V. НАШ ОТЪЕЗД
Время шло быстро, и отъезд наш приближался Ухаживание Анатоля продолжалось. Никто не придавал этому значения, вероятно, ввиду моих юных лет. Даже мать его, поцеловав меня, сказала мне:
- Мой сын увлечен тобою и хочет следовать за тобою в Ясную.
Вспомнив наставление матери, я старательно по-французски ответила:
Но, несмотря на мой примерный ответ, я узнала. что Екатерина Николаевна говорила про меня:
- Она очень мила, но еще не умеет держать себя. Об этом мне сосплетничала Ольга, и меня это очень огорчило. А кроме того, у меня была неприятность с отцом. Он заметил мое увлечение Анатолем и, испугавшись этого, не знал, как быть со мною без матери. Он сделал мне выговор и прочел нотацию, как молодая девица должна быть скромна и строго держать себя Я успокаивала его, что ничего дурного не делала и что он мне просто нравится.
Отец написал второе письмо из Петербурга Толстым. Он хлопотал в Петербурге, по просьбе Льва Николаевича, о бывшем учителе яснополянской школы - Томашевском. Томашевский обвинялся в пропаганде либеральных идей.
Вот письмо отца от 9 мая 1863 г.
"Не помню, писал ли я тебе, мой добрый друг, в последнем моем письме, что я подал Валуеву докладную записку, в которой я просил его, чтобы тульское начальство оставило в покое Анатолия Константиновича на месте теперешнего его жительстве, изложив предварительно те причины, по которым присудили его или поступить опять в университет, или отправиться на родину. Валуев принял от меня эту записку самым приятнейшим образом, с рукопожатием и прочими любезностями, о подробностях которых расскажу при свидании, если не забуду. Результатом всего этого было то, что он вторично взял меня за руку и просил меня прийти к нему сегодня утром за ответом.
Ответ его оказался совершенно удовлетворительным. Он снесся с шефом жандармов и завтра пошлет отношение к тульскому губернатору, чтобы Анатолию Константиновичу было разрешено жить у тебя без всяких препятствий.
Вероятно, губернатор ваш не замедлит известить об этом исправника: впрочем, не лишнее будет, если б, при случае, ты заехал к губернатору.
Когда я говорил Валуеву, что был у тебя в Ясной и что я был очевидцем занятий этого молодого человека, который посвятил себя всей душой земледелию, старательно исполняя приказания своего хозяина, он, смеючись, возразил мне:
- Да не правда ли, теперь это стало идеалом молодого человека!
Вообще, Валуев был очень любезен и рад был сделать тебе угодное.
Вчера вечером был я опять у Катерины Николаевны Шостак и встретился вторично с восхитительной твоей Alexandrine Tolstoy9. Мы весь вечер проговорили с ней вдвоем об тебе, отдельно от прочих гостей.
Она расспрашивала меня обо всех подробностях твоей жизни: настроении твоего духа, твоих занятиях и проч. и проч. Я рассказывал ей обо всем, что мог только вспомнить, и не раз воскликала она:
- Но разве это может быть иначе, графиня? - отвечал я ей.
- Представьте, кто-то сказал мне, что вы его не любите.
- Я так уверен в наших хороших отношениях с графом, - отвечал я ей, - что если бы даже кто-нибудь и сказал бы ему то, что сказали вам, он никогда бы этому не поверил.
Она познакомила меня также с ее братом, который служил в Оренбурге. Мы расстались с ней, как хорошие знакомые, и я сохраню об ней самое приятное воспоминание. Она приказала кланяться тебе и Софье. Таня моя совсем замоталась - все у Екатерины Николаевны или у Иславиных. Все они очень полюбили ее и не отпускают от себя. Дела мои об Саше кончил я очень успешно. Ты можешь поздравить его прапорщиком ар тиллерии, и он будет постоянно и безвыездно жить в Москве в течение двух лет. Завтра отправляемся мы обратно в Москву. Письмо это поедет со мной до Москвы. Жена, кажется, переехала уже на дачу. Прощай, мой добрый друг, кланяйся тете и расцелуй Софью Интересно мне знать, чем ты решил намерения твои насчет винного завода?"
"Неделя в Петербурге - волшебный сон!". На Сонином письме была приписка Льва Николаевича: "Таня! Зачем ты ездила в Петербург? Тебе там скучно было. Там..."
Мы в Покровском - на нашей даче, куда уже переехала вся семья.
Я так рада видеть мама! Вечером, когда все уже легли спать, у меня с мама была продолжительная беседа. Я все рассказала ей: и про разговоры с Анатолем, и про провождение времени, и про свое увлечение им. Последнее мама не похвалила, сказав:
- Не тебя первую увлекает он, его надо остерегаться и не верить его признаниям. Он насчет этого имеет плохую репутацию.
"Мама это нарочно говорит, - подумала я, - она боится за меня, а он очень хороший".
Соня жаловалась на свое нездоровье... "А что еще будет через месяц?" - писала она мне 6 мая. "У нас хозяйство, хозяйство до бесконечности. И как много сопряжено с этим неприятного и трудного, конечно, для Левы и уж потом для меня, вследствие того, что Левочке трудно...
Лева, если за что возьмется, весь так и уйдет в дело. Оно и хорошо и скучно немного...
Левочка заиграл "С тобой вдвоем", мне стало еще скучнее и вас напомнило. А соловьи поют изо всех сил. Ночь чудная, теплая. Таня, напиши мне поскорей. У меня теперь одна забота - скорей родить. Беременность стала так в тягость. Я ужасно рада, что ты будешь здесь во время появления на свет маленького Толстого. Мне кажется, если я буду видеть твою фигуру тонкую, слышать твой голос звонкий, мне будет не так больно".
В другом письме (от 23 мая):
"Сейчас получила ваши письма, милая Татьяна. Главное, что меня сокрушает, это то, что бедная мама больна. За что ей? Уж я бы, беременная, болела, а ей пора - она уже отстрадала.
Сейчас же получила письмо от Саши Кузминского, длинное, милое и жалостливое. Лева и я решили, что славный он, а ты, кажется, его на пустозвона Анатоля променяла. А я, хоть и позвала его к нам, а куда как Саша мне милее и симпатичнее. Вот я вас рассужу здесь в Ясной. А ты, девочка, свою головушку крепче держи, ты дюже молода. Приезжайте скорее, хотела было сказать "милые дети" - так уж я себе кажусь стара и скучна. Повеселите мою душу, может быть, с вами немного и помолодею.
Лева все хворает. Бог знает что с ним? А так скучно, что он болен, - ужас. Желудок дурен, в ухе шумит, а что с ним, Бог знает. И я все с грехом пополам.
Погода дурна, и у нас не весело. Но все это, верно, скоро обойдется. Ты не забудь мне черкнуть, девочка, когда лошадей вам выслать; да не отдумайте, смотрите, приехать к нам. Я так вас жду... Мне очень хочется тебя видеть скорей, ты мне привезешь нашего духа и будешь все рассказывать о вашем житье-бытье, о поездке в Питер, о мама, о своих cousins. Напрасно Сашу обижаешь, он милый человек. Нашему Саше скажи, что я его изо всех сил, во все горло поздравляю, целую его, и Лева тоже. Слава Богу, двое из Берсов на ногах - сделали карьеру, как говорит мама. Я, многогрешная жительница Ясной Поляны, и мой товарищ детства - грозный артиллерист. Когда же Бог угомонит и положит к месту твою распутную, ветреную, но милую головушку. А Сашу покинула - жаль. Меня это дюже огорчило. Я ему опять напишу, у нас с ним будет деятельная переписка, как у вас с Анатолем..."
Примечания