5. ВОСПОМИНАНИЯ М. А. ШМИДТ О ТОЛСТОМ (1885--1888 гг.)
"В это время Л. Н. учился работать у сапожника, - вспоминает М. А., - в их же Хамовническом переулке 2). Ходил к нему по вечерам со своим ящиком. Сапожничал он часто по вечерам и дома, сидя в большой гостиной. Сидит со своим ящиком, работает. И в это время вслух читали. Хорошо было".
В эти года М. А. бывала нередко и в Ясной, живя то в "барском доме", то на деревне и помогая Л. Н--чу во всех работах.
"Л. Н. тогда был еще в расцвете сил, - вспоминает она, - увлекался работой. Всему хотел как можно лучше научиться, у всех расспрашивал, добивался сам. Стоит, бывало, на крыше в синей холщевой рубахе, в синих широких портках (узкие бы лопнули при работе), стоит, работает и шутит. Все хохочут, а он, работает.
"Он всегда удивительно разумно работал. Работой и помогал, выбирал самых нуждающихся.
"В Ясной была вдова Копылова. Она осталась с пятью детьми, мал-мала меньше, без работника. Так Л. Н. все работы для нее за мужика справлял. Он и пахал для нее, и косил, и хлеб убирал, и возил, печь складывал. Одним словом, все вплоть до возки дров на зиму. Правда, ему помогали. Печь ему помогал складывать Николай Николаевич 3) (он мастер был), Павел Иванович и я. Молотила Марья Львовна.
"Все дети Л. Н--ча умели работать, только серьезно работала одна Марья Львовна. Она хорошо молотила, всякую крестьянскую работу знала, только, как все вообще интеллигенты, слишком уж набрасывалась на работу. Мужик совсем иначе работает, он не набрасывается, а тратит силы понемногу, - чтобы на весь день хватило. А интеллигенты набросятся, а потом сорвутся. Вот и Марья Львовна надорвала себе матку на работе, и это ей всю жизнь остальную искалечило.
"Раз пожар был в Ясной. Несколько дворов сгорело. Л. Н. прибежал сразу. Так и бежал прямо через болото. Уж как помогал тушить, - прямо в огонь бросался. Потом у себя среди гостей и домашних 200 рублей собрал. Принес погорельцам, а потом собрал сход и говорит: "Постигло несчастье братьев. Со всеми то же может быть. Надо помочь, кто чем может". И помогли.
"Помню, - рассказывает М. А., - тогда в Ясной жил Фейнерман 4). Л. Н--чу очень хотелось, чтобы он учителем был в Ясной, а он еврей, - значит, нельзя ему было учительствовать. В школе был другой учитель, а Фейнерман приходил туда по вечерам заниматься, читал детям. Тогда Андрей и Миша 5) были маленькие. Тоже на его уроки в школу бегали.
"И вот пришла кому то в голову идея - перекрестить Фейнермана. Л. Н. на этот компромисс пошел, потому что ужасно любил детей, так дорожил тем, чтобы эти чистые, распускающиеся цветки росли во всей их чистоте и неиспорченности. Страшно он дорожил детской чистотой и развитием. Софья Андреевна уехала, - Фейнермана и крестили. Татьяна Львовна была крестной матерью. Его за ширмой крестили. Приехала Софья Андреевна, узнала и очень рассердилась и ругательски ругала Татьяну Львовну.
"А Фейнермана так и не утвердили. Пришла бумага какая-то из Киева. Так и окрестили ни к чему, а Фейнермана постоянно мучило, что он сделал компромисс - крестился.
"Фейнерман жил в избе, спал на сломе. Жена не могла жить его жизнью. Бывало, лежит он на траве, всколоченный, рубаха черная в штаны заправлена, а Л. Н. сидит рядом и беседуют. Л. Н. очень увлекался им...
"Только тяжело было, что Софья Андреевна с самого начала скверно к нам относилась. А один раз даже выгнала нас, - передала через кого-то, чтобы мы с Ольгой Алексеевной больше к ним не приезжали.
"Нас нет и нет. Л. Н. спрашивает, отчего нас нет? Софья Андреевна, наконец, сказала. Он очень взволновался, огорчился: "Поезжай сейчас же, проси прощения".
"И вдруг к нам являются Софья Андреевна и Н. Н. Ге. "Я приехала у вас просить прощения". А у ней тогда умер 4-летний Алеша (в 1886 году). Она очень страдала и Л. Н. легко растрогал ее.
- И прошу вас попрежнему бывать у нас.
"Ну, мы в тот же вечер опять отправились".
"И семейные некоторые так же скверно к нам относились, особенно сыновья, к отцу плохо и к нам тоже".
"Раз я в Ясной летом была (в 1888 г.), крыла со Л. Н--чем крыши несгораемые, глиносоломенные. И была тогда в Ясной любимая игра в почтовый ящик. Вечером собирались и играли, жестоко же доставалось от сыновей отцу и мне, и всем попадало! Раз Л. Н--чу особенно досталось от Сергея Львовича. Л. Н. казал, что Сережа сегодня особенно хорош, в ударе. Ну, а я возмутилась, сказала, что это тяжело, не то, что надо мной смеются (это меня все же всегда стесняло), а что сын так кастит отца. Очень взволновалась и разгорячилась. Почему то с тех пор Сережа перестал подшучивать. Теперь то он ко мне всегда хорошо, даже почтительно относится, подходит к руке, чего я терпеть не могу. Тогда же он протестовал против идей отца.
"Гордые они все, не хотели своих чувств выкладывать, хоть и поймут, что неладно сделали, а молчат...
"Помню, кончил Сергей университет, пришел к отцу: "Что делать?" "Тротуары мести!" Сергей Львович страшно оскорбился. Они все бог знает что о себе думали. Думал, что университет дает ему право на что то особенное. А самое главное - физический труд - ни во что ставил.
"Татьяна Львовна тогда выезжала. Очень хороша была. Худенькая такая. А Марья Львовна в панталончиках ходила. К отцу они относились тогда равнодушно, даже хуже. Им внушалось все дурное к отцу. Раз сидим за столом, Софья Андреевна говорит Андрюше: "Что отец, что самовар - одно и то же". Я ее ногой под столом толкнула.
"Л. Н. поссорился раз с Софьей Андреевной и уехал на рождество к Олсуфьевым. Пришла я к Толстым, заговорила с Машей. Она говорит: "Папа уехал, в такое время, у всех праздник, балы, все выезжают, а он о нас ничего не думает. У нас нет отца" "Что ты, - говорю с ужасом, - бог с тобой, что ты, Маша, никогда, никогда не говори так. Напротив, ты должна учиться у него. Ведь ты и слушать не хочешь его. А ты попробуй послушать. Залезь под стол и слушай". Долго говорили.
"С тех пор стала Марья Львовна иначе к отцу относиться, прислушивалась к нему, а потом и совсем близким другом отца стала. Маша сколько раз мне этот разговор вспоминала".
них не было любви к отцу, но в них был бунт молодости против его ученья, молодая огромная самоуверенность, раздражение на отца за то, что он своими взглядами (которые в глубине души они считали правильными) мешает им жить той беззаботной, легкой жизнью, какой жили все кругом них. В их душах шла борьба между стремлением к правде и лучшей жизни и стремлением к веселой, пустой, светской, барской, богатой жизни. Победит в их душе добро - и им делается хорошо и Л. Н. становится им близок и хорош. Победит легкомыслие и эгоизм, - и им тяжело, и Л. Н. станет им плох.
"Софья Андреевна, - рассказывала М. А., - всегда любила его, как мужа, любила его славу, а глубины души его не могла понять, не чувствовала: она знала горячую, страстную любовь к мужу, к детям, а божеская любовь была ей чужда.
"Раз мы сидели в зале, - вспоминает М. А., - а она подняла с ним историю в кабинете и потом преследовала его. Он к нам в залу. Она за ним, он повернул в гостиную, она туда. "Что ты от меня бегаешь?" - говорит Софья Андреевна. "Соня, я говорю тебе одно: забудь о себе, помни о других".
"Он весь был полон божьей любви, работал над ростом в душе этой любви. В нем умирала, а потом и вовсе умерла плотская любовь, а она все жила этой плотской семейной любовь и считала ее святой".
Примечания
1 Льва Н--ча на своей земле.
2) Зимы с 1882 г. Толстые жили в своем доме в Москве, в Хамовническом переулке.
3) Ге, Николай Николаевич, художник, близкий по духу Толстому. До знакомства со Л. Н--чем он приобрел большую известность своими картинами: "Петр I и царевич Алексей" и, главное, "Тайной вечерей", возбудившей столько толков. Познакомившись в 1882 г. с религиозными произведениями Толстого и всею душою отдавшись новому религиозному пониманию, Ге посвятил себя созданию большого цикла картин из жизни Христа в духе того нового освещения жизни и учения Христа, которое дано было Толстым. То, что Лев Николаевич изображал словом, Ге стремился изобразить кистью. Самыми замечательными из этих его картин были "Что есть истина"? и "Распятие". Кроме этого, им были исполнены превосходные иллюстрации к "Чем люди живы". Новое жизнепонимание произвело большие перемены в жизни Н. Н. Ге. Он очень упростил свою жизнь и отдавал немало времени физическому труду. Он с увлечением занимался пчеловодством, выучился, между прочим, прекрасно складывать печи и обслуживал этим нуждающихся окрестных крестьян. Умер Ге 63 лет от разрыва сердца в самом разгаре своей одушевленной работы в 1894 г.
См. о нем книгу В. В. Стасова "Николай Николаевич Ге, его жизнь, произведения и переписка". Изд. "Посредника", 1904 г.
4) Фейнерман после Ясной Поляны жил сначала столярным трудом в Елизаветграде. Затем перебрался в Петербург и занялся литературным трудом. Оригинальные произведения его были слабы. В его воспоминаниях о Льве Н--че, печатавшихся под псевдонимом И. Тенеромо, правда часто переплеталась с фантазией.
"Ведь выдумает же человек такое! Про меня, например, написал, что я Льву Н--чу рубаху не то сшила, не то вышила. Плохого, конечно, ничего тут нет. А только не было этого. Что бы Софья Андреевна сказала, если бы Л. Н. мной сшитую рубаху надел! Не приведи бог!".
5) Сыновья Л. Н--ча.