2. ХОЗЯЙСТВО И ЗАРАБОТКИ М. А. ШМИДТ.
Чем дольше жила М. А. в Овсянникове, тем слабее она мало по малу становилась. Уже часто случалось, что и летом она сваливалась в постель со своим бронхитом на несколько дней или бродила, "как сонная муха" (ее выражение), кашляла, и или работала через силу, или сидела в ватной шубейке, подставляя горячим лучам солнца свою согбенную спину. Без чужой помощи в хозяйстве она уже не могла обойтись. Чтобы оправдать наемный труд, ей приходилось обдумывать, как бы так построить свое хозяйство, чтобы ни откуда не принимать матерьяльной помощи, а ту помощь, без которой она не могла обойтись, хорошо оплатить, сделать так, чтобы работа на нее была не в тягость, а на пользу работающему.
Пробовала она разводить ценные овощи и продавать их, чтобы таким образом оплатить поденных. Из этой попытки, однако, ничего не вышло, так как Тульские жители, наезжавшие в дачное местечко у станции Засека (в 1Ґ верстах от хутора, где жила М. А.), не знали тогда еще употребления таких овощей и не покупали их.
Вывела М. А--ну из затруднения случайность: летом 1897 г. в доме рядом с М. А--ой жила семья брата моего мужа. С ними приехала кухарка Афимья, которую М. А. всегда впоследствии вспоминала добрым словом. Она была из под Москвы, подгородная. В их деревне никто не жил уже хлебопашеством, а жили огородами и ягодами, - разводили клубнику, малину, смородину, вишни. Афимья совсем не одобрила хозяйства М. А--ны.
"Куда же это тебе рожь и овес сеять, - говорила она, по словам М. А--ны. - Земля у тебя жирная, хлеб весь в солому уйдет, колос будет маленький. Сама уже ни пахать, ни жать, ни молотить, не можешь, - все найми. Лучше тебе траву на поле посеять, а на огороде клубнику завести. И по силам будет и доход даст, поденных всех оправдаешь и хлеба купишь".
Афимья научила М. А--ну как ходить за клубникой, а осенью мой муж уже свез М. А--не от Афимьи корзину с усами разных сортов клубники.
С этих пор клубника стала главным подспорьем М. А--ны. Она разводила лучшие сорта ее, развела еще малину, красную и черную смородину, и летом целые дни проводила на огороде, на огороде и спала, отдыхая днем, оберегая его от птиц и мальчишек. На огороде же и ночевала в большом шалаше с двумя окошечками, сплетенном из хвороста и обмазанном глиной. Кур она продала, чтобы они не портили огорода, и жила одними только ягодами, молоком и маслом от своих, двух уже, коров (она вырастила свою телку).
"У нас в Овсянникове земной рай, - пишет она Татьяне Львовне. - Я совсем здорова и по уши ушла в огород. Встаю в три часа утра и работаю до поздней зари. Дров две сажени собрала в Засеке, на-днях перевезу. Радуюсь на клубнику и овощи".
Одно время у М. А--ны было зимой и еще одно подспорье, кроме переписки сочинений Льва Н--ча.
Татьяна Львовна была как то раз у своей приятельницы Бобринской, которая у себя в имении устроила школу ткачества для крестьян. Татьяна Львовна рассказала М. А--не, какие там усовершенствованные станки, какие материи ткут. М. А. ухватилась за мысль выучиться ткать. Татьяна Львовна и П. И. Бирюков в складчину купили ей такой стан, и М. А. принялась ткать. ("За тридцать рублей купили. Такую уйму деньжищ на меня истратили", М. А., вспоминая, качала головой и хлопала себя по коленкам).
М. А. быстро освоилась с работой и начала ткать. Продавала знакомым холст по 25 копеек за аршин. "Красивая ткань выходила. Покупали приятельницы Татьяны Львовны, шили нарядные платья и носили их по праздникам", рассказывала М. А.
"Раз понесла я в Ясную 60 аршин на плече. Встретила Л. Н--ча. "Куда это вы? Что вы такую тяжесть тащите"" Взял на плечо. "Ой, ой!" - говорит. "Ничего, - говорю, - донесу". Л. Н. спешил куда-то. "Подождите меня". Когда вернулся, помог донести. Потом все восторгался, рассматривал и на плече носил, чтобы попробовать опять, как тяжело".
Не легко давалось М. А--не это ткачество. Вставать приходилось в 2 часа утра. Она прибирала избу, топила печь, носила воду (а это далеко было и в гору), кормила и доила корову. Все это с лампой или фонарем, потому что ткать при свете лампы она не могла - плохо видела. День зимой короткий, и она боялась оторвать у ткачества даже час светлый для своего хозяйства. Все время пока было светло, она сидела за станом. Глаза очень утомлялись. Стан занимал чуть ли не половину ее избушки. Все это очень утомляло М. А--ну. Выткала она всего около 500 аршин.
Одно время у М. А. жила Кусакова и ткала вместе с ней. "Ткачиха моя первый сорт, - пишет М. А. 26 декабря 1896 г. Л. Н--чу. - Смело берется за заказы, лишь бы их получить. Прошу мою дорогую Танечку посодействовать об этом и прислать нам обещанные образцы холстинок...
Стан во время работы очень шумит и действует на голову, в ушах и во время и после работы гул не прекращается. А. И. плохо поправляется, кашляет с кровью, но в работу стала уходить по ушки... Живем по душам и легко и любовно. Она предполагает зимовать со мной, к моей большой радости, но весной, коли обе доживем, думает вернуться к себе".
"Бог знает, как хочется повидаться с Вами, мои дорогие друзья, Лев Николаевич и Софья Андреевна, - пишет М. А. в Ясную в 1897 году, - а ехать нельзя - то то, то другое мешает. Кончим тканье, коли будет все благополучно, то в марте денька на два приеду к Вам...
Читала ваше письмо о голоде, Л. Н., и еще сильнее почувствовала здешние нужды. В Овсянникове вы знаете бабку Дарью, которая ходила за мной в болезни? Так вот она защиту1) окормила и принялась за крышу. Кормить еще долго, а у них две скотины. Уж как мы прозимуем, бог весть....
Милую Танечку крепко обнимаю и еще сильнее люблю ее за ее сердечное отношение к сектантам 2). Крепко Вас всех обнимаю, помню и мысленно с Вами не расстаюсь ни на минуту".
В то лето, как М. А. получила первый порядочный сбор с клубники, она решила перестать ткать. Стан она отдала Кусаковой, которая гостила у нее в предыдущую зиму. Брат Кусаковой в это время выстроил сестре домик в лесу, и ей очень был нужен зимой заработок.
----------
как "Исследование Евангелия", "Критика догматического богословия", "Царство Божие" она переписывала своим удивительно четким почерком по нескольку раз. Это давало ей маленький заработок зимой. За "Исследование Евангелия", например, которое в печатном виде составляет в издании "Посредника" три больших тома, она брала 80 рублей, сколько было вложено в эту работу труда!
Только у нее и были полные, всегда тщательно выправленные экземпляры с последними исправлениями Л. Н--ча. Очень многое, переписанное ею, она просто раздаривала друзьям.
Иногда она брала переписку у кого-нибудь из друзей, например переписывала не мало для "Посредника".
"Нет ли у вас, дорогой Иван Иванович, - пишет она моем мужу 15 января 1896 года, - переписки. Нуждаюсь в заработке. Теперь пока имею много свободного времени, выполню скоро. И. М. Трегубов хочет прислать мне все сведения о Кавказе. Я рада, что буду знать все, что касается этого великого события, под сильным впечатлением которого я живу до сих пор".
Получивши сведения о положении духоборов 3), сидящих за отказ от военной службы, М. А. пишет Льву Н--чу 7 марта 1896 г
"Прочтите про себя.
Дорогой, милый друг Лев Николаевич, умоляю вас, напишите начерно маленькое, глубоко сердечное письмо полковнику в дисциплинарный батальон Екатериноградской станицы о том, чтобы он не терзал духоборов, и черновик пришлите мне. Я перепишу и пошлю от себя ему. Сама лично не умею ни писать, ни говорить так, что бы хватить за душу, а Вам бог дал такую силу в слове такое глубокое сердце и мягкую душу, что не устоит ни одно сердце человеческое и почувствует и правоту и теплоту ваших слов святых.
Как прочла письмо духоборов от 13 февраля 1896 г. Горийского уезда, Тифлисской губернии, так потеряла покой, заболела душой, не сплю, плачу и чувствую одно - должна сию минуту молить полковника прекратить истязания страдальцев, а так же молить и его самого оглянуться на себя, не губить души своей и не обагрять рук своих в крови праведников. Уж если нельзя ему отнестись к ним иначе, пусть возьмут и меня и замучат вместе с ними. Ведь так же я верю и исповедую, как и они, зачем же мне пользоваться свободой? Мне будет легче умереть, чем жить спокойно и знать, что изо дня в день далеко от тебя терзают твоих же братьев по духу. Откажете ли вы мне в моей просьбе или исполните ее, пусть это останется между нами. Я не люблю всем открывать души своей. Крепко целую руки Ваши.
О Марии Михайловне 4) попросите Давыдова 5). Она в страхе, что не нынче завтра полиция нагрянет опять к ней и тогда она боится помешаться.
Ей потому так трудно смириться, что она не признает Евангелий и сердится, если говорить с ней о нем. Изменилась она ужасно, спокойно минуты не сидит, плачет и страшно страдает. От Ив. Ив. она скрыла причину своего приезда ко мне, тяжело ей было снова рассказывать и переживать все то, что она перестрадала".
Л. Н. отвечает 12 марта 1896 г.
"Получил ваши оба письма, дорогая, милая Мария Александровна, и сейчас пишу Давыдову. Написать же в батальон к начальнику не могу.
Есть практическое очень мудрое правило, которое приложило ко всем самым важным случаям жизни: никогда не напрашиваться и ни от чего не отказываться. Это правило прилагается к службе государственной, но оно точно так же приложимо и к службе Богу. Только ни от чего не отказываться, придет и наш черед. Ведь главное то, что мы ничего не можем сделать, ничем не можем помочь тем страдальцам. Одно, что мы можем сделать, быть самим готовым, и наша очередь прийдет. Быть готовым, не тушить света.
Маша в Крыму. Таня здесь, мы с ней были у Олсуфьевых. Очень занят. Все хочется до смерти, которая близка, - я чувствую, - сделать многое и нужное, и плохо работаю. Целую вас. Ваш черед уже наступил и еще наступит. Поручение ваше Таня исполнит".
такое письмо. Известен ряд его писем в защиту гонимых русским правительством не только за свои религиозные убеждения, но и писем за революционеров к властям, начальникам тюрем и т. д. вплоть до царя. Многие из этих писем имели успех.
10 декабря 1897 года Л. Н. записывает в дневнике: "Смотрю на Марью А--ну. Ей 54 год, она слабогрудая, почти всегда больна, не переставая работает и не позволяет себе пользоваться трудом других, и нельзя не умиляться, глядя на нее. Она теперь ослабела, устала и хочет отдохнуть, не может зимой сама носить воду и корм и наняла помощницу, но сама не переставая работает, ткет и смотреть на нее умилительно и укрепительно".
Примечания
1) В Тульской губ. на зиму для тепла избы и скотные дворы обкладываются соломой иногда до самой крыши, так что окна в избах едва виднеются.
2) Татьяна Львовна ездила в начале 98 года в Петербург к Победоносцеву хлопотать о возвращении родителям молоканам Самарской губ. отнятых у них детей для воспитания их в православной вере. По этому поводу Л. Н. писал два письма к царю в 97 году. Хлопоты Татьяны Львовны увенчались успехом.
3 и проч., они, собравшись все в горной долине, с пением псалмов сожгли все имевшееся у них оружие в 1895 г. Этому событию правительством было придано значение бунта. Духоборов страшно избили, разослали небольшими группами по высоким горным аулам, без права выхода за их пределы. Вождей их выслали в самые отдаленные места Сибири. Лишенный земли и возможности иметь заработок, этот здоровый и сильный народ начал болеть и вымирать. Если не погибли они все, то это только, вероятно, благодаря взаимопомощи: они все свое имущество считали общим и все составляли как бы одну дружескую семью. Около сорока духоборов, бывших во время сожжения оружия солдатами, отказались дальше служить и за это были отправлены в дисциплинарный (карательный) батальон, где с ними обращались самым жестоким образом, вплоть до того, что их секли палками с колючками, которые выдирали у них клочья мяса. В 1898 г. духоборам после длинных хлопот удалось с помощью, главным образом, Л. Н--ча, его друзей и квакеров выехать в Канаду, где они и живут до сих пор.
4 Н. писал по поводу ее ареста письма высшим властям в Петербург. М. А--ну страшно взволновал арест Холевинской именно потому, что для самой Холевинской, не разделявшей вполне взгляды Толстого, арест и обыск были страшны. М. А. пытается навещать ее в тюрьме, тащась за 10 верст в Тулу по невылазной грязи, и пишет о ней ряд писем Л. Н--чу, прося его помощи.
5) Давыдов, Николай Вас. В то время прокурор Тульского окружного суда, впоследствии председатель Московского окружного суда. Был в дружеских отношениях со всей семьей Толстых. Он не раз давал Л. Н--чу материал для его произведений - из области судебных процессов. По просьбе Л. Н--ча помогал своими советами крестьянам, рабочим и пр. лицам. Впоследствии Давыдов был председателем Толстовского о-ва и одним из основателей Толстовского музея в Москве.