2. ПЕРЕПИСКА С ТОЛСТЫМ (1889 - 1891 гг.).
Через некоторое время после поселения М. А--ны на Кавказе друг их Старк собирался уехать из Уч-Дере. М. А--не и О. А--не жутко стало оставаться без его дружеской поддержки и они стали подумывать - уже не перебраться ли им из их уголка куда-нибудь поближе к людям. Они написали об этом Л. Н--чу, и вот, что он ответил им 23 июня 1889 года.
"Давно мы с Машей поджидали от вас весточки, дорогая М. А., и вот получили и хорошую и дурную. Хорошую потому, что из нее вижу, что вы живы в настоящем значении этого слова, а не то что дурную, но не совсем хорошую, потому что из нее же вижу, что вы как будто жалеете, что поехали на Кавказ, как будто отсутствие Старка изменяет все ваши намерения и как-будто вы от этого хотите вернуться назад. Не делайте планов, дорогая М. А., не предполагайте, что есть время, место и люди, в которые могут быть нужны и важны для вашей жизни, и что есть время, место и люди, среди которых вы не можете быть вполне хорошей и потому вполне счастливой. Я знаю это давно, но постепенно все больше и больше приучаюсь к тому, чтобы не предпочитать никаких одних внешних условий другим и не заботиться о них, а заботиться о том, чтобы в данную минуту соблюсти данную мне божескую искру и исполнить везде волю Отца. Этого желаю вам, потому что знаю, что в этом одном и успокоение и разрешение всех отвлеченных и самых практических задач, как например, той, которая представляется вам теперь: уезжать ли с Кавказа или оставаться? Напишите нам, пожалуйста, еще и поскорее и попросите о том же Ольгу Алексеевну, которой передайте мою любовь и тот же, как и вам, совет: как можно меньше действовать.
Чем затруднительнее кажется положение, тем меньше надо действовать. Действиями то мы обыкновенно и портим начинающие складываться наилучшим для нас образом условия. Пожалуйста, О. А., напишите мне подробнее о вашем положении, намерениях и финансовых условиях. Вас это не должно интересовать, а я имею право этим интересоваться.
Про себя, кроме хорошего, ничего не могу сказать. С каждым днем становится радостнее жить и по внутреннему улучшающемуся состоянию и по внешним, самым радостным, условиям.
Дня не проходит, чтобы я не получал доказательства распространения того огня, который Христос зажег на земле, и у нас и в Америке, откуда вчера получил удивительное письмо и статьи, которые непременно переведу и постараюсь распространить.
Три условия исполнения воли Отца по моему такие: 1) чистота, т. -е. отсутствие всего того, что оскверняет человека - об'ядение, пьянство, роскошь, всякая похоть; 2) смирение, т. -е. отсутствие заботы о том, как обо мне будут судить люди, - даже готовность прослыть между ними за шута или за дурака и 3) доброжелательство, т. -е. отсутствие враждебного чувства к кому-либо, недовольства на что-либо. Если человек соблюдает эти три, то, что бы он ни делал, он будет делать волю Бога".
"Крепко благодарю, дорогой Лев Николаевич, за письмо, - отвечала М. А., - в каждом слове которого одна истина. Спасибо вам. От'езд Старка не изменяет моего искреннего желания кормиться трудом рук своих, но я хотела одно сказать, что с его от'ездом здесь на расстоянии 10--15 верст не остается ни одной живой души человеческой. Кроме того, денег у меня всего 150 рублей, а стройка (избушка с двориком) стоит 400 рублей, да расчистка участка 100 рублей. Вот, взвесив все это, я и решила не арендовать земли. Старк предлагает мне выстроиться в рассрочку платежа, с тем, чтобы я ему ежегодно вносила по 50 рублей, но я и от этого отказалась, потому что этим самым поставила бы себя в ненавистные, адские условия - собирания денег на уплату долга.
О том же, как и что мне делать дальше, - таких вопросов у меня в голове нет, живу пока очень хорошо и ни одну минуту не скучала и не скучаю. Да правду сказать, скучать и думать о будущем некогда, всегда дел полон рот...
... Знаете, - мы с 1 июля израсходовали на свое содержание по 4 рубля на человека, включая странников. Сыты были по горло. Одна странница указала нам душистую траву, рассказала, как сушить и употреблять вместо чая. Мы сделали и пьем. Трава вполне заменяет нам чай, на вкус приятная и ароматичная.
... Маша, дорогая моя, - приписывает М. А. в том же письме Марье Львовне: - сейчас вернулась со стирки от Старков. Пришлите же статьи для перевода, м-м Баршева переведет, а я перепишу. Нет ли чего особенно хорошего в Посреднике?"
Л. Н. пишет М. А--не 30 июня 1890 г.
Как радостно слышать про вас добрые вести, дорогая М. А. Странное у меня о вас чувство: знаю я, что когда в душе хорошо, то и в мире все будет хорошо, и знаю, что у вас в душе все хорошо, a всегда страшно за вас, что вы пересилите, переработаете и что-то случится, - хотя знаю, что случиться нечему. До сих пор страхи эти не сбывались и приходилось только радоваться на вашу жизнь. Дай Бог, чтобы вас так же радовали мы и другие ваши близкие. Мне таких радостей, слава Богу, очень много. Здоровье теперь совершенно поправилось и работы предстоит ужасно много. Физически работаю меньше. Пишите нам почаще...".
"... Теперь я посылаю вам дивное письмо папа о христианстве, - пишет М. А. Марье Львовне в 1890 г. - Трегубов 1) нам прислал. Мне оно и не знаю сколько пользы принесло. Подумайте только, прожила я 47 лет на белом свете, а был ли хоть один час в мою жизнь, когда бы я всю свою жизнь и себя самое отдала в жертву богу и людям, - никогда. Если мы теперь делимся со странниками, то не последнее же мы даем, и ни разу я в своей жизни не поголодала ради другого, а смела называться христианкой. Одно, - гадость да и только. Крепко вас обнимаю, равно и О. А. Ваша М. Ш.
У папа крепко целую руки. Приятель Старка при первом знакомстве со мной враждебно отнесся к папа. Но как прочел письмо о христианстве, так сейчас же его переписал и пожелал иметь Исследование Евангелия.
Живем мы пока хорошо, тихо и мирно, работ пока нет никаких, только пилим себе дрова понемногу. Мы, дорогой Лев Николаевич, находят все, очень поздоровели, растолстели на этой жизни, и все, все к нам относятся самым дружелюбным образом. Черкесы, армяне к нам расположились и беспрестанно пишем им или письма или прошения. Так что живем и страха не имеем и спим с открытыми окнами".
"Спасибо за ваши письма, дорогая М. А., - отвечает Л. Н. 10 августа 1890 г., - вы вот часто меня благодарите, а мне как вас благодарить за все те радости, которые вы мне доставляете? Каждое известие о вас (я получил такое через Ге) и письмо от Вас - это радость.
Вот живут люди по-человечески и не только не жалеют о брошенном язычестве, а только радуются. И какие люди? - испорченные, слабые. Никогда мне не удастся придумать и написать таких доводов в пользу исповедуемого нами учения, какие вы даете своей жизнью.
Маша непременно вам доставит и комедию 23) и еще статейку "предисловие" к книге Алексеева "О пьянстве" 4) и статью, составленную из катехизиса Баллу 5) и декларации Гаррисона 6). Баллу это американец, 87-летний старец, посвятивший свою жизнь на борьбу с ложным учением о возможности соединения христианства с властью и написавший прекрасное сочинение о непротивлении. Одно из них, кроме катехизиса, довольно большое переведено и мы его, по невозможности печатать, будем сообщать тем, которых это интересует.
В Америке происходит, на мой взгляд, огромное движение христианское, практическое, которое короче всего определить стремлением к всеобщему братству. Я получаю все больше и больше писем, статей, книг в этом направлении.
У нас живых людей тоже много. Сейчас у нас гостит Рахманов 7). Он жил у сестры, у Буткевича 8), который поселился на земле и сам работает. По дороге оттуда к нам живет Булыгин 9) точно так же с одним Бибиковым, замечательно милым, кротким, человеком. Идет же он к Новоселову 10), на время, а оттуда в Новгородскую губернию к доктору 11), чтобы зиму с ним заняться медицинской практикой. На него наваливают требования лечения, а он считает себя слишком мало знающим. Лето же он жил у Алехина 12). Там было человек 16. Все сильные духом люди. Продолжатся ли эти общины или нет, все равно, они много помогли людям, много опыта духовного вынесли из них.
Вышел французский перевод Бондарева 13) статьи с моим предисловием под заглавием "Le travail" - очень хорошо. Я пришлю вам одну. Да еще попрошу Машу послать вам книжек новых, посредниковских.
Что вы не поручите нам что-нибудь? Пожалуйста, поручайте нам, когда вам что-нибудь нужно. Все наши вам кланяются. Как я радуюсь на вас. Вы, верно, преувеличиваете, говоря, что вы здоровенная стали. Я очень боюсь, что вы очень изморены. Да, впрочем это ничего. Только бы жить. Любящий вас всей душой Л. Толстой".
"Письмо это перешлет, а может быть передаст вам, - пишет Л. Н. М. А--не 29 августа 1890 г., - Екатерина Семеновна Кузнецова, дочь богатого купеческого семейства, видела много горя и бед от денег и теперь хочет отдать половину своего состояния - 200 тыс. - на добро для детей сирот. Как это сделать? У меня есть один план, который вы знаете, состоящий в том, чтобы добрые люди, хорошо живущие по деревням, учителя, учительницы, и просто живущие, как вы, или общины, или Поша 14), Ге и другие, брали бы к себе заброшенных детей по два, по три и больше, если могут, и учили и воспитывали их так, чтобы приготовить крестьян, которых брали бы охотно в зятья, и девушек, которых охотно брали бы замуж в крестьянские семьи. Это самое лучшее и нужное, но можно готовить и ремесленников и ремесленниц. На таких детей г-жа Кузнецова выдавала бы, сколько оказалось бы нужным.
Пишу это и чувствую, что все это пустое и что из этого ничего доброго, как и всегда из денег, выйти не может. Но боюсь решать и хотелось бы помочь доброму, бескорыстному настроению. Может быть, вы, или О. А., или ваши друзья придумаете еще что-нибудь. Пишу это, главное, с той целью, чтобы свести вас с г-жею Кузнецовой, которая очень одинока. Может быть, вы вместе с ней найдете еще что-нибудь. Если бы вы согласились взять к себе детей, то сейчас же можно отдать двух знакомых вам детей-сирот - Филиппушку и Анюту.
Мы живы, здоровы, вас любим по прежнему и радуемся тому, что вам по последним известиям хорошо живется".
"Дорогой Лев Николаевич, - отвечает М. А. 15 сентября 1890 г., - вы по безграничной своей доброте думаете о нашей жизни в тысячу раз лучше, чем она есть в действительности. Мы живем так: убравшись по хозяйству, все свободное время занимаемся перепиской ваших сочинений, получаем небольшую денежную плату, которая покрывала до сих пор все наши нужды. Землю мы не работаем за исключением небольшого огорода. Ну, подумайте, дорогой, соответствует ли внешняя обстановка нашей жизни вашему плану: ведь так будущего крестьянина и ремесленника мы никогда не сделаем. Но вам виднее, чем нам, и если найдете, что мы все-таки годны, то присылайте к нам пока одного Филиппушку. Мы с большой радостью возьмем его. На содержание его ничего не надо, он будет сыт около нас...".
"Получил ваше письмо о детях, которых вы хотите взять. Я думаю, что это не нужно теперь делать. Дети живут при местах и затевать перемену в их жизни, сопряженную с таким дальним перемещением и расходом без всякого вызова - требования совести - я думаю не нужно. Ведь все затеялось от того, что хотелось содействовать Кузнецовой в помещении ее денег на пользу детей. Я другого помещения не мог придумать, - да и это оказывается не нужно, - и предложил. Если случится, - вызовет потребность, тогда сделаем. Письмо ваше очень коротко, нет подробностей о вашей жизни. Нет сведений о здоровьи дорогой О. А. Пожалуйста, напишите.
У нас жил дедушка Ге месяц, вчера уехал в Петербург. Его тревожит семья Ильина, который повез его картину за границу 15). Картина его в Германии имеет большой успех. Критические статьи, - много которых присылают оттуда, - показывают, до какой степени немцы впереди нас в понимании учения Христа жизненного, уличающего богатство и гордость и ублажающего нищету и смирение.
Я живу хорошо. Многое хочется написать - да не пишется - и иногда огорчаюсь, а иногда опоминаюсь и понимаю, что дело жизни - творить волю Пославшего, а чтобы творить эту волю надо быть кротким и смиренным сердцем, отвергнуться от себя и взять крест на каждый день, итти с ним, а не писать".
"Спасибо вам, дорогие М. А. и Ольга Алексеевна, - пишет Л. Н. 3 февраля 1891 г., - что продолжаете радовать нас вашим письмами. Вы так хорошо живете (я говорю о внешней форме жизни), что всякий раз, как получаю ваши письма, робею распечатывать и начинать читать, как бы не узнать, что жизнь ваша изменилась. Но, слава Богу, все идет хорошо и вы, христианские робинзонки, еще нашли своего Пятницу, Али 16), которому передайте мой привет. Я говорю о внешней форме жизни, потому что она только одна подвержена изменению независимо от нас. Об этом предмете, о взаимной зависимости внешней формы и внутреннего содержания, приходилось думать и говорить последней время по случаю разных перемен в жизни так называемых общинников. Форма жизни, я думаю, не всегда, но большею частью, зависит от внутреннего содержания, так что из 100 случаев в 99 хорошая, правильная жизнь будет последствием хорошего нравственного состояния. Так это у вас. Но никогда хорошее нравственное состояние не зависит от внешних условий жизни. Сколько ни ставь себя человек, нравственно стоящий низко, в условия жизни, которые выше его нравственного состояния, он от этого не станет выше, а, скорее, напротив, и наоборот, человек, ставший нравственно высоко, непременно образует вокруг себя формы жизни, соответственные его высоте. Я часто обманывал себя прежде, думал противное, думал, что если формы моей жизни безнравственны и я не могу изменить их, то это происходит от особенно несчастных случайностей, но теперь я знаю, что это происходит только от того, что я по своим нравственным силам не готов, не имею права на лучшие условия. Думать обратное, сваливать на внешние условия есть страшный, вредный самообман, парализующий силы, нужные для истинной жизни, т. -е. для движения по пути истины и любви. Мы недавно об этом перерывались с Хилковым 17) и говорили с Машей. Колечка Ге 1819) пишет Иуду, и, сколько я знаю, будет очень хорошо. Я все стараюсь писать свое - о непротивлении злу, о церкви и воинской повинности 20), и все мало подвигаюсь - сил мало, - но и то, что есть, хорошо и служить может.
Жена нынче вернулась из Москвы и сообщила известие о Дунаеве 21), что он был очень болен и очень похудел, очень страдал. У него была накостница на челюсти и ему выпиливали. Как хорошо, что вы прислали его письмо. Оно помогло мне духовно. Нам всем надо так то помогать друг другу.
"Зачем люди одурманиваются"? Англичанин, бывший у нас (он живет в Петербурге), взял, перевел, напечатал в английском журнале, а с английского перевели в Новое Время. Я не видел еще. Что будет готово и стоит того, будем посылать вам. Пишите побольше и поподробнее о себе. Статью Лескова 22) посылаю. Редко, что меня так трогало. Целую вас. Л. Толстой".
В декабре 1890 г. Л. Н. приписывает к письму Марьи Львовны:
"... Продолжаю Машино письмо. Особенно рад был получить известие о вас, Ольга Алексеевна, потому что по последнему известию знал, что у вас лихорадка, и боялся за вас. Как хорошо вы живете! Мне представляется ваше житье чем то баснословным, а оказывается вот уж сколько времени прожили. На-днях был у меня Рахманов с Буткевичем 23). Недели две тому назад Алехин, идущий пешком, без денег, без шубы в эти страшные морозы из Тверской губернии через Курск в Харьков. Совсем без денег - радость. Тут же на днях был Буткевич 24 Все стараюсь писать да плохо пишется.
Только бы помог Бог не делать, не говорить, не думать зла".
Примечания
1 за содействие духоборам. Всю последующую жизнь он отдал на служение и помощь сектантам.
2) "Плоды просвещения".
3"Крейцеровой сонате".
4) "Для чего люди одурманиваются". Книга Алексеева была переиздана "Посредником".
5) Его книга "Учение о христианском непротивлении" была впоследствии напечатана "Посредником".
6) Гаррисон - великий борец с рабством негров в Сев. -Америк. Соед. Штатах в 30--50 годах. Выступил в 40-х годах с декларацией, содержащей в себе взгляды, чрезвычайно близкие взглядам Л. Н--ча на насилие, войну и государство.
7) Владимир Васильевич Рахманов - тогда молодой врач, единомышленник Л. Н., принимавший участие в земледельческих общинах. Впоследствии деятельный сотрудник "Посредника".
8
9) Мих. Вас. - единомышленник и друг Льва Н--ча, сын сенатора, получивший воспитание в Пажеском корпусе. Под влиянием своих новых взглядов на жизнь, резко переменил ее направление, поселился на небольшом хуторе, обрабатывая его без наемного труда.
10) Михаил Александрович Новоселов, в то время молодой единомышленник Толстого, организатор земледельческой общины в Тверской губ. Печатал на гектографе нецензурные произведения Толстого (Николай Палкин и др.), за что и был арестован.
11) Вероятно, доктор Таиров, который жил в деревне вольной практикой, среди крестьян.
12) Аркадий Васильевич Алехин. По образованию агроном. Купил в Смоленской губернии небольшое имение и организовал там общину, которая просуществовала несколько лет. В ней перебывало много очень сильных духом людей. В общине ставились и самым горячим образом обсуждались коренные вопросы жизни, особенно половой вопрос, в связи с появившейся тогда "Крейцеровой сонатой", и вопрос об отношении к окружающим крестьянам.
13
14) П. И. Бирюков.
15) Ильин, увлеченный картиной Н. Н. Ге "Что есть истина", повез ее за границу. Там картина имела большой моральный успех, но с материальной стороны дело было налажено плохо и Ильин не высылал семье необходимой ей поддержки. Материальные затруднения самого художника мешали ему помочь семье Ильина.
16) Татарин, который зашел переночевать и остался жить и работать с М. А--ной на несколько месяцев.
17) Дмитрий Александрович Хилков. Военный. Служа на Кавказе, познакомился с духоборами. Там же прочел "В чем моя вера", что произвело на него огромное впечатление. Командуя при взятии какого-то городка, во время атаки убил шашкой турка. Сначала не обратил на это особенного внимания, а когда по случаю "победы" был устроен бал и героя поздравляли и сулили ему славу, то убитый турок встал перед ним и неотвязно мучил его. Хотел уйти в монастырь. Кто-то из старых офицеров отсоветывал ему это и посоветывал закончить компанию, не вынимая оружия. Так он и сделал. Остался в полку, но лишь заведывал кассой полка. Вышел в отставку и поселился в своем имении Павловках, Харьковской губ. Там он однажды вышел посмотреть свои поля и наткнулся на спящего на меже мужика. Его лошадь, выпряженная из сохи, ходила по господской посадке и поедала молодые дубки. Хилков разбудил мужика и начал упрекать его. Мужик ответил: "где, мол, мне лошадь с дубков сгонять, когда я сам три дня не ел и она едва ноги от голода таскает". Этот разговор произвел огромное впечатление на Хилкова. Он был последней каплей в его большой душевной работе, заставившей его передать всю свою землю крестьянам. Хилков получил от них лишь надел в несколько десятин и работал на нем.
отнятии у него детей и передаче их ей на воспитание, что и было сделано по распоряжению правительства. Впоследствии взгляды Хилкова изменились.
18) Сын художника.
19) Н. Н. Ге.
20) "Царство Божие внутри вас".
21 и со всем кругом друзей Л. Н--ча и оказывавший всем большие услуги. Он не умел скрывать своих убеждений. Часто, входя в банк, еще издали слышишь его громкий голос, громящий какие-нибудь мероприятия властей, духовенства и проч. Квартира Дунаева долго считалась безопасным местом для хранения всего, что надо было уберечь от обысков. Пока, наконец, у него не был сделан очень тщательный обыск, при котором было забрано очень много ценного материала.
22"Под Рождество обидели", которую Л. Н. впоследствии в своей обработке поместил в "Круге чтения" под названием "Воров сын".
23) Андрей Степанович, врач, в то время единомышленник Толстого.
24) См. примеч. стр. 22.