывает чудесные вещи. «Юность» еще не окончена» (Некрасов, т. 10, с. 259).

2 Вероятно, Саша (Александра Николаевна) Жукова. См. коммент. 7, а также на с. 72 наст. тома.

3 там же, с. 260). На вечере был и Л. Н. Толстой (см. Никитенко, т. I, с. 425).

4 — прозвище А. Ф. Писемского; в нем находили внешнее сходство с поэтом Е. И. Костровым (ум. в 1796 г.).

5 От имени вымышленного героя фельетонов А. В. Дружинина, описывавших похождения Ивана Чернокнижникова «по петербургским дачам», быт, нравы литературной среды (С, 1850, №№ 7, 8, 12).

6 Григорий — брат А. В. Дружинина.

7 О ней Д. В. Григорович писал А. В. Дружинину 22 августа 1855 г.: «Поздравляю вас с открытием Саши Жуковой; я обомлел, Панаев также... Саша — это просто сокровище!» (, с. 86—87).

8 Саша Жукова. См. коммент. 7 и записи Л. Н. Толстого в дневнике 1856 г. (ПСС, т. 46, с. 72, 104, 105).

9 Речь идет о кн. Николае Александровиче Долгоруком (1833—1873). Толстой о нем вспоминал в 1904 г.: «... Коко Долгоруков — доктор. В то время была редкость, чтобы из этого круга кто-нибудь стал врачом... Это был удивительно ко всему способный человек: он стихи сочинял, и музыкант был отличный, и картины писал» (, с. 141).

10 Вероятно, Константин Александрович Иславин, «дядя Костя» (см. о нем И. Л. Толстой, с. 79—81, , с. 38).

11 Шахматный клуб был учрежден в Петербурге в 1853 г. В 1859—1862 гг. стал местом встреч деятелей революционно-демократического движения (см. Л. Ф. Пантелеев. Воспоминания. М., 1958).

12 — А. А. Краевский.

13 См. коммент. 10.

14 Я. П. Полонский тогда же записал в дневник такие подробности: «В клубе узнали мы о взятии Карса. Прибавление к «Инвалиду» было прочтено вслух. Это известие нас так порадовало, что мы кричали «ура», первое «ура» после Синопа. После клубного обеда Краевский вслух читал застольные речи, произнесенные в Москве по случаю 50-летнего юбилея актера Щепкина и в том числе адрес к Щепкину, посланный нами, петербургскими литераторами» (ГМ, 1919, №№ 1—4, с. 104).

15 Дмитрий Александрович Оболенский познакомился с братьями Толстыми еще в Казани, где в 1844 г. служил губернским уголовных дел стряпчим. Будучи директором Комиссариатского департамента в Морском министерстве (1853—1863), принимал участие в либеральных реформах.

16 рассматривалась как успех прогрессивных сил. «Все поздравляют друг друга с победою, которая, за недостатком настоящих побед, составляет истинное общественное торжество» (Никитенко, т. I, с. 422).

17 И. С. Тургенев писал М. Н. и В. П. Толстым 8 декабря 1855 г.: «Ну-с, доложу Вам — что у Вас за брат! Я его прозвал за его буйность, дикое упорство и праздность — Троглодитом — и даже остервенелым Троглодитом — что не мешает мне, однако, любить его от души и ворчать на него беспрестанно, как рассудительный дядя на взбалмошного племянника» (Тургенев Там же, с. 328). Башибузук — см. коммент. 1 на с. 515.

18 Через два года, в письме В. П. Боткину и И. С. Тургеневу, Толстой вспоминал об этих спорах: «Слава богу, я не послушал Тургенева, который доказывал мне, что литератор должен быть только литератор. Это было не в моей натуре. Нельзя из литературы сделать костыль, хлыстик... Наша литература, то есть поэзия, есть, если не противузаконное, то ненормальное явление (мы, помнится, спорили с вами об этом) и поэтому построить на нем всю жизнь — противузаконно» (ПСС

19 Лазы — одна из кавказских народностей.

20—21 См. коммент. 7 и 8.

22 Дружинин завершил статью об очерках И. А. Гончарова «Русские в Японии в начале 1853 и в конце 1854 годов. СПб., 1855» (С

23 Саша Жукова и Надежда Николаевна, знакомая И. С. Тургенева (см. о ней: Тургенев, т. II, с. 324—325, 329).

24 См. коммент. 10.

25

26 См. также воспоминания А. А. Фета в наст. томе.

27 В. П. Боткин.

28 Барон капитан-лейтенант Реймерс служил на 3-м бастионе. В мае 1855 г. был ранен (см. П. Ф. Рерберг

29—30 И. С. Тургенев приглашал на это чтение широкий круг литераторов. Он писал А. В. Никитенко 14 декабря 1855 г.: «Сегодня вечером... Огарев читает у меня свою поэму. Не придете ли Вы часов в 9...» (Тургенев, т. II, с. 331—333). До этого поэма Н. П. Огарева читалась уже несколько раз. Тургенев писал П. В. Анненкову 9 декабря 1855 г. о чтении поэмы: «Мы с Толстым уже три раза упивались этим нектаром» (, с. 328).

31 Толстой собирался в Орел к больному брату Дмитрию и ездил к нему 9—10 января 1856 г.

32 Саша Жукова; о ней см. коммент. 7 и 8.

33 А. М. и В. М. Жемчужниковы.

34

35 Вероятно, это было первое знакомство Толстого со стихами Тютчева. Толстой позже вспоминал: «Когда-то Тургенев, Некрасов и К° едва могли уговорить меня прочесть Тютчева. Но зато, когда я прочел, то просто обмер от величины его творческого таланта» (Запись А. В. Жиркевича от 15 сентября 1892 г. — ЛН, т. 37—38, с. 436).

36 «Современнике» корреспонденции на зарубежные темы.

37 Вероятно, Луи Галле, бельгийский живописец.

38 В. П. Боткин.

39 Толстой вернулся в Петербург после пребывания в Москве и Орле.

40 Тургенев, предлагая новое издание произведений Фета, писал ему в 1855 г., что его стихотворения «заслуживают самой ревностной очистки» (, т. II, с. 268—269). По этому поводу Фет вспоминал: «Почти каждую неделю стали приходить ко мне письма с подчеркнутыми стихами и требованиями их исправлений. Там, где я не согласен был с желаемыми исправлениями, я ревностно отстаивал свой текст, но по пословице: «Один в поле не воин» — вынужден был соглашаться с большинством, и издание из-под редакции Тургенева вышло настолько же очищенным, насколько и изувеченным» (А. Фет. Мои воспоминания, т. 1, с. 104—105).

41 Дружинин писал еще В. П. Боткину 3 февраля 1856 г.: «Была читана новая книжка Фета, в ареопаге, причем неоднократно все о вас вспоминали. В ареопаге же прочел я сцен 10 из «Короля Лира», — успех превзошел все мои ожидания, а Толстой покупает себе Шекспира и хочет с сим великим мужем примириться» (Летописи, 9

42 Идея «исключительного и постоянного участия» в «Современнике» Григоровича, Островского, Толстого, Тургенева принадлежала Некрасову. Весной 1856 г. между редакцией журнала и упомянутыми писателями было заключено «обязательное соглашение», по которому их новые художественные произведения должны печататься только в «Современнике». Отход Толстого, Тургенева, их друзей от редакции «Современника» не позволил Некрасову осуществить свой план. В 1858 г. «обязательное соглашение» было обоюдно расторгнуто.

43 Эти фотографии сохранились и неоднократно репродуцировались. Толстой был снят в военном мундире. Он писал М. Н. Толстой 14 апреля 1856 г.: «... по моему предложению все литераторы сделали фотографическую группу: Тургенев, Григорович, Дружинин, Гончаров, Островский и я, и эту группу я тебе пришлю» (ПСС, т. 61, с. 373). Групповая фотография с автографами Островского, Дружинина, Гончарова, Тургенева хранится в Ясной Поляне.

44 Толстой поселился на Офицерской улице, в доме Якобса, кв. 13.

«Хаджи-Мурате» под именем Бутлера.

45 У В. П. Боткина.

46 Толстой приехал в Москву из Петербурга 18 мая 1856 г.

47 Перевод Ап. Григорьева комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь» вскоре был опубликован (БДЧ, 1857, № 7). Ап. Григорьев вспоминал и другие темы тогдашних бесед с Толстым и Дружининым. Обещая в декабре 1856 г. Дружинину «Письма... о драме вообще, о русской драме и сцене в особенности», он пояснял содержание «Писем»: «... развитие той жаркой беседы, которая была у нас с вами и Толстым в Кунцеве» (, с. 103).

48 Толстой был в Троице-Сергиевой лавре у тетки П. И. Юшковой 19 и 20 мая 1856 г. (см. ПСС, т. 47, с. 73).

49 Толстой встретился в Москве с сестрой своего друга Д. А. Дьякова, А. А. Оболенской. Он записал в дневнике 22 мая 1856 г.: «Я не ожидал ее видеть, поэтому чувство, к (оторое) она возбудила во мне, было ужасно сильно» (, с. 74).

50 Толстой возвратился в Петербург 7 ноября 1856 г.

51 Вероятно, Евграф Петрович Ковалевский, хотя в том же кругу «генералом» звали и Егора Петровича Ковалевского.

52 На этой встрече был и Л. Н. Толстой. Он записал в дневнике 20 ноября 1856 г.: «... обедал у Дружинина. Там Писемский, который очевидно меня не любит, и мне это больно. Дружинин отказался слушать меня, и это меня покоробило...» (, с. 101).

53 В письме И. С. Тургеневу от 26 декабря 1856 г. Дружинин этот же «союз» характеризовал таким образом: «Круг наш сходится чаще, чем когда-либо, т. е. почти что всякий день. Центральные персоны — Боткин, Толстой, Анненков, сверх того Ермил [Писемский], Гончаров, Жемчужников, Толстой Алексей» («Тургенев и круг «Современника». М. — Л., 1930, с. 201—202).

54 Ольга Александровна — дочь А. М. Тургенева, друга Жуковского, Вяземского, Крылова, которой был увлечен И. С. Тургенев. Толстой записал в дневнике 17 декабря 1856 г.: «Лир прелестен. Но с Ольгой Александровной мне все неловко, виноват Ваничка [Тургенев]» (ПСС, т. 47, с. 105).

55 — Толстой в своем дневнике еще называет Я. П. Полонского (там же, с. 106).

56 Инициатором создания Литературного фонда был А. В. Дружинин. О своем замысле он писал М. Н. Лонгинову 25 декабря 1856 г.: «У нас здесь начинает шевелиться идея об основании литературного инвалидного капитала, вроде английского literary fond... Сообщите при случае эту идею разным московским литераторам и дилетантам, что они о ней скажут, и как она у вас примется. Полезно подготовить всех к этому делу, от которого надо ждать хороших результатов, потому что оно должно сблизить литературу и ее друзей в обществе, составив как бы центр общей деятельности и нейтральный грунт для всех партий» (ЦГАЛИ, ф. 167, оп. 3, ед. хр. 270). Толстой также принимал участие в этом деле. Он записал в дневнике 2 января 1857 г.: «... с Анненковым к Дружинину и у него написали проект фонда» (ПСС

57 Толстой уехал из Петербурга 12 января 1857 г.

1* Мне правятся оба (англ.).

2* остроты (франц.).

3* лат.).

4* Тут есть от высокой поэзии (франц.).

5* и так далее (англ.).

6* Пир, пиршество (от ).

7* сообщество (франц.).

Раздел сайта: