ГЛАВА IV
"Глава II. О существе божием".
О существе божием? Было сказано, что бог непостижим по существу. Потом сказано, что он - троица. Я ищу разъяснений того, что значит: он - троица. Мне не отвечают на вопрос и задают новую загадку: бог, непостижимый по существу, будет раскрыт мне по существу.
Вопрос о том, что такое бог в существе (essential, substantia, natura) своем, еще с первых веков христианства сделался предметом особенного внимания учителей церкви, с одной стороны, как вопрос и сам по себе весьма важный и близкий к уму и сердцу каждого человека, а еще более потому, что вопросом этим много занимались тогда еретики, естественно вызывавшие против себя защитников православия (стр. 92).
Опять, чтобы раскрыть мне истину, меня вводят в спор, излагают мнение одних, других, и те, и другие ложны, и вот:
Чуждаясь всех подобных тонкостей, православная церковь всегда держалась и держится лишь того, что сам бог благоволил сообщить ей божие, которое признает она непостижимым, а следовательно, в строгом смысле, и неопределимым, но желая только преподать своим чадам возможно близкое, точное и общедоступное понятие о боге, она говорит о нем следующее: "Бог есть дух вечный, всеблагий, всеведущий, всеправедный, всемогущий, вездесупщй, неизменяемый, вседовольный, всеблаженный". Здесь указывает она нам, во-первых, на непостижимое существо божие (иначе, природу, естество), сколько оно может быть понятно ныне для нашего смысла, и, во-вторых, на существенные свойства, которыми отличается это существо, или, точнее, отличается сам бог от всех прочих существ (стр. 95 и 96).
Существо, природа, естество божие указываются нам, указываются и свойства, которыми отличается бог от прочих существ.
Да о чем мы говорим? О каком-нибудь ограниченном существе или о боге? Как бог может отличаться от других? Как мы можем различать в нем естество, природу и свойства? Да ведь он непостижим, он выше, совершеннее всего. Всё меньше и меньше я понимаю смысл того, что хотят мне сказать, и всё яснее и яснее мне становится, что для чего-то нужно неизбежно, пренебрегая здравым смыслом, законами логики, речи, совести, нужно для каких-то потаенных целей сделать то, что делалось до сих пор: низвести мое и всякою верующего представление о боге на какое-то низменное, полуязыческое представление.
Что же говорится об этой природе и свойствах того, что тут называется богом?
ї 17. божием: бог есть дух. Слово "дух", действительно, понятнее всего обозначает для нас непостижимое существо или естество божие. Мы знаем только двоякого рода естества: вещественные, сложные, не имеющие сознания и разумности, и невещественные, простые, духовные, более или менее одаренные сознанием и разумностью. Допустить, чтобы бог имел в себе естество первого рода, никак не можем, видя но всех делах его, как творения, так и промышления, следы высочайшего разума. Предположить, напротив, в боге естество последнего рода вынуждаемся необходимо достоянным созерцанием этих следов (стр. 94).
В подтверждение этих непонятных, превратных, запутанных слов приводятся в выноске слова Иоанна Дамаскина, почти столь же непонятные и превратные:
"Узнай то, что приписывается богу, и от сего восходя к сущности божией, мы постигаем не самую сущность, но только то, что относится к сущности - подобно как, зная, что душа бестелесна, бесколичественна и безвидна, мы еще не постигаем ее сущности; не гаем также сущности тела, если знаем, что оно бело или черно; но познаем только то, что относитсн к его сущности. Истинное же слово учит, что божество просто и имеет одно действие - простое, благое, действующее всяческая во всем" (Точн. излож. прав. веры, кн. I, гл. 10, стр. 34) (стр. 94, прим. 223).
Как ни мучительно трудно анализировать такие выражения, в которых что ни слово, то ошибка или ложь, что ни соединение подлежащего с сказуемым, то или тавтология или противоречие, что ни соединение предложения с другим, то или ошибка, или умышленный обман, но это необходимо сделать.
Сказано: "Дух обозначает естество". ,
Дух означает только противоположное естеству. Дух прежде всего есть слово, употребляемое как противоположение всякому веществу, всему видимому, слышимому, ощущаемому, познаваемому чувствами. Естество, природа, существо есть только различение познаваемых чувственных вещей. По природе, по существу, по естеству различаются камни, деревья, звери, люди. Дух же есть то, что не имеет естества, природы. Что же могут значить слова: "дух обозначает естество"? Далее: "Мы знаем только двоякого рода естества: сложные - вещественные, и простые-духовные". Мы не знаем и не можем знать никаких простых духовных естеств, потому что "духовное естество" есть одно противоречие, множественное же число при слове: "простое естество духовное" - другое внутреннее противоречие, потому что то, что просто, того не может быть два или много. Только при том, что не просто, получается различие и множественность.
Прибавление к слову "естества" слов: "простые, духовные, одаренные более или менее сознанием и разумностью" вносит еще новое внутреннее противоречие, неожиданно присоединяя к "простому" - понятия сознания и разумности, по степени которых разделяется это что-то, называемое духовными естествами простыми.
Слова: "допустить, чтобы бог имел в себе естество первого рода", выражаясь последовательно, означают: "допустить, что единый бог есть естества сложные и вещественные", есть величайшая бессмыслица, есть допущение того, что бог единый, есть множество разнообразных веществ, о чем нельзя говорить. Слова: "предположить в боге естество последнего рода вынуждаемся созерцанием дел его творения и промышления, в которых видим следы высочайшего разума", означают совсем не то, что бог есть дух, но что бог есть высочайший разум. Так что, разобрав эти слова, оказывается, что вместо того, чтобы сказать, что бог есть дух, сказано, что бог есть высочайший разум. И в подтверждение этих слов приведены слова Иоанна Дамаскина, который говорит еще третье, что божество - просто.
И что удивительно, это то, что понятие бога как духа, в смысле только противоположения всему вещественному, несомненно для меня и для всякого верующего и ясно уже установлено первыми главами о непостижимости божией, и доказывать этого не нужно. Но для чего-то ведется это доказательство, произносятся кощунственные слова о исследовании существа божия, и кончаются эти доказательства тем, что, вместо духа, доказывается, что бог есть разум, или что божество просто и имеет одно действие. Для чего же это доказывается?
А для того, чтобы под рукой во время доказательства ввести понятие не духа одного простого, а духовных естеств, более или менее одаренных сознанием и разумностью (это люди, демоны, ангелы, которые понадобятся после), и, главное, для той связи с словом "дух", которая потом будет играть большую роль в изложении учения. Сейчас и видно зачем:
И если, точно, само откровение изображает нам бога как существо духовное, - в таком случае наше предположение должно уже перейти на степень несомненной истины. А откровение, точно, учит нас, что бог есть чистейший дух, не соединенный ни с каким телом, и что, следовани малейшей сложности, простая (стр. 95 и 96).
Из слов: "чистейший дух, не соединенный ни с каким телом", тотчас видно, что слово "дух" не понимается уже так, как оно понимается во всех языках, как оно понимается в евангельской беседе с Никодимом: "дух дышит, где хочет", т. е. как полное противуположение всему вещественному и потому постижимому, но как что-то такое, которое может быть определено, различено от другого.
Затем приводятся доказательства из свящ. писания, что бог - дух, но, как всегда, тексты только доказывают противное.
а) "Аще утаится кто в сокровенных, и аз не узрю ли его: рече господь: егда небо и землю не аз наполняю; рече господь" (Иер. 23, 24; Пс. 138, 7-12)...; "снабдите души своя зело, яко не видесте всякого подобия в день, в оньже глагола господь к вам в горе Хориве из среды огня: не беззаконнуйте и не сотворите себе самим подобия ваянна, всякого образа подобия мужеска пола или женена" (Втор. 4, 15-16)...; г) "у отца светов несть применения или преложения стень" (Иак. 1, 17); д) всякое тело, как сложное из частей, разрушимо и тленно, - бог есть "нетленный царь веков" (1 Тим. 1, 17) (стр. 96 и 97).
Разве не ясно, что бог, который узрит везде, который говорил именно из среды огня на горе Хориве, у которого нет "преложения степь", т. е. образа, который есть нетленный, - не есть дух. Очевидно, что нужно, чтобы про бога можно было говорить, как про определенное существо вроде человека, но нужно тоже иметь возможность и говорить про бога, как про дух вполне простой, непостижимый.
Всё одна и та же уловка во всех главах этой книги: два разные понятия умышленно соединенные в одно для того, чтобы в случае надобности заменить одно другим и, пользуясь этим, механически подобрать все тексты писания и так запугать их, чтобы можно было сливать несогласимое.
"что бог облечен плотью" и во всем похож на человека. Если в писании говорится о его теле, то под глазами бога надо понимать его знание, под ушами - внимание, под ртом бога - обнаружение его воли, под пищей и питьем - наше согласие с волей божией; под обонянием - принятие наших мыслей, под лицом - обнаружение его в делах; под руками - деятельную его силу, под десницею - его помощь в правых делах, под осязанием - его точное познание самого малого, под ногами и хождением - пришествие на помощь, под клятвою - непреложность его совета, под гневом и яростью - отвращение к злу, под забвением, сном, дремотой - медленность в отмщении врагам (стр. 98). Эти объяснения и опровержения антропоморфистов, не говоря о произвольности, непонятности объяснений (как, например, почему под пищей и питьем надо понимать наше согласие с волей божьей?), объяснения эти всё ниже и ниже спускаются в область мелочной, часто просто глупой диалектики, и дальше и дальше становится надежда на разъяснение богооткровенных истин.
После этого в отделе втором (стр. 100) еще приводятся доводы отцов церкви о том, что бог - существо бестелесное и невещественное. И продолжается то же. Приводятся не ложные, но странные суждения отцов церкви, указывающие на то, что отцы церкви были далеки от того понятия о божестве, которое теперь присуще всякому верующему. Они очень старательно доказывают, например, то, что бог ничем не ограничен, или не подвержен страданиям, или не подлежит разрушению. Как бы ни были достойны труды этих отцов в свое время в борьбе с язычниками, на нас утверждение того, что бог не подвержен страданиям, действует невольно так же, как бы подействовали утверждения о том, что бог не нуждается в одежде или пище, и невольно заставляет чувствовать, что для человека, доказывающего неразрушимость бога, понятие божества не ясно и не твердо. Для нас это ничего не разъясняет и только оскорбляет наше чувство. Но, очевидно, для составителя это нужно и нужно именно то, что оскорбляет наше чувство, именно принижение понятия бога.
В отделе третьем составитель приводит в виде доказательства даже ту брань, которую отцы церкви говорили в защиту своего мнения:
При сем особенно замечательно для нас то, что древние пастыри, обличая заблуждение анфропоморфитов, - называли его ересью безрассудною, ересью глупейшею, и самих анфропоморфитов, упорно державшихся своего мнения, постоянно причисляли к еретикам (стр. 100, 101).
И как последний довод церкви приводится:
Посему-то в "чине православия", которое совершает православная церковь в первую неделю великого поста, мы слышим между прочим и следующие слова ее: "глаголющим бога не быти дух, но плоть, - анафема" (стр. 101).
И этим кончается то, что мы знаем о существе бога, именно то, что он - дух. Какой же вывод из всего этого? То, что бог не вещество, а дух. Это вытекает из понятия бога, и я и все верующие не могут думать иначе. И это отчасти подтверждается этим параграфом; но кроме этого утверждается и то, что дух этот ость что-то особенное, отдельное, отчасти постигаемое. И в этом словесном слиянии этих противоречий всё содержание 17-го параграфа. Что такова цель - ясно вытекает из следующего.
ї 18. Понятие о существенных свойствах божиих, зделение. Существенными свойствами в боге (proprietates essentials или одним словом , - attributia perfections) называются такие, которые принадлежат самому божественному существу и отличают его от всех прочих существ, и, след., это суть свойства, равно приличные всем лицам пресвятые троицы, составляющим едино по существу, - отчего и называются еще свойствами божиими общими в отличие от особенных или личных свойств, которые принадлежат каждому лицу божества порознь и различают их между собою (стр. 102).
Оказывается, что у бога, духа простого, есть свойства, отличающие его от всех прочих существ. Мало того, кроме общих свойств есть свойства, отличающие этого же бога в лицах, хотя ничего еще не сказано, что такое троица и что такое лицо.
Определить число существенных или общих свойств божиих невозможно. И церковь, хотя сообщая нам здравое понятие о боге, именует некоторые из них ("бог есть дух вечный, всеблагий, всеведущий, всеправедный, всемогущий, вездесущий, неизменяемый, вседовольный, всеблаженвый"), но вместе замечает, что общие свойства божий бесчисленны; ибо всё, что только говорится в откровении о боге, едином по существу, всё это составляет, в некотором смысле, и свойства божественного сущеу церкви, ограничимся рассмотрением только некоторых из них - главнейших, которые наиболее характеризуют существо божие, объемлют собою или объясняют и другие, менее заметные, свойства и о которых яснее говорится в божественном откровении (стр. 102).
Свойства божий бесчисленны, а потому мы будем говорить о некоторых. Но если бесчисленны, то "некоторые" суть бесконечно малая часть, и потому не нужно, нельзя говорить о них. Но не так рассуждает богословие. Не только о "некоторых", но о "главнейших". Как же при бесчисленном может быть главнейшее? Все равно бесконечно малы. "Мы будем говорить о таких, которые наиболее характеризуют божество".
Как характеризуют? У бога характер, т. е. особенность одного бога от другого? Нет, ясно: мы говорим о чем-то, но не о боге.
Но пойдем дальше.
Чтобы иметь о существенных свойствах божиих понятия раздельные и излагать учение о них в некоторой системе, еще издревле богословы старались разделять их на классы, и таких делений, особенно в период средневековый и новейший, придумано весьма много, которые все, хотя не в одинаковой степени, имеют свои достоинства и недостатки. Причина последних, главная, очень понятна: свойства существа божия, как и самое существо, вполне для пас непостижимы. Посему, не усиливаясь напрасно найти какое-либо совершеннейшее разделение их представляется нам наиболее правильным и простейшим (стр. 102 и 103).
"Свойства существа божия, как и самое существо, вполне для нас непостижимы". Ну так что ж? не будем кощунствовать, не будем говорить о непостижимом? Нет. "Посему изберем деление, которое покажется нам более правильным".
Бог по существу своему есть дух; а в каждом духе, кроме собственно духовной природы (субстанции), мы в частности различаем две главные силы или способности: ум и волю (стр. 103).
Как в духе простом деление ума и воли? Да где же это сказано? Только вообще говорилось о духе, но о том, что он имеет ум и волю, ничего не было сказано. Ум и воля - это слова, которыми мы, люди, и то некоторые, различаем в себе две деятельности. Но почему это есть у бога?
Применительно к этому существенные свойства божий можно разделить на три класса: I) на свойства существа божия вообще, т. е. такие которые принадлежат равно и самой природе (субстанции) божией - духовной, и обеим силам ее: уму и воле, и отличают бога, как духа вообще, от всех прочих существ; II) на свойства ума божия, т. е. такие, которые принадлежат только одному уму божию, и, наконец, - III) на свойства воли божией, т. е. принадлежащие только одной божией воле (стр. 103).
ц о свойствах бога. Вот содержание этих 60 страниц:
ї 19. Свойства существа божия вообще. Бог, как дух, отличается от всех прочих существ вообще тем, что они все ограничены и по бытию в по силам и, след., более или менее несовершенны, а он есть дух неограниченный или беспредельный во всех отношениях, иначе - всесовершенный (стр. 103 и 104).
"Бог отличается от всех прочих существ вообще". Очевидно, нужно это ложное представление о боге, отличающемся от других существ, потому что и прежде, и после много раз, в тут же сказано то, что бог беспределен, и потому нельзя сказать, чтобы беспредельное могло отличаться от чего-нибудь.
Потом бог отличается от других существ в частности: 1) беспредельностью или всесовершенством (почему беспредельность равна всесовершенству, остается необъяснимым как тут, так и впоследствии), 2) самобытностью, 3) независимостью.
Какая разница подразумевается между самобытностью и независимостью, остается также необъяснимым. Самобытность определяется так:
Самобытным бог называется потому, что не обязан бытием своим какому-лсуществу, а имеет и бытие, и всё, что ни имеет, от самого себя (стр. 107 и 108).
Независимость же (стр. 110) определяется так:
Под именем независимости в боге разумеется такое свойство, по которому он и в существе, и в силах, и в действиях своих определяется только сам собою, а не чем-либо сторонним, и есть самодовольный, самовластный, самодержавный. Это свойство божие вытекает уже из предыдущего. Если бог есть существо самобытное и всё, что ни имеет, имеет только от себя: то, значит, он ни от кого и не зависит, по крайней мере по бытию своему и силам.
Так что в первом свойстве беспредельности к нему прибавлено почему-то понятие всесовершенство (слово неупотребительное, дурно составленное), имеющее, однако, по своему производству совсем другой смысл, чем беспредельность. А слова: самобытность и независимость, которые выражают, по определению самого писателя, одно и то же понятие, разделены.
4) Неизмеримость, которая есть только синоним беспредельности, вдруг соединена в одно с вездеприсутствием, не имеющим с этим понятием ничего общего.
Затем 5) вечность и 6) неизменяемость опять разделены, хотя составляют только одно понятие, ибо неизменяемость происходит только во времени, а время есть только последствие изменяемости.
7) Всемогущество, которое определяется понятием неограниченной силы, тогда как о силе до сих пор не было и после не будет никакой речи.
Но это еще далеко не всё. Надо помнить, что после раскрытия существа бога самого в себе (ї 17, стр. 95) нам раскрываются существенные свойства бога (ї 18, стр. 102). И из существенных свойств бога раскрыты теперь существенные свойства бога вообще (ї 19, стр. 103). Предстоит же нам еще раскрытие свойств сначала ума божия (ї 20, стр. 122), а потом свойства воли божией (ї 21, стр. 129).
Ум божий можно рассматривать с двух сторон: со стороны теоретической и со стороны практической, т. е. в гамом себе и в отношении к действиям божиим. В первом случае мсвойстве этого ума: всеведении; в последнем--о другом: высочайшей премудрости (стр. 122).
В самом себе бог ведает всё. Что же он еще знает, когда он имеет премудрость? На стр. 127 сказано: премудрость
состоит в совершеннейшем знании наилучших целей и наилучших средств и вместе - в совершеннейшем уменьи прилагать последние к первым.
"Знание наилучших целей и средств". Но как же может иметь цели существо беспредельное, вседовольное? И какое понятие средств можно приложить к всемогущему существу? Но мало этого:
Предметы божественного ведения св. писание обозначает с подробностью. Оно свидетельствует и вообще, что бог знает всё и, в частности, что он знает самого себя и всё вне себя: всё возможное и действительное, всё прошедшее, настоящее и будущее (стр. 122).
И потом по отделам, выписками из св. писания доказывается, что бог знает а) всё, б) знает себя, в) знает всё возможное, г) знает всё существующее, д) знает прошедшее, е) знает настоящее, ж) знает будущее.
Да ведь бог вне времени, по богословию - выше времени. Какое же для него прошедшее и будущее? Я не преувеличиваю, не выражаюсь нарочно странным способом; напротив, я употребляю все усилия, чтобы смягчить дикость выражений. Пусть прочтут страницы 123, 124, 125. Да что я говорю: где хотите, там раскройте эти два тома и читайте: всё то же и то же, и что дальше, то свободнее от всяких законов сочетания мыслей и слов.
Волю божию можно рассматривать с двух сторон: саму в себе и в отношении к тварям. В первом случае она представляется нам: а) по естеству своему высочайше свободною, а б) по свободной деятельности - всесвятою. В последнем - является:
а) прежде всего всеблагою: так как благость есть пшая причина всех действий божиих по отношению ко всем тварям, разумным и неразумным;
б) потом в частности, по отношению к одним тварям разумным - истинною и верною: поколику открывает себя им в качестве нравственного закона для их воли и в качестве обетовании или нравственных побуждений к исполнению этого закона;
в) наконец - правосудною: поколику следит за нравственными действиями этих существ и воздает им по заслугам. Таким образом, главные свойства воли божией, или, точнее, главные свойства божий по воле суть:
1) высочайшая свобода, 2) совершеннейшая святость, 3) бесконечная благость, 4) совершеннейшая истинность и верность и 5) бесконечное правосудие (стр. 129 и 130).
Стало быть, бог беспредельный, неограниченный - свободен, и это доказывается текстами. И как всегда тексты именно показывают, что те, кто писали и говорили эти слова, не понимали бога, только подходили к постигновению его и говорили о каком-то языческом сильном боге, а не о боге, в которого мы веруем.
"Аз сотворих землю и человека, и скоты, яже на лицы земли, крепостию моею великою, и мышцею моею высокою, и дам ю, емуже будет угодно пред очима моими" (Иер. 27, 5). "Помилую, егоже аще помилую и ущедрю, егоже аще ущедрю" (Рим. 9, 15; снес. Исх. 33, 19). "И по воле своей творит в силе небесней и в селении земнем: и несть иже воспротивится руце его, я речет ему: что сотворил еси" (Дан. 4, 32; снес. Иов. 23, 13). "Владеет вышний царством человеческим, и ему же восхощет, даст е" (Дан. 4, 14, 22, 29). "Якоже устремление воды, тако сердце царево в руце божией: аможе аще восхощет обратити, тамо уклонит е" (Притч. 21, 1) (стр. 130 и 131).
"Совершеннейшая святость" подразумевает то:
что он совершенно чист от всякого греха, даже не может согрешать, и во всех своих действиях совершенно верен нравственному закону, а потому ненавидит зло и любит одно только добро и во всех своих тварях (стр. 132).
Святость в том, что бог не грешат, да еще-"ненавидит зло". И опять подтверждения этого кощунства из св. писания:
Б. Благость в боге есть такое свойство, по которому он всегда готов сообщать и действительно сообщает своим тварям столько благ, сколько каждая из них может принять по своей природе и состоянию (стр. 135).
И вот как подтверждается эта благость: благость есть "главная причина творения и промышления":
От века бог существовал один и блаженствовал, не имея ни в ком и ни в чем нужды; но единственно по бесконечной благости он восхотел соделать и другие существа участниками своего блаженства, и даровал им бытие, украсил их самыми разнообразными совершенствами и не престает ущедрять их всеми благами, потребными для бытия и блаженства (стр. 138).
От века, т. е. бесчисленное количество лет, бог блаженствовал один и с своей премудростью не догадался прежде сотворить мир. Так что благость, понимаемая так, что к понятию бога нельзя приложить понятие зла, и это понятие изуродовано, сведено на самое низкое, кощунственное представление.
Совершеннейшая истинность и верность. Мы исповедуем бога истинным и верным (verax, fidelis) потому что он всё, что ни какие ни изрекает им обетования и угрозы, всегда исполняет сказанное или непременно исполнит (стр. 139).
Кому верным? И понятие угрозы и наказания, понятие зла присоединенное к богу! И тексты, подтверждающие, что богу невозможно солгать!
Бесконечное правосудие. Под именем правосудия или правды (justitia) здесь разумеется в боге такое свойство, по которому он воздает всем нравственным существам, каждому по заслугам, и именно: добрых награждает, а злых наказывает (стр. 140).
Бог всеблагой за грех людей, совершенный во временной жизни, мстит вечными мучениями. И это подтверждается текстами:
И нечестивые услышат тяжкий приговор нелицеприятного судии: "идите от мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его" (Матф. 25, 41). Кроме того, св. писание - б) свидетельствует, что "клятва господня в домех нечестивых" (Притч. 3, 33; снес. 15, 25), и "воздаст им господь беззаконие их, и по лукавствию их погубит я господь " (Не. 92, 23); в) называет бога огнем поядающим: "бог наш огнь поядаяй есть" (Евр. 12, 23; Втор. 4, 24), и г) человекообразно приписывает ему гнев и мщение; "открывается гнев божий с небесе на всякое нечестие и неправду человека, содержащих истину в неправде" (Рим. 1, 18; снес. Исх. 32, 10; Числ. 41, 10; Пс. 2, 5, 12; 87, 17; Иез. 7, 14); "мне отмщение: аз воздам, глаголет господь" (Рим. 12, 19; Евр. 10, 30; Втор. 32, 35); "бог отмщений господь, бог отмщений не обинулся есть" (Не. 93, 1) (стр. 142).
Это очевидное противоречие не остановило бы писателя, как не останавливали прежние противоречия в каждом отделе свойств божиих, но в этом случае он останавливается, очевидно, потому, что противоречие это было замечено уже давно прежде, и были возражения, и св. отцы, на основании которых пишется вся книга, писали об этом. Вот что писали св. отцы:
Истинный бог непременно должен быть вместе и благ, и правосуден: что благость его - благость праведная, и правда его - правда благая: что он остается правосудным даже тогда, когда прощает нам грехи и милует нас; остается и благим, когда наказывает нас за грехи: ибо наказывает, как отец, не из гнева или мщения, а для исправления нас, для нашей нравственной пользы; и, следовательно, самые казни ею суть более свидетельства его отеческой благости к нам и любви, нежели правды (стр.142 и 143).
Спрашивается, каким образом разрешить противоречие между благостью и правосудием? Как благой бог за грехи может казнить вечным огнем? Или он не правосуден, или он не благ. Кажется, вопрос ясен и законен.
И писатель делает вид, что отвечает на него, приводя авторитеты Иринея, Тертуллиана, Климента Александрийского, Златоуста, Гилария, Августина. Авторитетов много. Что же они сказали? Они сказали: "Вы спрашиваете: если есть вечное мучение за временный грех, то может ли бог быть благ и правосуден? Мы отвечаем: бог должен быть и правосуден и благ. Благость его - благость праведная. И правда его -правда благая". Да я об этом и спрашиваю: как это так? как правосудный и благой бог казнит вечными муками за временный грех? А вы говорите, что он наказывает, как отец, для нашей нравственной пользы и что казни его суть свидетельства благости и любви. Какие же тут исправления и любовь, чтобы вечно кипеть в огне за временный грех.
Но писателю кажется, что всё объяснено, и он спокойно заканчивает главу:
нейшее правосудие в боге должен признать и здравый разум. Всякая несправедливость к другим может происходить в нас только от двух причин: от незнания или заблуждения нашего рассудка и от превратности воли. Но в боге обе эти причины не могут иметь места: бог есть существо всеведущее и святейшее; он знает все самые сокровенные поступки нравственных существ и в состоянии достойно оценить их; он любит всякое добро по самой своей природе и ненавидит всякое зло также по самой своей природе. Прибавим, что бог есть вместе и существо всемогущее, другим по их заслугам (стр. 143 и 144).
Я выписал это только для того, чтобы видно было, что я ничего не упускаю. Это всё, чем разрешается противоречие.
Раскрытие существа божия в самом себе и его существенных свойств кончено.
Что же тут было? Началось с того, что бог непостижим, но прибавлено, что вместе с тем постижим отчасти. Это знание отчасти и раскрыто так. Бог один, а не два и три, т. е. к понятию бога приложено несвойственное ему, по первому определению, понятие числа. Потом раскрыто, что в постижимом отчасти боге мы знаем, однако, различие между его сущностью и свойствами. Определение сущности бога состояло в том, что он есть дух, т. е. существо невещественное, простое, несложное, исключающее поэтому всякое подразделение. Но вслед за этим было раскрыто, что мы знаем свойства этого простого существа и можем подразделять их. Количество этих свойств сказано, что бесчисленно, но нам раскрыто из этого бесчисленного количества свойств простого существа, духа, 14 свойств.
После этого нам неожиданно было раскрыто, что простое это существо, дух, отличается от других существ и, кроме того, имеет ум и волю (о том, что надо разуметь под словами "ум и воля простого существа, духа", ничего не сказано), и на основании того, что несложное существо слагается из ума и воли, 14 свойств разделены на 3 отдела: а) свойства существенные вообще. Свойства существенные существа божия вообще (я ничего не изменяю и не прибавляю) подразделились еще на аа) свойства существенные существа божия вообще, отличающие его вообще (sic) от других существ, и на бб) свойства существенные существа божия вообще, отличающие его, в частности, от других существ, и получилось: ааа) беспредельность и почему-то неожиданно пришитое к беспредельности с знаком равенства всесовершенство, и ббб) самобытность, и ввв) независимость, ггг) неизмеримость и вездепрпсутствпе (опять неожиданно пришилось), ддд) вечность, еее) неизменность, жжж) всемогущество; 2) свойства ума божия: а) всеведение и б) премудрость, и 3) свойства воли божией: а) свобода, б) святость, в) благость, г) верность и д) правосудие.
Приемы изложения те же, как и в предшествующих частях: неясность выражений, противоречия, облеченные словами, ничего не разъясняющими, принижение предмета, сведение его в самую низменную область, пренебрежение к требованиям разума и то же одно постоянное стремление связать внешним, словесным путем самые разнообразные суждения о боге, начиная от Авраама до отцов церкви, и на этом одном предании основать все свои доказательства. Но в этом отделе, ужо так явно уклонившемся от здравого смысла (с самых тех первых положений, которые были высказаны о боге, - тогда, когда начинаются определения свойств божиих), в этом отделе есть новая черта: сопоставление слов, очевидно, ничего уже не означающих для самого писателя. Очевидно, слова уже тут совершенно оторвались от мысли, с которой были связаны, и не вызывают уже никакой мысли. Я долго делал страшные усилия, чтобы понять, что разумеется, например, под духовными естествами, под различением свойств, под умом и волей бога, и не мог понять и убедился, что писателю нужно только связать внешним образом все тексты, а что разумной связи между его словами нет и для него самого.
ї 22. Отношение существенных свойств бога к его существ и между собою. И тут как раз высказывается то самое словами отцов церкви, что чувствует всякий верующий, именно то, что бог не постижим для разума и что все те признаки, слова, эпитеты, которые мы прилагаем к богу, не имеют никакого ясного значения, всё сливается в одно; что понятие бога, как начала всего, не постижимого разуму, просто, нераздельно, и разделять бога по его существу и свойствам значит разрушать понятие бога.
Существо и существенные свойства божий не различаются и не разделяются между собою на самом деле, напротив, составляют в боге едино"... "Божество просто и несложно, говорит св. Иоанн Дамаскин; а что составлено из многого и различного, то сложно. Итак, если несозданность, безначальность, бестелесность, бессмертие, вечность, благость, зиждительную силу и подобное мы назовем существенными разностями в боге многих свойств, будет не просто, но сложно: а это утверждать есть крайнее нечестие" (стр. 145).
Приводятся и другие выписки св. отцов, подтверждающие ту же мысль. Так что удивляешься, к чему же были все эти прежние подразделения и определения. Но этим ясным, несомненным доказательствам, отзывающимся в сердце каждого верующего в бога, полной истиной, этим доказательствам предшествует точно такое же неожиданное рассуждение, какое было о постижимости и непостижимости божией, какие предшествуют раскрытию каждого догмата. В догмате о боге сказано и доказано, что бог непостижим, и затем мнимо доказано, что он постижим. Для разрешения этого противоречия придумано учение о постижимости отчасти. Здесь сказано, что существо и существенные свойства божий не различаются и не разделяются, и сейчас на стр. 147 сказано:
, не различаясь и не разделяясь между собою на самом деле, различаются, однакож, в умопредставлениях наших, и притом не без основания в самом боге, так что поня
И это положение необходимо, по мнению писателя, вытекает из свящ. писания, и приводятся слова Василия Великого о том, что
наши различения божиих свойств не суть только чисто подлежательные (субъективные), - нет, основание для них есть в самом боге, в его различных проявлениях, действиях, отношениях к нам, каковы: творение и промысл, хотя сам по себе бог совершенно единичен, прост, несложен
И что же, вы думаете, что нечаянно сопоставлено такое явное противоречие св. отцов, думаете, что оно как-нибудь разрешено? Нисколько. Этого-то и нужно писателю, в этом вся мысль этого параграфа 22-го. Он так начинается:
Вопросом этим много занимались в церкви издревле, а особенно в средние века как на Западе, так и на Востоке, и при решении его нередко впадали в крайности. Первая крайность допускает, будто между существом и существенными свойствами божиими, равно как между самими свойствами, есть различие действительное (realis) составляют в боге нечто отдельное и от существа и одно от другого; другая крайность, напротив, утверждает, что существо и все существенные свойства божий совершенно тождественны между собою, что они не различаются не только на самом деле, но даже в умопредставлениях наших (cogitatione), и все разные имена, приписываемые богу, совершенно одно и то же. Держась строго учения, какое преподает нам о существе и существенных свойствах божиих православная церковь на основании божественного откровения, мы должны сказать, что обе эти крайности равно далеки от истины, что нельзя допустить ни - а) того, между собою никакого различия, даже в умопредставлениях наших (стр. 144 и 145). .
Православная церковь учит, что оба положения одинаково далеки от истины. Так какое же близко к истине? Ничего не сказано. Выставлены два противоречивые мнения, и ничего не сказано для их разрешения. Я внимательно искал во всех пяти страницах. Ни слова о том, как же надо понимать. Ничего нет. Заключение параграфа говорит:
Замечательны также в настоящем случае слова блаженного Августина: "иное быть богом, иное - отцем. Хотя отчество и сущность (в боге) едино суть, но нельзя сказать, будто отец по отчеству есть бог, по отчеству премудр. Такова была всегда твердая (fixa) мысль у наших отцев, вергали аномеев, как заблудивших далеко от предела веры, за то, что эти еретики уничтожали всякое различие между существом и свойствами божиими" (стр. 150).
Конец главы. Но правы ли аномеи, и замечательны ли слова блаженного Августина - это всё равно. Как же надо понимать? Ведь слова Иоанна Дамаскина справедливы, сам писатель говорит, что справедливы. Как согласить их с противоположными словами Августина, которые тоже справедливы? Писатель не считает даже нужным отвечать на это и заканчивает главу.
В предшествующем параграфе о существе и четырнадцати свойствах божиих меня поразила черта совершенной отрешенности от всякой мысли и очевидная игра одними словами противоречивыми или синонимами в совершенном мраке; но здесь еще новая черта необыкновенного и оскорбляющего не только разум, но и чувство пренебрежения ко мне и всей пастве, внимающей поучениям церкви.
"это - бело, и это - черно", и нельзя говорить, что это белое, и нельзя говорить, что это черное. Церковь учит нас признавать и то и другое, т. е. что черное есть белое, а белое есть черное. Так что здесь уже выражается требование не только того, чтобы верить тому, что говорит церковь, но повторять языком то, что она говорит.
Вслед за этим ї 23: Нравственное приложение догмата. Нравственное приложение первого догмата единства божия поразило меня только своей непоследовательностью. Те нравственные правила, которые преподавались на основании единства бога, очевидно, не выводились из него, а просто пришивались к словам: един бог - мы должны быть в единении и т. п. Но, встретив второе приложение и просмотрев во всем сочинении все неизбежно прилагаемые к каждому догмату нравственные правила и вспомнив то, что сказано в введении, что догматы веры и законы нравственности (стр. 36) нераздельно открыты богом людям и находятся в неразрывной связи, я понял, что эти приложения не случайны, а очень важны, как показывающие значение догматов для спасительной жизни, и я обратил на него больше внимания. Вот приложение Догмата о существе и свойствах бога:
1) Бог, по существу своему, есть дух, а по главному свойству существа, обнимающвсе прочие, дух беспредельный, т. е. совершеннейший, высочайший, всеславный. Отсюда
а) Прежде всего научаемся чтить бога и любить: ибо кого же и чтить, кого и любить, если не совершеннейшего...
богопочтене должны быть: аа) искреннейшие, духовные... бб) высочайшие и полнейшие... в) глубочайше-благоговейные... в) Научаемся прославлять бога
г) Научаемся, наконец, стремиться к богу, как нашему высочайшему благу, и в нем одном искать для себя полного успокоения...
2) Размышляя, в частности, о каждом порознь из свойств существа божия, отличающих бога от его созданий, можно извлекать для себя новые
а) Если один бог самобытен, т. е. ничем никому не одолжен, тогда как все другие существа, следовательно и мы, одолжены ему всем: то
б) Если он один независим и вседоволен, а потому "благих наших не " (Пс. 15, 2), напротив сам "дает всем живот, дыхание с вся" (Деян. 17, 25), то мы должны - аа) питать в себе чувство совершеннейшей зависимости от него и всецелой ему покорности, и бб) принося ему какие-
в) Уверенность, что мы всегда находимся пред лицем самого бога вездесущего, где бы ни находились, - аа) естественно располагает нас вести себя пред ним со всею осмотрительностию и благоговенижет удерживать нас от грехов... вв) может ободрять и утешать нас во всех опасностях... гг) может возбуждать нас к призывайте, славословию и благодарению господа на всяком месте...
г) Памятуя, что един бог вечен, тогда как всё прочее, окружающее нас душою своею к благам гиблющим... бб) "не надеяться на князи и на сыны человеческие"...
д) Мысль о совершенной неизменяемости божией - аа) еще более бб) может вместе возбуждать нас к подражанию неизменяемости божией, в нравственном смысле, т. е. к возможной твердости и постоянству во всех благочестивых стремлениях нашего духа и в неуклонном шествовании по пути добродетели и спасения.
аучает нас - аа) просить его помощи и благословения во всех наших предприятиях... бб) не опасаться ничего и не упадать духом среди самых великих опасностей, если только творим угодное ему и тем привлекаем на себя его благоволение... но -
3) Обратим ли внимание свое на свойства ума божия, найдем и здесь для себя немало назидательного.
а) Бог всеведущ, какое утешение и ободрение для праведника!... Людей... обмануть можно, но бога никогда.
да не смущаются наш ум и сердце, если в жизни ли общественной, или в природе мы увидим какие-либо явления, невидимому, угрожающие всеобщею гибелью и разрушением... бб) не станем малодушествовать или роптдется быть в тесных обстоятельствах... вв) научимся, по мере сил своих, подражать его высочайшей премудрости...
4) Наконец, каждое из свойств воли божией или только представляет нам образ для подражания, или вместе внушает и некоторые другие нрав
а) Бог называется высочайше-свободным потому, что он сам избирает всегда одно только добро, и избирает без всякого стороннего принуждения или побуждения: вот в чем должна состоять и наша ибода! В возможности и свободно приобретенном навыке творить одно добро потому только, что оно добро, а не в произволе творить добро или зло, как обыкновенно думают, и тем менее в произволе творить одно зло...
б) Бог высочайше свят, и нам заповедал: "да освятитеся и будете святи, " (Лев. 11, 44)...
в) Бог бесконечно благ ко всем своим тварям и, в частности, к нам: это - аа) научает нас благодарить его за все его благодеяния и за отеческую любовь воздавать сыновнею любовик": "возлюбим его, яко той первее возлюбил есть нас" (1 Иоан. 4, 19).
приложение? Так что замечательно не то, что изложение этих приложений догмата несвязно и дурно написано, а то, что придумано к догмату, не могущему иметь никакого приложения, какое бы то ни было приложение. И невольно приходит в голову: зачем же мне знать эти непонятные, исполненные противоречий догматы, когда из знания их ни для кого ровно ничего вытекать не может?