Негативы
Ясная Поляна
Еще 8 часов утра. Еще капли отшумевшего дождя не стряхнуты наземь с веток яснополянского парка. Еще нога вязнет в разбухшей почве... А мы - на прогулке.
Я приехал, чтобы воочию убедиться в невероятных на первый взгляд слухах, будто Толстой стоит совершенно в стороне от того общественного движения, которое подняло на ноги всю Россию, подняло, и замолодило, и заставило стариков верить, как юношей...
- Да. Я ушел от этого мира. Вот уже восемь месяцев, как я вовсе не читаю никаких газет. Бросил, как бросают курить. Третьего дня мне подсунули газету. Я прочел ее, и меня стало тошнить, как тошнит человека, который до сего воздерживался от курения... Самый язык, способ трактовки, темы - все казалось мне тошнотворным... Положим, я прочел добровольно весь газетный лист с начала до конца. Даже объявления, даже правительственные распоряжения...
- Тогда ничего нет удивительного... Подобное чтение и на нас, менее привычных, скверно действует. Но неужели вы не ждете с нетерпением газет хотя бы для того, чтобы узнать про войну?..
- О войне мне рассказывают домашние. Впрочем, о гибели нашего флота я прочел сам.
- Какое же впечатление произвело на вас цусимское поражение?
- За всю мою жизнь мне не приходилось переживать такого сильного потрясения, какое произвела на меня эта невероятная бойня. Да и вся эта война сплошной ужас: Лаоян, Мукден, Порт-Артур... (*1*) Мозг отказывается понимать, кому и для чего нужно все это...
- На общество цусимское поражение произвело неизгладимое впечатление и ускорило сближение партий...
- Партий?.. Кому нужны эти партии?..
И Лев Николаевич начал говорить страстно, убедительно, властно. Как пророк.
Я не могу и не смог бы передать его речи, перифраз исказил бы ее и сделал бы банальной.
Скажу только о своем впечатлении, вынесенном от нее. Мне посчастливилось. Толстой разговорился так, что сам несколько раз ловил себя, восклицая:
- Однако как я сегодня разошелся... Ну, да уж выскажу, что давно хочется.
И он высказал.
Да. Толстой - великий особняк земли русской - стоит совершенно в стороне от поднявшего всех нас освободительного движения.
Богатырь духа, он считает жалкими и ничтожными толки о тех минутных реформах, которых мы добиваемся...
- Я старик. Мне не много осталось жить, пора думать только о Боге. Вот почему я так далек от ваших совещаний, обсуждений, петиций...
И долго и горячо развивал Лев Николаевич свой взгляд на реформы. Но разве в силах я передать слабым пером его вдохновенную импровизацию? Передавать ее еще и потому нельзя, что в печати, по независящим обстоятельствам, невозможно касаться некоторых (и важнейших) аргументов, на которые она опирается.
Убедил ли меня Толстой?
Подавил авторитетом - да. Но не убедил.
- И это не плохо, о чем они хлопочут. Но это совсем не то, что нужно, необходимо. А необходимо одно - земля для крестьян. И этой земли не даст никакая конституция. Ее дало бы только такое правительство, которое состояло бы исключительно из крестьян. Но такого правительства нет нигде и не будет.
А между тем крестьянину нашему в настоящее время нужна только земля, и ничего больше. Это сознает все крестьянство от мала до велика. И этот наш долг общество должно ясно сознать. Подобно тому как сорок лет тому назад общество сознало свой долг и состоялось первое. освобождение крестьян от крепостной зависимости... теперь назрела потребность второй раз освободить их от крепостной зависимости. Для этого нужно дать им землю. И не путем выкупа, а отказавшись от прав на нее. Скажут - это невозможно. Скажут - этого нет нигде на Западе. Но в том-то и ошибка наша, что мы во всем слепо идем за Западом. Я и газеты-то бросил читать, между прочим, потому, что они пережевывают западные мысли. А между тем в крестьянском вопросе мы должны идти не за Западом, а впереди его...
- Почему это?..
- Потому что Запад на семьдесят процентов состоит из рабочих, а наше государство - на девяносто процентов из крестьян... Все реформы в западном духе, которые предлагают наши передовые люди, конечно, сами по себе не плохи. Но начинать с них в то время, как у крестьян наших нет главного - земли, это все равно что расчесывать волосы умирающему.
Итак, во всем нынешнем освободительном движении Толстого занимает прежде всего и после всего аграрная сторона.
аграрных мотивов, вы должны все-таки симпатизировать нынешнему освободительному движению.
- Нет. Я остаюсь совершенно холодным к нему. Я знаю, что многих удивляю этим. Но - я высказал вам то, что хотел... Ну, вы идите теперь пить кофе к Юлии Ивановне (*2*). А я еще пройдусь. Мне нужно подумать одному. Однако недолго Лев Николаевич обдумывал программу работ нынешнего дня. Не успели мы встать из-за чайного стола, за которым кроме меня был г. Чертков и молодая знаменитость - скульптор Н. А. Андреев (*3*) (графини Софьи Андреевны не было, чувствует себя нездоровой и встала позже обыкновенного), как к нам подсел и Лев Николаевич.
Подали почту. Масса русских и заграничных газет.
- Вот вы браните газеты, - сказал я, - а сами получаете столько газет.
- Я не читаю их. Вот в этом итальянском журнале люблю смотреть карикатуры. В этом американском научно-религиозном - читаю почти все (*4*). Раньше иностранные газеты просматривал. Да и то бросил: слишком уже цензура старательно зачерняет все интересные места.
- Неужели даже Толстой не может читать заграничных изданий без цензурных помарок? Неужели цензор считает себя обязанным заботиться о нравственном воспитании даже самого Льва Николаевича?
- Да. Вырезают целыми страницами. Портят книги. Безобразие!.. - И он добродушно улыбнулся.
- Ну, а русских газет я, откровенно говоря, не могу читать. Ну, посудите сами...
Тут Л. Н. взял номер первой попавшейся газеты и начал одну за другой читать телеграммы, правительственные сообщения, хроникерские заметки.
И после каждой добавлял:
- Это ложь. Это... кому это интересно?.. Это... Ну, можно ли голову засаривать подобными вещами?..
И Толстой вслух читал газету. И до того курьезно было это чтение, что Н. А. Андреев не воздержался от восклицания:
- А в самом деле, каким все это мелким, ненужным кажется в устах Льва Николаевича...
И Лев Николаевич добавил:
- Я хотел бы, чтобы серьезный литературный критик взял на себя труд серьезно разобрать номер любой газеты строчка за строчкой... Вы изумились бы, какие результаты дал бы этот анализ, вы увидали бы, как деморализует общество современная газета... Все, начиная с языка до подбора фактов, тенденциозно и развращающе!.. Вы изумились бы, увидев, какими мелкими и тусклыми интересами интересуется общество, потому что его приучили к этому газеты...
И он продолжал читать вслух военные телеграммы...
Да, Лев Николаевич стоит теперь в стороне от войны.
Но не в стороне от мира.
В парке посреди нервно вздрагивающих веток, сбрасывающих наземь холодные капли отшумевшего дождя, он вдруг остановился и спросил меня:
- А правда ли, что Америка предложила русскому правительству вести переговоры о мире?
- Правда... И русское правительство пошло навстречу этому движению (*5*).
- Вот это хорошо. Вот это хорошо... Вот это хорошо...
И Лев Николаевич несколько раз в раздумье повторил эту фразу.
Комментарии
Н. Шебуев. Негативы. - Русь, 1905, 3 (16) июня, No 146.
Николай Георгиевич Шебуев (1874-1937), публицист и писатель, корреспондент газеты "Русь". Был в Ясной Поляне 30 мая 1905 г.
1* Перечислены главные поражения русской армии в русско-японской войне: Лаоянское сражение 11-21 августа (24 августа - 3 сентября) 1904 г.; падение Порт-Артура 20 декабря 1904 г. (2 января 1905 г.); Мукденское сражение 6 (19) февраля - 25 февраля (10 марта) 1905 г.; разгром в Цусимском сражении балтийской эскадры 14-15 мая 1905 г.
4* Американский теософский журнал "Worlds Advance Thought", издаваемый Люси Малори в Портленде, присылался Толстому редакцией.
5* Портсмутский мирный договор 1905 г. был заключен в результате посредничества между Россией и Японией президента США Теодора Рузвельта.