Множество частностей, затрагиваемых Л. Н. Толстым в его многочисленных публицистических и этических рассуждениях, можно сгруппировать около следующих главных вопросов:
1) религия и религиозное чувство,
«не убий!»,
3) половая этика,
4) патриотизм,
5) государство и государственность.
В области я иду дальше Толстого. Я устраняю здесь всякое олицетворение, всякую внечеловеческую божественность. Конечною целью, идеалом развития по этому пути я считаю упразднение всех во внешний мир из человеческой души выведенных идолов и возвращение восвояси, т. е. в человеческую психику, как в первоначальный и единственный источник всего религиозного, да и не только всего религиозного, но и вообще всего общественного и связывающего людей. Идеалом этики я считаю не ставление ее в связь с божественностью, а обоснование ее путем строго логического мышления и сознания общечеловеческой солидарности в борьбе с природою, как с природою физическою, так и с природою психическою.
В отношении Толстого к половому вопросу я вижу известную долю аскетизма и предъявление неосуществимых требований. Соглашаясь вполне с основными взглядами автора «Крейцеровой сонаты» и «Воскресения» на необходимость облагорожения междучеловеческих отношений в этой области, я все-таки полагаю, что он не считается с человеческою природой. Как в медицине, как в педагогике вообще, так и здесь нельзя выставлять одинаковой общеобязательной нормы для всех людей, а необходимо считаться с индивидуальностью каждого пациента, и каждого воспитанника. Конечно, известный минимум требований обязателен для всех без исключения нравственных людей. Этот минимум определяется осуждением всякого насилия, всякого обмана, всякой эксплуатации человека человеком, а за то признанием человеческого достоинства во всех без исключения людях. К сожалению, свободное самоопределение и в этой области будет всегда зависеть, с одной стороны, от властных инстинктов человеческой природы, с другой же стороны, от экономических условий и неизбежного подчинения одних людей другим людям.
На государственного начала было бы возможно только в таком случае, если бы люди стали безукоризненно честными субъектами, никогда не посягающими на права других людей (я не говорю «ближних», так как это истасканное лицемерами слово мне стало противным и я его ставлю всегда только в кавычках). Но подобное райское состояние человечества навряд ли когда-либо наступит. Конечно, государственность государственности рознь. Нынешней завоевательной, истребительной, «патриотической» государственности должны объявить беспощадную войну все честные люди, стремящиеся действительно к возможно большему счастью отдельных участников человеческого общежития. Единственно допустимая с этической точки зрения государственность сводится к известному общественному устройству, налагающему на своих участников известные общественные обязанности.
По двум основным вопросам я, кажется, безусловно соглашаюсь с Л. Н. Толстым. Это вопросы патриотизма и смертной казни.
Петербург, июнь 1908 г.