Лев Толстой: На каждый день. Ноябрь

1 НОЯБРЯ.

Был у хозяина работник. Жил он в одном доме с хозяином и по многу раз в день видался с хозяином. Работник все меньше и меньше работал и под конец так обленился, что ничего не делал. Хозяин видел это, но ничего не говорил, а только отворачивался от работника, когда встречался с ним. Работник видел, что хозяин недоволен им, и вздумал не работая подладиться к хозяину. Пошел работник к хозяйским знакомым и друзьям и просил их сделать так, чтобы хозяин не сердился на него. Хозяин узнал про это, призвал работника и сказал: «Зачем ты просишь людей заступиться за тебя? Ведь ты сам всегда со мною, можешь сам мне сказать, чтò тебе нужно». И работник не знал, чтò сказать, и ушел. И придумал работник другое: собрал он хозяйских яиц, поймал хозяйскую курицу и принес всё это, как гостинец, хозяину, чтобы хозяин не сердился на него. Тогда хозяин сказал: «То ты просил моих друзей хлопотать за тебя, тогда как ты можешь прямо со мной говорить. А теперь вот вздумал меня задобрить гостинцами. Ведь всё, чтò у тебя есть, всё мое. Если же бы ты и свое принес мне, то мне не нужны твои гостинцы». Тогда работник вздумал еще третье: он сложил стихи во славу хозяина и стал ходить под окнами хозяина и громко кричать и петь стихи, называя хозяина великим, вездесущим, всемогущим, отцом, милостивцем, благодетелем. Тогда хозяин опять призвал работника и сказал: «То ты через людей хотел угодить мне, то тем, что моим же добром дарил меня, теперь вздумал еще чуднее: вздумал кричать и петь о том, какой я всемогущий, милостивый и всё другое. Кричишь и поешь про меня, что я такой и этакий, а не знаешь и не можешь знать меня. Мне же не нужно ни заступничества за тебя других людей, ни подарки твои, ни похвалы твои о том, кого ты не можешь знать, — мне нужна от тебя только твоя работа».

То же, чтò этот работник, делают люди, которые молятся святым угодникам, прося их заступиться за них перед Богом, и то же делают, когда хотят задобрить Бога лампадами и всякими жертвами, постройками храмов или восхвалениями Его.

Учение Христа в том, что между Богом и людьми не может быть посредников, и что нужны Богу не дары, а наши добрые дела. В этом весь закон Бога.

Угодить Богу можно только хорошей жизнью. И потому всё, чем, кроме хорошей, чистой, доброй, смиренной жизни, человек думает угодить Богу, всё это — один обман и ложное служение Богу.

По Канту.

Будда сказал: человек, ставящий в основу всего религию, подобен человеку, который вносит свет в темный дом. Темнота тотчас же рассеивается, и становится светло. Только упорствуй в искании истины, и в тебе совершится полное просветление.

Если человек думает, что мы должны остановиться на том понимании религии, какое открылось нам теперь, то он очень далек от истины. Свет, который мы получили, был нам дан не для того, чтобы мы не переставая смотрели на него, но для того, чтобы, благодаря ему, открывали новые стороны открытой нам истины.

По Мильтону.

Поклонники пользы не имеют иной нравственности, кроме нравственности выгоды, и иной религии, кроме религии материального блага. Они нашли тело человека изуродованным и истощенным нищетой и в своем необдуманном рвении сказали себе: «Давайте, излечим это тело; когда оно будет сильно, жирно, хорошо упитано, то душа вернется в него». А я говорю, что излечить это тело можно, только излечив душу. В ней корень болезни, и телесные недуги являются лишь внешними проявлениями этой болезни. Современное человечество умирает от отсутствия общей веры, общей идеи, связующей духовное с телесным. От отсутствия этой религии духа, от которой остались лишь пустые формы и безжизненные формулы, от полного отсутствия чувства долга, способности жертвовать собою, человек, подобно дикарю, пал, распростертый во прах, и воздвиг на пустом алтаре идол «выгоде». Деспоты и князья мира сего стали его первосвященниками. От них-то и возникла отвратительная формула морали выгоды, гласящая: «Каждый только для своих, каждый только для себя».

Мадзини.

Рассматривая причины тех бедствий, от которых страдает человечество, восходя от ближайших причин к более основным, всегда придешь к основной причине всех и всяких бедствий людей: к неясности или ложности установленного отношения человека к миру и началу его, т. -е. к ложной религии.

Человечество не переставая идет вперед. Движение вперед должно быть и в вере. Основы закона Бога не могут изменяться, но понимание его и приложение его к жизни не могут не изменяться.

Всё зло в мире только от того, что люди верят ложному закону, вместо истинного закона Бога. Жизнь же людей может стать лучше только от того, что они будут откидывать ложные законы и узнавать истинный и жить по нем.

Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам. Ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение.

Мат., гл. 11, ст. 25-26.

2 НОЯБРЯ.

Душа — стекло. Бог — свет в стекле. В твоем теле и стекло, и свет.

Кто соединен с Богом, тот не может бояться Бога. Бог не может сделать зла самому себе.

Ангелус Силезиус.

Мы измерили землю, солнце, звезды, морские глубины, лезем в глубь земли за золотом, отыскали реки и горы на луне, открываем новые звезды и знаем их величину, засыпаем пропасти, строим хитрые машины; что ни день, то всё новые и новые выдумки. Боже мой! чего мы только не умеем! чего не можем! Но чего-то, и самого важного, всё-таки не хватает нам. Чего именно, мы и сами не знаем. Мы похожи на маленького ребенка: он чувствует, что ему нехорошо, а почему нехорошо — он не знает.

Нехорошо нам оттого, что мы знаем много лишнего, а не знаем самого нужного: самих себя. Не знаем того, кто живет в нас. Если бы знали и помнили то, чтò живет в каждом из нас, то жизнь наша была бы совсем другая.

По Григорию Сковороде.

Как Бог нужен мне, так и я нужен Богу.

Ангелус Силезиус.

Спрашивать, есть ли Бог? всё равно, что спрашивать: есть ли я? Я в себе знаю Бога. То, чем я живу, это и есть Бог.

Истинно существует только то, чтò невидимо, неосязаемо, чтò духовно и чтò мы сознаем в себе и собою. Всё же видимое, осязаемое есть произведение наших чувств, и потому только кажущееся.

Мы живем только тогда, когда помним о своем духовном я, а это бывает тогда, когда дух наш борется с желаниями тела.

Странно кричать человеку, который не знает себя, чтобы он от самого себя переходил к Богу! Хорошо говорить это человеку, который знает себя.

Паскаль.

Сознать себя отделенным существом значит познать существование того, от чего отделен, познать существование Всего — Бога.

10.

Если я растоплюсь на божьем огне, то Бог оттиснет на мне свой образ.

Ангелус Силезиус.

3 НОЯБРЯ.

Учение Христа в том, что все люди сыны одного Отца и потому все братья.

Чем больше живут люди, тем всё больше и больше понимают они то, что жизнь их только тогда истинная и счастливая, когда они признают свое единство в одном и том же духе, живущем во всех.

— большое благо, но как добиться его? как сделать так, чтобы соединиться со всеми людьми? Людей так много, и люди так разны. Ну, я соединюсь с своими семейными, а с остальными как же? Ну, соединюсь с своими друзьями, со всеми русскими, со всеми единоверцами, со всеми близкими мне по духу. Ну, а как же с теми, кого я не знаю, с другими народами, с иноверцами? И их так много, людей, и все они разные. Как же быть?

Одно только средство: забыть о людях, не думать о том, чтобы соединяться с ними, а думать о том, чтобы соединиться с тем духом, который живет во всех людях и во мне. А соединюсь я с ним, то соединюсь и со всеми людьми, какие бы они ни были, где бы и когда бы они ни жили.

Все существа на первый взгляд представляются сами для себя отделенными от всех других. А между тем жизнь всех людей, отделенных друг от друга, бессмысленна. Дает смысл человеческой жизни только сознание своего единства со Всем. Жизнь человека, представляющего себя совершенно отделенным, то-есть живущим для одного себя, совершенно бессмысленна. Такой человек вполне сумасшедший.

Мы в истине только тогда, когда понимаем свою жизнь частью общей жизни.

Как всё легко развязывается, когда люди ставят себе не бесчисленные цели жизни, в достижении которых они все мешают друг другу, а только одну — такую, в которой бы они все помогали друг другу. И цель такая есть. Цель эта — в том, чтобы каждый человек жил как можно больше тем духовным началом, которое вложено в каждого человека и которое не разделяет, а соединяет всех людей.

Отчего человек жалеет другого, отчего жалеет животное? А только оттого, что он чует, что то, чтò дает жизнь — духовное начало, одно во всех людях и животных.

Если человеку плохо, то ему некуда лучше укрыться, как только в самого себя, в свое духовное начало.

Все бедствия людей только от их слепоты, от того, что они не видят того Бога, который живет в них.

4 НОЯБРЯ.

Только тогда человек понимает жизнь по-настоящему, когда он в себе чувствует Бога и видит Его в каждом человеке.

Если человек не знает Бога в себе, то он не знает никакого Бога.

Кто знает самого себя, тот познает Бога.

Бог существует — это, по моему мнению, не может означать ничего другого, кроме того, что я, сохраняя свою свободную волю, чувствую себя вынужденным поступать по правде. Только так я понимаю Бога. Бога познает наше сердце, сделать же это познание понятным разуму совсем невозможно. Один разум без сердца никогда не мог бы и дойти когда-нибудь до Бога. После того, как сердце познало Бога, стал искать его и разум.

Лихтенберг.

Только тогда можно понять и почувствовать Бога, когда ясно понял нереальность всего материального.

Когда неразрешенный вопрос тебя мучает, то чувствуешь себя больным членом какого-то всего здорового тела, — чувствуешь себя больным зубом здорового тела и просишь всё тело помочь одному члену.

Тело всё — Бог; член — я.

— то, к чему я стремлюсь, то, в стремлении к чему и состоит моя жизнь, и который поэтому и есть для меня; но есть непременно такой, что я Его понять, назвать не могу. Если бы я Его понял, я бы дошел до Него, и стремиться бы некуда было, и жизни бы не было. Я Его понять и назвать не могу, а вместе с тем знаю Его, — знаю направление к Нему, и даже изо всех моих знаний это — самое достоверное.

Странно, что я не знаю Его, а вместе с тем мне всегда страшно, когда я без Него, а только тогда не страшно, когда я с Ним. Еще страннее то, что знать Его больше и лучше, чем я Его знаю теперь, в моей теперешней жизни, мне и не нужно. Приблизиться мне к Нему можно и хочется, и в этом моя жизнь, но приближение нисколько не увеличивает и не может увеличить моего знания. Всякая попытка воображения о том, что я познаю Его (например, что Он творец, или милосерд, или что-нибудь подобное), удаляет меня от Него и прекращает мое приближение к Нему. Даже местоимение «Он», относимое к Богу, уже несколько нарушает для меня Бога. «Он» как-то умаляет Его.

«Зачем ты спрашиваешь об имени Моем?» говорит Бог Моисею. «Если ты за тем, чтò видишь, за тем, чтò движется, можешь видеть то, чтò всегда было, есть и будет, то ты знаешь Меня. Мое имя такое же, как моя сущность. Я — сущий, Я — то, что есть. Кто желает знать Мое имя, тот не знает Меня».

Сковорода.

Бог это — то самое свободное, самое могущественное, самое совершенное, чтò мы можем вообразить себе. Жизнь человека в том, чтобы приближаться к тому, чтò мы называем Богом. Приближаться же значит увеличивать в себе всё свободное, всё сильное, всё хорошее.

Когда нет ослепляющего тебя солнца, ты видишь все бесчисленные, бесконечно великие звезды и не можешь сомневаться в том, что они есть. Но взойдет солнце — и ты не видишь их. Так и ты, человек, не видишь Бога, пока ослеплен соблазнами мира. Но Он есть и не может не открыться тебе.

5 НОЯБРЯ.

Нам тяжело, скучно без людей, потому что в людях мы чуем то, от чего мы отделены своим телом, и нам хочется не быть отрезанным куском, а хочется соединиться с тем, от чего мы отделены.

Все люди только одного хотят и об одном хлопочут: о том, чтобы жить не дурно, а хорошо. И потому с самых старинных времен всегда и везде святые и мудрые люди думали и поучали людей о том, как им надо жить, чтобы жизнь их была не дурная, а хорошая. И все эти мудрые и святые люди в разных местах и в разное время учили людей одному и тому же учению.

Учение это коротко и просто.

Оно всё в том, что все люди живут одним и тем же духом, что все люди — одно и то же, но все разделены в этой жизни своими телами. И потому, если они понимают, что живут одним и тем же во всех духом, то соединяются друг с другом любовью и бывают счастливы. Если же люди не понимают этого и думают, что живут своими отдельными телами, то враждуют друг с другом и бывают несчастливы.

И потому учение всё в том, чтобы делать то, чтò соединяет людей, и не делать того, чтò разъединяет их. Учению этому легко верить, потому что учение это в сердце каждого человека.

Человек, если он правдив, никогда не будет доволен собою. Он всегда будет недоволен, потому что знает, что ему надо быть единым со всеми людьми, а он чувствует себя всё-таки отделенным от них. Это-то недовольство и стремление к единению и двигает человеком в его духовном росте.

В мирской жизни нельзя сделать никакого большого, важного и похвального дела. Все мирские дела ничто в сравнении с тем великим и одним нужным делом, которое делает человек, когда он всё более и более любовью соединяется с людьми и с Богом.

Хочешь послужить Богу для осуществления его царствия и предпринимаешь разные дела, а когда вдумаешься в то, чтò можешь сделать, то поймешь, что только одним можешь наверное послужить осуществлению царства Божия: тем, чтобы в своей жизни ничем не препятствовать единению людей. А для того, чтобы не препятствовать единению — самому приближаться к Богу. В Боге все соединяются.

Жить по-Божьи значит жить для блага своего настоящего «Я» — не того «я», которое отделено от других существ, а того, которое одно со всеми.

Ласково говоря с человеком, мы говорим: душа моя. Какое хорошее слово. Когда я говорю другому: душа моя, я говорю то, что признаю в нем свою душу. Потому и люблю его, что в нем моя душа.

Человеку посредством движения своего сознания дана возможность общения со всем проявляющимся в других существах — людях, животных, растениях — сознанием. Для Бога нет движения, всё уже есть, и ничто не изменяется; для человека же это движение, — возможность, вследствие изменения, соединения со всем, — дает благо.

6 НОЯБРЯ.

— и тотчас же всё ясно, всё легко.

Делай добро друзьям, чтобы они еще больше любили тебя; делай добро врагам, чтобы они сделались твоими друзьями.

Клеовул.

В Евангелии сказано: «Люби Бога твоего всем сердцем и всею душою твоею и ближнего, как самого себя». Но люди скажут: понятно, чтò значит любить ближнего, как самого себя, но чтò такое значит любить Бога, которого мы не видим и не знаем? Но это неправда, мы Бога и видим и знаем. Бога мы видим и знаем в других людях и в самом себе. И потому любить Бога значит любить то, чтò одно и то же и во всех людях и в нас самих.

Любить Бога значит выше всего ставить то, чтò одно и то же и в нас и во всех людях.

Для того, чтобы человеку знать, чтò ему делать, ему надо следовать той воле Бога, которая вложена в него. Воля Бога хочет блага всем существам, всему, чтò есть на свете. Бог есть любовь, как сказано в Евангелии. И потому воля в человеке, когда она сходится с волей Бога, есть тоже любовь и желает блага не одному себе, но всему, чтò есть в мире.

И потому делать человеку в жизни нужно только то, чтò согласно с волей Бога. А согласно с волей Бога в человеке только любовь.

У китайцев были мудрецы: Конфуций, Лао-Тсе и еще один, мало известный мудрец Ми-Ти. Ми-Ти учил тому, что надо людям внушать уважение не к силе, не к богатству, не к власти, не к храбрости, а только к любви. Он говорил: «Воспитывают людей так, что они дороже всего считают богатство, славу, и они во всей жизни заботятся только о том, чтобы добыть как можно больше славы, богатства; а воспитывайте их так, чтобы они выше всего считали любовь и в жизни своей заботились бы о том, чтобы приучить себя к любви ко всем людям».

Ми-Ти не послушали. Ученик Конфуция Мендзе спорил с Ми-Ти и говорил, что нельзя жить одной любовью. И китайцы послушали Мендзе. Прошло 500 лет после этого, и Христос учил людей тому же, чему учил Ми-Ти, но еще лучше, сильнее и понятнее, чем Ми-Ти. И теперь, хотя никто и не спорит против учения любви, всё-таки еще не исполняют этого учения. Но придет время — и оно подходит, когда не миновать людям исполнить это учение. Не миновать людям исполнить это учение потому, что от того, что люди не исполняют его, они всё больше и больше страдают, а главное, потому, что учение это вложено в сердца всех людей и одно дает благо всем людям.

Без любви человек в мире заброшен один среди чужих и врагов. Любовь соединяет его со всеми существами мира настоящего, прошедшего и будущего, соединяет его с Богом.

Никто не может быть добрым и праведным, если он не желает своему брату того, чего желал бы себе.

Магомет.

Трудно приучиться жалеть людей в том, в чем они истинно жалки, — в потере их нравственности, чистоты разума, добрых привычек, и не жалеть их в том, в чем они сами о себе жалеют, — в потере имущества, семьи, красоты, здоровья, людской славы. А в этом сострадании к людям заблудшим истинная любовь.

Освобождает дух, заключенный в теле, только любовь.

10.

Люди говорят: «Я не понимаю, чтò такое значит любить Бога». Но кто же понимает, чтò такое значит любить чтò бы и кого бы то ни было? Понимает это только тот, кто любит.

Если человек не знает, чтò такое значит любить искусство, науку, как объяснить ему это, если он не знает, чтò такое искусство, наука?

Как же объяснить человеку, чтò значит любить Бога, когда он не только не знает того, чтò такое Бог, но гордится тем, что не знает этого?

11.

Закон нравственный — «любить ближнего, как самого себя», как сказано в Евангелии, не прейдет, пока не будет исполнен. Это закон такой же неизбежный, как закон тяготения, закон химических соединений и как все другие физические законы.

Можно предположить, что и законы физические когда-то колебались, были не общи всем явлениям природы, вырабатывались, но, наконец, стали необходимостью. То же и с нравственным законом: он нами вырабатывается.

12.

Любить человека, любящего нас, приятного нам, можно человеческой любовью; но только врага можно любить божескою. Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, даже смерть не может разрушить ее. Она есть сущность души.

13.

ò делается с человеком. Только про одно дело можно всегда знать, что оно всегда на пользу.

Какое же это дело?

Любовь к людям. Любовь всегда наверное прибавляет человеку счастья в жизни.

14.

Делай добро, не разбирая кому. Кому бы ты его ни делал, оно наверное не пропадет и вернется к тебе невидимой радостью в душе твоей.

15.

Деятельность людей, не понимающих истинной жизни, всегда направлена на борьбу за существование, на приобретение наслаждений, на избавление себя от страданий и на удаление от себя неизбежной смерти.

Но желание наслаждений усиливает напряженность борьбы, усиливает чувствительность к страданиям и приближает смерть. С целью скрыть от себя приближение смерти, такие люди знают только одно средство: всё больше увеличивать наслаждения. Но наслаждениям есть граница, дальше которой они переходят в страдания и страх всё более и более приближающейся смерти.

Для людей, не понимающих жизни, главная причина этих страданий кроется в том, что они считают наслаждением то, что не может быть равномерно распределено между всеми людьми и должно быть отнимаемо у других силой. Отнимание же от других силой того, чтò им нужно, уничтожает возможность того благоволения ко всем, того состояния любви, которое одно дает истинное благо людям.

И потому, чем напряженнее деятельность, направленная на достижение таких удовольствий, тем невозможнее становится единственное благо, доступное человеку, — любовь.

16.

Одни говорят: войди в самого себя, и ты найдешь покой. В этом еще не вся правда.

Другие, напротив, говорят: выйди из самого себя, постарайся забыться и найти счастье в развлечениях. И это несправедливо, хотя бы только потому, что этим путем нельзя избавиться, например, от болезней.

Покой и счастье — ни внутри нас, ни вне нас, они — в Боге, который и внутри и вне нас.

Люби Бога и в Боге и в ближнем, и ты найдешь то, чего ищешь.

Паскаль.

17.

Бог хотел, чтобы мы были счастливы, и для того вложил в нас потребность счастья; но Он хотел, чтобы мы все вместе были счастливы, а не отдельные люди. Оттого и несчастливы те люди, которые стремятся не к общему, а к отдельному счастью. Счастливы все люди могут быть только тогда, когда они будут все любить друг друга.

18.

Когда человек ищет блага во всем, кроме любви, он всё равно, как во мраке ищет путь. Когда же он познал, что благо и его и всего существующего — в любви, так солнце истины взошло для него, и он видит свой путь и не может уже хвататься за то, чтò не дает ему блага.

19.

Тот, кто делает добро другому, делает также добро самому себе, — не в смысле последствий, но самым актом делания добра, так как сознание сделанного добра является высшей наградой для человека.

Сенека.

20.

Существа уничтожают друг друга, но в то же время существа любят и помогают друг другу. Жизнь поддерживается не страстью разрушения, а чувством взаимности, которое на языке нашего сердца называется любовью.

Насколько я могу видеть развитие жизни мира, я вижу в нем проявление только этого принципа взаимной помощи. Вся история есть не что иное, как всё более и более ясное обнаружение этого единственного принципа взаимного согласия всех существ.

7 НОЯБРЯ.

не послезавтра, так уж наверное перед смертью. Если же вперед отказываешься от борьбы, то отказываешься от самого главного дела жизни.

Кто согрешит первый раз, тот всегда чувствует свою виноватость; тот же, кто много раз повторяет тот же грех, тот смотрит на грех уже как на дозволенное.

Грехи телесные ослабевают с годами, но не ослабевают, а напротив, усиливаются с годами соблазны гордости, славы людской, корысти, злости, мстительности; и еще больше усиливаются суеверия устройства чужой жизни, государства, выделения своего народа, ложного закона Бога, ложной науки.

Людям, чтобы делать свои дела, надо считать эти дела полезными и справедливыми. Если же дела эти бесполезны и несправедливы, то люди, чувствуя бесполезность и несправедливость своих дел, нарочно устраивают себе суетливую жизнь, при которой они уже не слышат голоса, обличающего их.

Я желал бы побудить людей искать истину и освобождаться от своих страстей, мешающих им итти туда, где они могут найти истину. Я знаю, как страсти и похоти затемняют разумение, и желал бы, чтобы человек возненавидел в себе эти животные свойства, которые ослепляют его, когда он выбирает свой путь, и останавливают его, когда он уже идет по этому пути.

Паскаль.

В молодости люди, не зная истинной цели жизни — единения любовью, ставят себе удовлетворение похотей тела главной целью жизни. Хорошо бы было, если бы это заблуждение оставалось только заблуждением ума; но дело в том, что удовлетворение похотей тела загрязняет душу, так что человек, загрязнивший похотливой жизнью свою душу, уже теряет способность находить свое благо в любви. Это подобно тому, чтò бы сделал человек, который, для того, чтобы добыть чистую воду для питья, загрязнил бы, опоганил тот сосуд, которым ему придется черпать эту воду.

Грехи, соблазны и суеверия всегда были, есть и будут, пока будет жизнь человеческая. Жизнь есть только постепенное освобождение от грехов, соблазнов и суеверий и приближение к совершенству. Если бы не было их, человек достиг бы полного совершенства, и не было бы жизни.

С тех пор, как есть люди, разумные существа, они различали добро от зла и пользовались тем, чтò до них в этом различении сделали люди, — боролись со злом, искали истинный, наилучший путь, и медленно, но неотступно, подвигались на этом пути. И всегда, заграждая этот путь, становились перед людьми различные соблазны и суеверия, имеющие целью показать им, что этого не нужно делать, а нужно жить, как живется.

8 НОЯБРЯ.

Если люди женятся, когда могут не жениться, то они делают то же, чтò делал бы человек, если бы падал, не споткнувшись. Если споткнулся и упал, то чтò же делать, а если не споткнулся, то зачем же нарочно падать? Если можешь без греха прожить целомудренно, то лучше не жениться.

И приступили ко Христу фарисеи и, искушая его, говорили ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею?

Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их?

И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью. Так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, чтò Бог сочетал, того, человек да не разлучает.

Мат., гл. 19, ст. 3—6.

Всякий разводящийся с женою своей и женящийся на другой прелюбодействует, и всякий женящийся на разведенной с мужем прелюбодействует.

Луки, гл. 16, ст. 18.

Самые захватывающие нас желания — это желания похотливые, такие желания, которые никогда не удовлетворяются и чем больше удовлетворяются, тем больше разрастаются.

Хороша жизнь семейная мужа и жены, когда они, любя друг друга, воспитывают детей, но еще лучше жизнь и мужчины и женщины, если они прожили жизнь целомудренно, служа Богу и людям.

Главное средство борьбы с похотью — это сознание человеком своей духовности. Стоит человеку вспомнить, кто он, для того, чтобы сладострастие представилось ему тем, чтò оно и есть: унизительным, животным свойством.

Один из вернейших признаков серьезности отношения к нравственным вопросам — это строгость к себе в половом вопросе.

Многие молодые люди пришли бы в ужас от мысли, что они могут жениться на девушке, которая один единственный раз принадлежала другому, и считают в то же время вполне естественным то, что невеста не должна предъявлять тех же требований своему будущему мужу. Молодой человек живет в половой распущенности; девушка из хорошей семьи ничего об этом не подозревает. Тысячи девушек вступают в брак чистыми, но обманутыми.

Гейм.

Брак, ведущий к детям, должен бы существовать лишь для людей здоровых в половом отношении; между тем на него часто смотрят, как на богадельню для погрязших в разврате людей, которых нисколько не тревожит участь, ожидающая жен и детей.

Гейм.

10.

Вытекающие из половой похоти пристрастия совершенно подобны светлякам над болотом: они так же обманывают и так же заводят нас в болота, а сами исчезают.

Шопенгауер.

9 НОЯБРЯ.

Всё, чтò истинно нужно для тела, легко добывается. Только то, чтò не нужно, добывается с великим трудом.

По Григорию Сковороде.

Ни вино, ни опиум, ни табак не нужны для жизни людей. Все знают, что и вино, и опиум, и табак вредны и телу и душе.

А между тем, чтобы производить эти яды, тратятся труды миллионов людей.

Зачем же делают это люди?

Делают это люди оттого, что, впав в грех служения телу и видя, что тело никогда не может быть удовлетворено, они придумали такие вещества, как вино, опиум, табак, которые приводят их в такое состояние, что они забывают про то, что у них нет того, чего они желают.

Хорошо иметь то, чего мы желаем; но еще лучше ничего не желать, кроме того, чтò мы имеем.

Менедем.

Никто никогда не раскаивался, что жил слишком просто.

Посмотрите на то, как хочет жить раб. Прежде всего он хочет, чтобы его отпустили на волю. Он думает, что без этого он не может быть ни свободным, ни счастливым. Он говорит так: если бы меня отпустили на волю, я сейчас же был бы вполне счастлив, я не был бы принужден угождать и прислуживаться моему хозяину, я мог бы говорить, с кем угодно, как с равным себе, я мог бы итти, куда хочу, не спрашиваясь ни у кого.

А как только отпустят его на волю, он сейчас же разыскивает, к кому бы подольститься, чтобы пообедать, потому что хозяин больше не кормит его. Для этого он готов итти на всякие мерзости. А пристроившись к какому-нибудь богатому человеку, он попал опять в рабство.

Если такой человек начнет богатеть, то он сейчас заводит себе любовницу, он становится рабом ее. И вот он начинает страдать и плакать. Когда же ему приходится особенно трудно, он вспоминает о прежнем своем рабстве и говорит:

— А ведь мне не дурно было у моего хозяина! Не я о себе заботился, а меня одевали, обували, кормили; и когда я болен бывал, заботились обо мне. Да и служба была нетрудная. А теперь сколько бед! Был у меня один хозяин, а теперь сколько их стало у меня! Скольким людям должен я угождать!

Эпиктет.

Мудрец говорил: «Благодарю Бога за то, что он сделал всё нужное легким, а всё ненужное трудным». Это особенно верно в пище. Та пища, какая нужна человеку для того, чтобы он был здоров и способен работать, проста и дешева: хлеб, плоды, коренья, вода. Всё это везде есть. Трудно только выкармливать быков, свиней, делать мороженое летом и всякие хитрые кушанья.

И все эти хитрые кушанья мало того, что трудны, еще и вредны. Так что не тем здоровым людям, которые едят хлеб с водой и кашу, надо завидовать хворым богачам с их хитрыми кушаньями, а богачам и завидовать беднякам и учиться их питанию.

Если не имеешь того, чтò любишь, постарайся полюбить то, чтò имеешь.

10 НОЯБРЯ.

Какое удивительное суеверие о том, что богатство дает счастье. Неужели люди никогда не освободятся от него?

Люди в тысячу раз больше хлопочут о том, чтобы прибавить себе богатства, нежели о том, чтобы прибавить себе разума. А кажется, всякий может понимать, что для счастья человека гораздо важнее то, чтò есть в нем, чем то, чтò есть у него.

По Шопенгауеру.

Среди добрых и трудолюбивых людей надо стыдиться своей бедности. Среди злых и праздных людей надо стыдиться своего богатства.

Богатством нельзя делать добро. Чтобы богатый мог делать добро, ему надо прежде всего раздать свое богатство.

Нехорошо самодовольство богатых. Но не менее дурна зависть бедных. Как много бывает таких бедных, которые, осуждая богатых, делают то же самое, за чтò осуждают богатых, с теми, кто беднее их.

Одна из самых обычных и важных ошибок, которые делают люди в своих суждениях, та, что люди считают хорошим то, чтò любят. Люди любят богатство, и потому, хотя казалось бы очевидно зло богатства, стараются уверить себя, что оно хорошо.

Худший вор не тот, кто взял себе то, чтò ему нужно, а тот, кто держит, не отдавая другим, то, чтò ему не нужно, а необходимо другим. А это самое делают богачи.

Нет более ненужного дела, как приобретение, удержание или увеличение богатства.

Истинное величие человеческой жизни почти всегда совершенно невидимо. Очень может быть, что перед нами молчаливо и тайно совершается величайший подвиг, великодушнейшая жертва, зарождается возвышеннейший замысел, а мы и не подозреваем этого. Я верю, что такое величие очень обыкновенно среди многих людей, имен которых мы не слышим и не знаем. Я уверен, что среди так называемого простого народа чаще встречаются мужественно перенесенные страдания, чаще встречается неприкрашенная правда, твердая вера и то истинное великодушие, которое отдает то, чтò необходимо дающему, и, главное, чаще, чем между богатыми, встречается верное понимание смысла жизни и смерти.

По Чаннингу.

10.

В почве и солнечном свете, в растительном и животном царствах, в рудных месторождениях и силах природы, которыми мы только еще начинаем пользоваться, заключаются неисчерпаемые богатства, из которых люди, руководимые разумом, могли бы удовлетворять все свои материальные потребности. В природе нет причин для бедности, — даже для бедности горбатого или дряхлого. Ибо человек по природе своей — общественное животное, и если бы не было оскотинивающего влияния хронической нищеты, то семейная любовь и общественное сострадание доставляли бы всё необходимое для тех, которые сами не в силах содержать себя.

Генри Джордж.

11 НОЯБРЯ.

Были два брата: один служил у царя, а другой кормился трудом рук своих. Богатый брат сказал раз бедному:

— Зачем ты не поступаешь на служение к царю? Ты бы не знал тяжелого труда.

На это бедный сказал:

— А зачем ты не трудишься? Ты бы не знал унижения рабства.

Мудрецы говорили, что лучше спокойно есть хлеб своего труда, чем носить золотой пояс и быть слугою другого. Лучше месить руками известь и глину, чем складывать их на груди в знак покорности.

Саади.

Без ручного труда не бывает настоящего здоровья; без ручного труда не бывает и здравых мыслей в голове.

Хочешь всегда быть в добром духе — трудись до усталости, но не через силу. Праздные люди часто бывают недовольны и сердиты. То же бывает и с людьми, когда они переработают.

Ничто с такой ясностью не показывает ложного устройства нашей жизни, как то, что люди гордятся тем, что другие делают за них нужную им работу. Гордятся тем, чего бы должны были стыдиться.

Труд есть потребность, лишение которой составляет страдание, но никак не добродетель. Возведение труда в достоинство есть такое же уродство, каким бы было возведение питания человека в достоинство и добродетель.

Люди, гордящиеся своим трудолюбием, часто бывают жестоки.

Есть две глупые пословицы: «От работы будешь горбат, а не будешь богат», и еще: «От трудов праведных не наживешь палат каменных». Пословицы эти глупые потому, что лучше быть горбатым, чем неправедно богатым, и труды праведные много лучше, чем палаты каменные.

Люди созданы так, чтобы работать, а они, взвалив труд на рабов, освободились от него, и вот страдают и скукой, и пустой болтовней, и расслаблением мускулов, и отвычкой от труда, и неловкостью, и трусостью, и отсутствием мужества, и болезнями. А скольких еще радостей лишают себя праздные люди: лишают себя труда среди природы, общения с товарищами труда, наслаждения отдыха, пищи, когда она идет на пополнение затраченного, общения с животными, сознания плодотворности своего труда.

10.

Лепта бедной вдовы не только равноценна богатейшим дарам, но только эта лепта и есть настоящее милосердие.

Только бедные, трудящиеся могут иметь счастье милосердия. Богатые, праздные лишены этого.

12 НОЯБРЯ.

Сердиться нехорошо для того, на кого сердишься, главное же, вредно это тому, кто сердится.

Самое лучшее на свете питье — это то, когда у человека уже во рту ругательное слово, а он не выпустил, а проглотил его.

Магомет.

Если ты так счастлив, что всегда говоришь только то, чтò есть на самом деле, отвергаешь то, чтò ложно, сомневаешься только в том, чтò сомнительно, желаешь только добра и пользы, то ты не будешь сердиться на злых и безрассудных людей.

— Да ведь они воры и мошенники, — говоришь ты.

— А чтò такое вор и мошенник? Ведь это человек заблудший. А такого человека жалеть надо, а не сердиться на него. Если ты можешь, то убеди его в том, что для него самого нехорошо так жить, как он живет, и он перестанет делать зло. А если он еще не понимает этого, то не удивительно, что он дурно живет.

Но ты скажешь, что таких людей надо наказывать.

Если у человека глаза заболели, и он ослеп, то ведь ты не скажешь, что его надо за это наказывать. Так почему же ты хочешь наказать такого человека, который лишился того, чтò дороже глаз, — лишился самого большого блага: умения жить разумно? Не сердиться нужно на таких людей, а только жалеть их.

Пожалей же этих несчастных и старайся, чтобы их заблуждения не обозляли тебя. Вспомни, как часто ты сам согрешал, и сердись лучше на себя за то, что в душе твоей так много недоброты и злости.

Эпиктет.

Глубокая река не возмутится от того, что в нее бросить камень; так же и человек, если он возмутится оскорблениями, то он не река, а лужа.

Будем помнить, что все мы вернемся в землю, и будем смиренны и кротки.

По Cаади.

Быть высоконравственным значит быть свободным душой. Люди, постоянно гневающиеся на кого-нибудь, беспрестанно боящиеся чего-нибудь и отдающиеся страстям, не могут быть свободны душой. Кто не может быть свободен душою, тот видя не увидит, слыша не услышит, вкушая не различит вкуса.

Конфуций.

Зло в этом мире не тотчас дает плоды, но, как земля, понемногу и в свое время. И плоды эти ужасны.

Законы Ману.

Не делать зла даже врагам — в этом главная добродетель.

Наверное погибает тот, кто обдумывает погибель другого.

Не делай зла. Бедность не может служить оправданием зла. Если будешь делать зло, станешь еще беднее.

Люди могут избежать последствий злобы своих врагов, но никогда не избегнут последствий своих грехов. Эта тень их будет следовать по пятам их до тех пор, пока не погубит их.

Пусть не делает зла другому тот, кто не хочет жить в печали и горести.

Курал.

13 НОЯБРЯ.

Если человек и добр, но не признает своих ошибок и старается оправдывать себя, то он очень скоро из доброго может сделаться самым ужасным злодеем.

Легче просветить самого глупого человека, чем человека гордого.

Христос открыл людям то, чтò они всегда знали, — то, что все люди равны между собою, равны потому, что один и тот же дух живет во всех их. Но люди с давних времен так разделились между собою на царей, вельмож, богачей и рабочих и нищих, что, хотя и знают, что они все равны, всё-таки живут, как будто не знают этого, и говорят, что нельзя всем быть равными. Не верь этому. Учись у детей. Ребенок уважает царя столько же, сколько и простого человека. Делай так же, как они. Сходись со всеми людьми с любовью и лаской, и со всеми одинаково. Если люди возвышают себя, не уважай их больше других. Если же людей унижают, то этих-то унижаемых особенно старайся уважать, как равных всем другим людям. Помни, что во всех одинаково живет дух Божий, выше которого мы ничего не знаем.

Гордые люди бывают вредны только самим себе тем, что лишают себя самого лучшего блага — общения с людьми. Для других же людей они не вредны, а только излишни.

Можно бы было понять то, что люди считают себя неравными потому, что один сильнее, больше телом, чем другой, или умнее, или бойчее, или больше знает, или добрее, чем другой. Но обыкновенно не по этому разделяют людей и считают одних людей выше, а других ниже. Неравными считают людей потому, что один называется князем, а другой — мужиком; один в дорогой одежде, а другой в лаптях.

Нельзя превозноситься одному человеку перед другими. Нельзя потому, что в человеке сила в душе. А цену человеческой душе никто не знает, кроме Бога.

В неравенстве людей виноваты столько же те, которые величают себя перед другими, сколько и те, которые признают себя низшими перед теми, кто величает себя.

Все люди, связанные государственным устройством, переносят друг на друга ответственность за совершаемые ими дела: крестьянин, взятый в солдаты, на дворянина или купца, поступившего в офицеры, а офицер — на дворянина, занимающего место губернатора, а губернатор — на сына чиновника или дворянина, занимающего место министра, а министр — на члена царского дома, занимающего место царя, а царь — опять на всех этих чиновников, дворян, купцов и крестьян. Мало того, что люди этим путем избавляются от сознания ответственности за совершаемые дела: они теряют нравственное сознание своей ответственности еще и оттого, что, складываясь в государственное устройство, они так продолжительно, постоянно и напряженно уверяют себя и других в том, что все они не одинаковые люди, а люди, различающиеся между собою, «как звезда от звезды», что начинают искренно верить в это.

На этом-то неравенстве и возвеличении одних людей и уничижении других и основывается преимущественно та способность людей не видеть неразумия существующего порядка жизни и жестокости и преступности его и того обмана, который совершают одни и которому подвергаются другие.

14 НОЯБРЯ.

В том, насколько люди живут по своим мыслям и насколько по мыслям других людей, главная разница между людьми.

Когда говорят: надо поступать так, как поступают другие, это почти всегда значит, что надо поступать дурно.

Лабрюйер.

Себя уморишь, а людей не удивишь.

Пословица.

Предпочитай чужого человека, любящего правду, своим ближним, не уважающим ее.

Чем больше людей верят в одно и то же, тем осторожнее надо быть к такой вере и тем внимательнее обсудить ее.

Рёскин.

Когда трудно, почти невозможно понять, для чего человек поступает так странно, будь уверен, что причина его поступков — в желании славы людской.

Ни один грех не удерживает людей так долго в своей власти, не скрывает так прочно, иногда до самого конца, тщету временной, мирской жизни, и ни один не отдаляет так людей от понимания смысла человеческой жизни и ее истинного блага, как забота о славе людской, как бы она ни проявлялась: в мелочном тщеславии, в честолюбии, в славолюбии.

Грех этот особенно силен потому, что соединяется с мыслью о служении людям, и человеку, когда он ищет одобрения людей, легко обманываться в том, что всё, чтò он делает, он делает не для себя, а для блага тех людей, одобрения которых он добивается. И потому это один из самых коварных и опасных грехов. Освобождаются люди от этого греха большим трудом, большими душевными усилиями.

Горе вам, если все будут говорить о вас хорошо, — сказал Христос.

Смысл этих слов тот, что не следует нам ставить себе внешнюю цель: угождать людям, подлаживаясь и приноравливаясь к множеству их несовершенных и разноречивых вкусов, хотений и капризов, а что следует поставить себе внутреннюю цель — угождать Богу, прислушиваясь и приноравливаясь к единому общему закону всех людей мира.

И как каменщики могли бы построить здание не тогда, когда вытесывали бы камни, прилаживая их к неровностям и особенностям других камней, а лишь тогда, когда приноравливали бы их к прямоугольнику, так и людям удастся установить царство Божие на земле не тогда, когда они будут воспитывать себя и детей своих по разноречивым, изменчивым требованиям молвы людской, а только тогда, когда будут совершенствоваться по общим для всех законам добра и правды.

Федор Страхов.

10.

Живи один, сказал мудрец. Это значит то, что решай вопрос своей жизни сам с собой, с Богом, а не по советам других людей и по доверию к ним.

15 НОЯБРЯ.

Всё христианское учение без запрещения отплаты злом за зло — пустые слова.

То зло, от которого люди думают защититься насилием, несравненно меньше того, которое они делают себе, защищаясь насилием.

Людей, не понимающих сущность учения Христа, особенно поражает заповедь о непротивлении злу насилием, и им кажется, что при исполнении людьми этой заповеди восторжествуют злые, добрые же будут погибать без пользы, и человечество лишится возможности жизни.

— Нельзя не противиться злу, потому что иначе жизнь людей не будет обеспечена, и злые погубят добрых, — говорят люди языческого жизнепонимания. И они совершенно правы, если люди знают один закон силы и верят только этому закону.

Непротивление злу есть нелепость при языческом жизнепонимании, но при христианском жизнепонимании, когда люди верят в закон любви, противление злу есть нелепость, не имеющая никакого оправдания.

Замечательно то, что в учении Христа в особенности претит людям, не понимающим его, упоминание о непротивлении злу насилием. Упоминание это особенно неприятно им потому, что оно прямо требует того, чтò нарушает весь привычный порядок их жизни. И потому люди, не желающие изменить привычный порядок жизни, это упоминание об одном из неизбежных условий любви называют особенной, независимой от закона любви заповедью и всячески ее исправляют и отрицают.

Понимать ли слова Христа о любви к ненавидящим, к врагам, не допускающей никакого насилия, так, как они сказаны и выражены, как учение кротости, смирения и любви, или как-нибудь иначе? Если как-нибудь иначе, то надо сказать, как. А этого-то никто не делает. Церковные учители молчат об этом. Что же это значит? Значит это то, что все эти люди, именующие себя христианами, хотят скрыть от себя и людей сущность учения Христа, потому что, если оно понято, как должно, оно изменяет все устройство их жизни. А устройство это им выгодно.

— Самосохранение — первый закон природы, — говорят отрицатели закона о непротивлении.

— Согласен, что ж из этого следует? — спрашиваю я.

— Следует то, что законом природы будет и самозащита от всего того, чтò угрожает уничтожением. А из этого вывод тот, что борьба и, как последствие всякой борьбы, гибель слабейшего есть закон природы, а этим законом, несомненно, оправдывается и война, и насилие, и судебное возмездие; так что прямой вывод и последствие закона самосохранения тот, что самозащита законна, а потому учение о неупотреблении насилия неверно, так как оно противно природе и неприменимо к условиям жизни на земле.

Согласен с тем, что самосохранение — первый закон природы, что он побуждает к самозащите. Соглашаюсь с тем, что люди, обыкновенно, по примеру низших организмов, борются друг с другом, обижают и даже убивают друг друга под предлогом самозащиты или возмездия. Но вижу в этом только то, что люди, большинство их, к сожалению, несмотря на то, что закон их высшей человеческой природы открыт им, всё еще продолжают жить по закону животной природы, этим лишают себя самого действительного средства самозащиты: воздаяния добром за зло, которым они могли бы пользоваться, если бы следовали не животному закону насилия, а человеческому закону любви.

Баллу.

Если бы возмездие было истинным и верным способом самосохранения, то оно охраняло бы человеческую жизнь, обеспечивало бы ее от насилий и достигало бы этих результатов приложением к жизни этого способа самосохранения.

Таковы ли последствия от применения вот уже семь тысяч лет под ряд, а то и еще более продолжительное время закона возмездия? По самому умеренному расчету, во имя закона возмездия войнами и казнями убито четырнадцать тысяч миллионов людей, и все эти жертвы, принесенные учению борьбы и возмездия ради самосохранения, не привели к желанной цели. Сколько невыразимых мук, страданий, горя и бедствий перенесло человечество, преследуя цель самосохранения на этом пути, сколько еще и теперь приносится ежедневно жертв этому бесчеловечному закону, и все напрасно!

Неужели все эти вопли, стоны, слезы и страдания, вся эта пролитая кровь не приведут нас к убеждению, что закон возмездия и борьбы — только дикий вывод слепого инстинкта, темного невежества и варварского суеверия!

Неужели не поймут люди, что закон борьбы и возмездия есть не спасительное средство, а злейший враг человечества, истребитель рода людского!

Баллу.

Церковные учители прямо не признают заповеди непротивления обязательною, учат тому, что она необязательна, и что можно и есть случаи, когда должно отступать от нее, и вместе с тем не смеют сказать, что они не признают эту простую, ясную заповедь, неразрывно связанную со всем учением Христа, учением кротости, смирения, покорного несения креста, самоотвержения и любви к врагам, — заповедь, без которой всё учение становится пустыми словами.

От этого и не от чего другого происходит то удивительное явление, что такие христианские учители проповедуют 1 900 лет христианство, и мир продолжает жить языческой жизнью.

16 НОЯБРЯ.

Ничто так не мешает улучшению людей, как забота об устройстве жизни других людей, об исправлении, улучшении чужих жизней.

Всякий по себе знает, как трудно изменить свою жизнь и стать таким, каким хотел бы быть. Когда же дело идет о других, то кажется, что стоит только приказать и припугнуть, и другие сделаются такими, какими мы хотим, чтобы они были.

Люди очень часто живут дурно только оттого, что они заботятся о том, как устроить жизнь других людей, а не свою собственную. Им кажется, что своя жизнь только одна, и потому устройство ее не так важно, как устройство многих, всех жизней. Но забывают при этом то, что в устройстве своей жизни они властны, а устраивать чужую жизнь они не могут.

От суеверия о том, что один человек может заставить других людей жить по своей воле, люди освобождаются так же, как и от всякого суеверия, только истинной верой. Как только человек поймет, что всё дело жизни и его и всех людей в том, чтобы самому становиться лучше, так такой человек заботится уже только о том, чтò в его власти — об устройстве своей внутренней жизни, а не других людей.

Когда человек придумывает себе много обязанностей по устройству жизни других людей, он невольно пренебрегает обязанностями к себе, к своей душе, а они только важны.

Стоит человеку отвернуться от разрешения внешних вопросов и поставить себе единый, истинно свойственный человеку внутренний вопрос: как ему лучше прожить свою жизнь? чтобы все внешние вопросы получили наилучшее разрешение.

Главный вред суеверия устроительства жизни других людей в том, что как только человек допустил возможность понять и узнать, в чем добро многих людей, и того, что он может содействовать этому добру, так нет пределов того зла, которое может быть совершено человеком во имя такого предположения. На таком предположении основывались в прежние времена пытки, инквизиции, рабство, в наше время — суды, тюрьмы, земельная собственность, казни, войны, от которых гибнут миллионы.

Для того, чтобы не впадать в это суеверие, человек должен понимать и помнить, что он так же не властен и не призван устраивать жизнь других, как и другие не властны и не призваны устраивать его жизнь, что он и все люди призваны только к одному — к своему внутреннему совершенствованию, в этом одном всегда властны и этим одним могут воздействовать на жизнь других людей.

Никакое общественное устройство не исправит зла, пока люди останутся таковы, каковы они есть.

10.

Чем меньше человек доволен собою и своей внутренней жизнью, тем больше он проявляет себя во внешней общественной жизни.

17 НОЯБРЯ.

Есть два рода обязанностей: одни от людей, другие от Бога. Человеческие обязанности — такие, как обязанности царя, губернатора, старосты, солдата и др. — бывают только на время; обязанности же от Бога — на всю жизнь от рождения и до смерти. От человеческих можно отказаться, от Божьих — никогда.

Живут одни люди, кормятся, работают, женятся, воспитывают детей, и к этим людям приходят другие и говорят им, чтобы они отдавали им часть своего имущества, шли бы в солдаты и вообще во всем слушались бы их. И первые люди, несмотря на то, что их гораздо больше, чем вторых, не только терпят это, но сами помогают этому. Как это могло случиться? Случилось это от того, что люди верят в то, что есть такое устройство, без которого никак нельзя жить, и что люди, которые заведуют этим устройством (устройство это называется государством), могут устанавливать такие законы, которых надо слушаться больше, чем закона Божеского.

Сильные мира кажутся великими только людям, которые стоят перед ними на коленях. Только встань люди с колен на ноги, и они увидят, что казавшиеся им такими великими люди — такие же, как и они.

Говорят, что государственное устройство справедливо потому, что оно установлено большинством голосов. Но это, во-первых, неверно: государственное устройство установлено не большинством голосов, а силой. А если бы даже оно и было поддерживаемо большинством голосов, то и это не делало бы его справедливым.

Не только один человек не имеет права распоряжаться многими, но и многие не имеют права распоряжаться одним.

Знай, что когда люди особенно выхваливают и возвеличивают какое-нибудь дело, — дело это дурное.

То, чтò само собой хорошо и нужно людям, то им не нужно восхвалять. Но как скоро дело само по себе дурно, а люди хотят делать его, то они особенно восхваляют и возвеличивают его. Так это бывает со всеми государственными должностями.

Государство создает преступников быстрее, чем их наказывает. Наши тюрьмы набиты преступниками, которых развратило государство своими несправедливыми законами, гнетущими монополиями и всеми своими учреждениями. Мы сначала издаем множество законов, порождающих преступления, потом издаем кучу законов для того, чтобы наказывать людей за эти преступления.

Тукер.

Всякий истинный христианин, при предъявлении к нему требования государства, противного его сознанию, может и должен сказать: я не могу доказывать ни необходимости, ни вреда государства; знаю только одно то, что, во-первых, мне не нужно государство, а во-вторых, что я не могу совершать все те дела, которые нужны для существования государства.

Главное зло государственного устройства не в уничтожении жизней, а в уничтожении любви и возбуждении разъединения между людьми.

Если бы путешественник увидал на каком-нибудь отдаленном острове людей, дома которых были бы обставлены заряженными орудиями, и вокруг этих домов ходили бы днем и ночью часовые, он не мог бы не подумать, что на острове живут одни разбойники. Разве не то же с европейскими государствами?

Как же мало влияния имеет на людей религия, или как мы еще далеки от истинной религии.

Лихтенберг.

10.

Признавая ложные и насильнические законы и подчиняясь им, нельзя не только установить правду, но и уменьшить неправду.

18 НОЯБРЯ.

Христианское учение так ясно, что младенцы понимают его в его настоящем смысле. Не понимают его только те, кто не хотят жить по-христиански.

Не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель — Христос, все же братья. И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, который на небесах. И не называйтесь наставниками, ибо один у вас наставник — Христос. (Мат., гл. 23, ст. 8—10.)

Так учил Христос. А учил он так потому, что знал, что как в его время были люди, учившие людей ложному закону Бога, так и впредь будут такие люди. Он знал это и учил тому, что не надо слушать их, что все учения их и ненужны и вредны, потому что затемняют то простое и ясное учение, которое открыто всем людям и заложено в сердце каждого человека.

Учение это в том, чтобы любить Бога, как высшее добро и истину, и ближнего, как самого себя, и делать другим, чтò хочешь, чтобы тебе делали.

Нельзя ни взвесить, ни измерить того вреда, который производила и производит ложная вера.

Вера есть установление отношения человека к Богу, к миру и вытекающее из этого отношения определение своего назначения. Какова же должна быть жизнь человека, если это отношение и вытекающее из него определение назначения ложны.

Просить Бога о вещественном: о дожде, о выздоровлении, о избавлении от врагов и т. п. нельзя уже потому, что в то же самое время другие люди могут просить о противоположном, главное же, нельзя потому, что в вещественном мире нам дано всё, чтò нам нужно. Молитва может быть о том, чтобы Бог помог нам жить духовной жизнью, такой жизнью, при которой всё, чтò случается с нами, всё нам на благо. Просительная же молитва о телесном и внешнем есть признак того, что люди не понимают христианского учения.

Всё больше и больше теряет всякое подобие христианского исповедания то церковное учение, которое, соединяясь с государством, насильно внушается поколениям за поколениями, и всё менее и менее становится похоже на христианскую жизнь людей, исповедующих это учение, и всё яснее и яснее, благодаря путям сообщения, распространению образования и Евангелий, начинают, с помощью друг друга, понимать люди тот обман, в котором они держатся обманщиками, и та истина, которая становится светлее и светлее, зовет к себе людей, соединяя их в единое всемирное христианское братство.

С первых же времен апостолы и первые христиане до такой степени не понимают сущности учения Христа, что учат принимающих христианство, главное, верить в воскресенье Христа, в чудесное действие крещения, в сошествие Святого Духа и т. п., но ничего или очень мало говорят о нравственном учении Христа, как это видно по всем речам апостолов, записанным в Деяниях.

Вера в чудеса, подтверждающая, по их мнению, истинность исповедания, была главное, вера же в самое учение Христа была дело второстепенное, часто и вовсе забытое или непонимаемое, как, например, это видно в Деяниях же из казни Анании во имя Христа, учителя любви, прощения.

Покаяние человека, который истязует себя вместо того, чтобы, воспользовавшись своим настроением, поскорее изменить к лучшему свой образ жизни, это — даром потраченный труд и, кроме того, влечет за собою еще то дурное последствие, что человек считает, что он одним этим (т. -е. раскаянием) погасил список своих долгов; таким путем он избавляет себя от стремления к самоусовершенствованию, которое при разумном отношении к делу должно бы теперь еще удвоиться.

Кант.

Вера не есть доверие, а есть сознание в себе истины; и потому не имеет еще веры тот, кто верит тому, чтò ему сказали.

Символ веры учится и читается, как молитва, в церквах, а нагорная проповедь, по уставу, раз в год читается в виде евангельских чтений, и то по будним дням. Оно и не может быть иначе: люди, верующие в злого и безрассудного Бога — проклявшего род человеческий и обрекшего своего сына на жертву и часть людей на вечное мучение, — не могут верить в Бога любви. Человек, верующий в Бога-Христа паки грядущего со славою судить и казнить живых и мертвых, не может верить в Христа, повелевающего подставлять щеку обидчику, не судить, прощать и любить врагов. Человек, верующий в боговдохновенность Ветхого Завета и святость Давида, завещающего на смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог убить, так как был связан клятвой (3-я Книга Царств, гл. 2, ст. 8), и тому подобные мерзости, которыми полон Ветхий Завет, не может верить в нравственный закон Христа; человек, верующий в учение и проповеди церкви о совместимости с христианством казней, войн, не может уже верить в братство всех людей.

Главное же, человек, верующий в спасение людей верою в искупление или в таинства, не может уже все силы свои полагать на исполнение в жизни нравственного учения Христа.

Человек, наученный церковью тому кощунственному учению о том, что человек не может спастись своими силами, а что есть другое средство, неизбежно будет прибегать к этому средству, а не к своим силам, на которые, его уверяют, грех надеяться. Учение церковное — всякое, с своим искуплением и таинствами, исключает Христово учение в его истинном смысле.

10.

Если бы люди только понимали значение всего того, чтò они без всякого основания выдают за истину, они должны бы были хотя бы сомневаться в том, во чтò верят. А бывает, напротив, так, что люди, исповедующие самые невозможные суеверия, эти-то люди и самые решительные в утверждении того, что всё, чтò они говорят, есть несомненная истина.

11.

Девятнадцать веков тому назад, когда в обществе развивалось чудовищное неравенство, когда народные массы были ввергнуты в безнадежное рабство, в одной еврейской деревушке восстал никому неизвестный неученый плотник и, пренебрегая православием и обрядами своего времени, стал проповедывать крестьянам и рыбакам благую весть о том, что Бог — отец людей, что все люди равны и братья, а учеников своих он учил молиться о наступлении царства Божия на земле. Профессора высших учебных заведений насмехались над ним, православные проповедники ругали его. Он был признан мечтателем, возмутителем, «коммунистом»; в конце-концов образованное общество испугалось, и он был распят меж двух разбойников. Но слово его пошло дальше, стало разноситься беглыми и рабами и распространяться, невзирая на все запрещения и преследования, пока не преобразовало мира и среди древней цивилизации не возростило новой. Тогда привилегированные классы вновь соединились, повесили изображение сына народа в судах и у могил царей, его именем освятили неправду и извратили его учение для защиты общественных несправедливостей. Однако опять те же великие идеи, что Бог есть отец людей, что все люди братья, что возможна жизнь, при которой никто не был бы изнурен работой и никто не страдал от нужды, — начинают пробуждаться в умах простого народа.

Генри Джордж.

12.

Мы ничего не знаем о нашем будущем, да и не должны стремиться узнать о нем что-нибудь кроме того, чтò стоит в разумной связи с побудительными причинами к нравственности и с ее целями. К этому принадлежит также и вера в то, что нет ни одного хорошего поступка, который не повлек бы за собой последствий для того, кто его совершает, также и в будущей жизни, что поэтому каким негодным ни считал бы себя человек в конце своей жизни, это не должно удерживать его от намерения совершить хотя бы еще только один хороший поступок, который он еще в состоянии сделать, и что у него есть основание надеяться, что такой поступок, соразмерно с тем, насколько человек при совершении его руководился добрым намерением, будет иметь всё-таки бòльшую цену, чем те бездеятельные очищения от грехов, которые, ничем не способствуя уменьшению вины, должны заменить собою недостаток добрых дел.

Кант.

13.

Как огонь не бывает немножко горячий, немножко холодный, а бывает огонь только тогда, когда он жжет, так и истина не бывает немножко истина, немножко ложь, а всегда истина, когда она показывает то, чтò есть, а не то, чтò бы мы хотели, чтобы было.

Много говорят те, кто мало знают. Кто знает, тот больше молчит. Бывает это оттого, что кто мало знает, считает важным всё то, чтò он знает, и хочет рассказать это всем. Тот же, кто много знает, знает и то, что можно знать еще гораздо больше того, чтò он знает, и потому говорит только, когда это нужно другим.

По Руссо.

Знание смиряет великого, удивляет обыкновенного и раздувает маленького человека.

То, чтò люди знают, не сделается важным от того, что люди назовут то, чтò они знают, наукой. Важно всегда было и будет только то, чтò нужно для блага не одного человека, но всех людей.

Казалось бы, что для того, чтобы признать важность занятия тем, чтò называется наукой, надо бы доказать, что эти занятия полезны. Люди же науки обыкновенно утверждают, что так как мы занимаемся известными предметами, то занятия эти наверное когда-нибудь будут полезны.

Мы живем в век философии, наук и разума. Кажется, что все науки соединились, чтобы осветить нам путь в этом лабиринте человеческой жизни. Огромные библиотеки открыты для всех, везде гимназии, школы, университеты дают нам с детства возможность воспользоваться мудростью людей, проявившейся в продолжение тысячелетий. Всё, казалось бы, содействует образованию нашего ума и утверждению разума. Что же, стали ли мы лучше или мудрее от всего этого? Лучше ли мы знаем путь и назначение нашего призвания? Лучше ли мы знаем, в чем наши обязанности и, главное, благо жизни? Что приобрели мы от всего этого тщетного знания, кроме вражды, ненависти, неизвестности и сомнений? Всякое религиозное учение и секта доказывает, что она одна нашла истину. Всякий писатель один знает, в чем наше благо. Один доказывает нам, что нет тела, другой — что нет души, третий — что между душой и телом нет связи, четвертый — что человек — животное, пятый — что Бог только зеркало.

Руссо.

У нас не хватает знаний, чтобы даже понять хоть только жизнь человеческого тела. Посмотрите, чтò нужно знать для этого: телу нужны место, время, движение, теплота, свет, пища, вода, воздух и многое другое. В природе же всё так тесно связано между собою, что нельзя познать одного, не изучив другого. Нельзя познать части, не познав целого. Жизнь тела нашего мы поймем только тогда, когда изучим всё то, чтò нужно ему; а для этого необходимо изучить всю вселенную. Но вселенная бесконечна, и познание ее недостижимо для человека. Следовательно, мы не можем вполне уяснить себе и жизнь нашего тела.

Паскаль.

Сократ постоянно указывал своим ученикам на то, что при правильно поставленном образовании в каждой науке надо доходить только до известного предела, который не следует переступать. По геометрии, говорил он, достаточно знать настолько, чтобы при случае быть в силах правильно измерить кусок земли, который продаешь или покупаешь, или чтоб разделить на части наследство, или чтоб суметь распределить работу рабочим. «Это так легко, — говорил он, — что при небольшом старании не будешь затрудняться ни над каким измерением, хотя бы пришлось размерять всю землю». Но он не одобрял увлечения большими трудностями в этой науке, и хотя сам лично знал их, но говорил, что они могут занять всю жизнь человека и отвлечь его от других полезных наук, тогда как они ни к чему не нужны. По астрономии он находил желательным знать настолько, чтоб по небесным приметам узнавать часы ночи, дни месяца и времена года, уметь не потерять дорогу, держать направление в море и сменять сторожей. «Эта наука настолько легка, — прибавлял он, — что она доступна всякому охотнику, всем мореплавателям, вообще всякому, кто хочет сколько-нибудь ею заняться». Но доходить в ней до того, чтоб изучать различные орбиты, описываемые небесными телами, высчитывать величину планет и звезд, их отдаленность от земли, их движения и изменения, — это он крайне осуждал, потому что не видел в таких занятиях никакой пользы. Он был такого низкого мнения о них не по неведению, так как сам изучил эти науки, а потому, что не хотел, чтоб на излишние занятия тратилось время и силы, которые могли быть употреблены на самое нужное человеку: на его нравственное совершенствование.

Ксенофонт.

Лучше не знать многого из того, чтò можно знать, чем пытаться познавать то, чтò не может быть познано.

Ничто так не развращает и не ослабляет умственной силы и не возбуждает так самомнения, как витание в областях непознаваемого. Хуже всего притворяться, что понимаешь то, чего не понимаешь.

10.

— предмет великий и обширный, она требует всего свободного времени, которое может быть посвящено ей. С каким бы количеством вопросов ты ни успел справиться, тебе все-таки придется промучиться над множеством вопросов, подлежащих исследованию и решению. Эти вопросы так обширны, так многочисленны, что требуют отстранения из сознания всего излишнего для того, чтобы предоставить полный простор работе ума. Тратить ли мне свою жизнь на одни слова? А часто бывает, что ученые больше думают о разговорах, нежели о жизни. Заметь, какое зло порождает чрезмерное мудрствование, и как оно может быть опасно для истины.

Сенека.

20 НОЯБРЯ.

Добрая жизнь дается только тому, кто об этом старается. И ничто не мешает человеку делать усилия для доброй жизни. Надо знать и помнить это.

Не говори никогда про доброе дело: не стоит и стараться — это так легко, когда захочу — всегда сделаю. Не думай и не говори так: всякое, самое небольшое доброе дело делается с усилием. Усилие же это придает новые силы для доброй жизни; всякое недоброе дело убавляет этой силы.

— дело неважное, такое, какое можно делать, а можно и не делать по-настоящему; а между тем всякая другая, кроме как работа над своей душой, всякая другая работа — пустяки. Только одно это дело: работа над освобождением своей души от тела, чтобы делаться с каждым днем духовнее и любовнее, — только эта работа настоящая, а все остальные работы полезны только тогда, когда делается главная работа души.

Не падай духом и не отчаивайся, если тебе не удается сделать всё то хорошее, чего ты желал бы.

Если ты соблазнился, стал хуже, чем ты был, старайся кротко перетерпеть испытание, вернуться на ту ступень, на какой был, и если можешь, подняться еще выше. В этом всё дело жизни.

Марк Аврелий.

Если и есть великое и доброе для вас, оно не явится к вам по первому или второму зову, не явится к вам легко, без труда. Тернии и крутизна — вот дорога богов, — сказал Порфирий.

Никакое из тех внешних средств, которые употребляются людьми для своего усыпления, не лишает их до такой степени всякой возможности совершить то внутреннее усилие, которое самым простым и несомненным способом освобождает их, как то направление мысли, которое дается тем, чтò называется в наше время наукой.

Если человек не подпал усыплению роскоши, то он подпадает усыплению религиозного суеверия; если он уйдет и от религиозного суеверия, то он неизбежно подпадет научному суеверию, самому незаметному, хитрому и потому самому жестокому и развращающему. Воображая себя в обладании последним словом мудрости научной, человек, подпавши этому суеверию, становится совершенно неспособным совершить то внутреннее усилие, которое одно может освободить его, но которое по усвоенному им учению он считает иллюзией.

Такой человек считает себя одним из проявлений материального мира и интересуется не вопросом о том, чтò он должен делать в этом мире, а тем, каким он подлежит мнимым законам этого материального мира.

Дело мудрого — стать Богом; дело глупого — стать землею и грязью.

Просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.

Мат., гл. 7, ст. 7—8.

Разум может проясняться только в добром человеке. Человек может быть добрым только, когда в нем прояснен разум. Для доброй жизни нужен свет разума, для света разума нужна добрая жизнь. Одно помогает другому. И потому, если разум не помогает доброй жизни, это — не настоящий разум. И если жизнь не помогает разуму, то это — не добрая жизнь.

Китайская мудрость.

10.

то весны никогда не будет. Так же и нам для установления царства Божия не надо думать о том, первая ли я или тысячная ласточка, а сейчас же, хотя бы одному, чувствуя приближение царства Божия, делать то, чтò нужно для его осуществления.

21 НОЯБРЯ.

Тогда Иисус сказал ученикам своим: если кто хочет итти за мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за мною.

Ибо кто хочет душу (жизнь) свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради меня, тот обретет ее. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?

Мат., гл. 16, ст. 24—26.

По Лао-Тсе.

Для жизни каждого отдельного человека и для жизни людей вместе один и тот же закон: для того, чтобы улучшить жизнь, надо быть готовым отдать ее.

Жизнь истинная начинается только тогда, когда начинается истинное самоотречение.

Карлейль.

(и всегда требующее не мало искусственности и тонких соображений); но и перед судом обыкновенного здравого смысла гораздо могущественнее, настойчивее и более обещает успеха, чем все побуждения, исходящие из своекорыстия, — если только понятие о долге усвоено здравым смыслом совершенно независимо от своекорыстных побуждений.

Сознание, что я могу, потому что должен, открывает в человеке глубину божественных дарований, которая дает ему почувствовать, как священному пророку, величие и возвышенность его истинного назначения. И если бы человек почаще обращал на это внимание и привык бы совершенно отделять добродетель от всей массы выгод, служащих наградой ей за исполнение долга, и представлять ее себе во всей ее чистоте; если бы принципом частного и общественного обучения было сделано непрестанное упражнение в добродетели (именно, метод настаивать на исполнении обязанностей, чтò почти всегда оставалось в пренебрежении), то нравственное состояние людей скоро улучшилось бы. В том, что исторический опыт до сих пор не давал хороших результатов для учения о добродетели, виновато то ложное предположение, что побуждение, выведенное из идеи долга, будто бы слишком слабо и отдаленно, а что сильнее действует на душу более близкое побуждение, проистекающее из расчета на выгоды, которых надо ждать отчасти в этом, а также и в будущем мире за исполнение закона. Между тем как сознание человека в себе духовного начала, вызывающее отречение от своей личности, гораздо сильнее всяких наград побуждает человека к исполнению закона добра.

Кант.

Человек сознает губительность греха лени, обжорства, или блуда, или недоброжелательства и искренно борется с ними. Близкие ему люди помогают ему. Но все усилия тщетны. А между тем стоит этому человеку увлечься чем-нибудь так, чтобы забыть себя, и — удивительное дело — он без всякого усилия освобождается от этих грехов, казавшихся непреоборимыми. Ничто очевиднее этого не показывает того могущественного и благодетельного влияния на жизнь, которое производит самоотречение во имя того одного, во имя чего оно может быть сделано всяким человеком: во имя сознания своей духовной природы.

Мы страдаем от себя, от требований своего «я», и все знаем, что одно средство не страдать от этого «я» — в том, чтобы забыть его, и мы ищем забвения в различных занятиях: искусством, наукой, и в вине, и в курении. Но забвения настоящего нет. А нет настоящего забвения потому, что настоящее забвение не в забавах, не в одурманивании, а в одном: в жизни для Бога, в сознании своего служения Богу. Человек или не знает или забывает это и живет эгоистической жизнью и жалуется и удивляется на то, что ему дурно.

Бог говорит: «О человек! только следуй моим законам — и ты сделаешься подобен Мне; ты скажешь: «Да будет», и будет так».[2]

Человек, отрекающийся от своей личности, могущественен, потому что личность скрывала в нем Бога. Как скоро он откинул личность, действует в нем уже не он, а Бог.

22 НОЯБРЯ.

Если человек не унизит себя, он не удержит в себе добродетели.

Талмуд.

Персидская мудрость.

Главное дело жизни всякого человека это — то, чтобы становиться добрее и лучше. А как же можно становиться лучше, когда считаешь себя уже и так хорошим.

Те самые недостатки, которые в других тяжелы и несносны, в нас самих точно и ничего не весят: их не чувствуешь; некоторые, говоря о другом и представляя его в ужасном виде, не замечают, что описывают самих себя.

Ничто быстрее не исправляло бы нас от наших недостатков, как если бы мы были в силах видеть в других самих себя. На таком расстоянии увидав наши недостатки, каковы они в действительности, мы возненавидели бы их, как они того стоят.

Человек, лишенный смирения, склонен постоянно порицать других; он взирает только на их ошибки, но его собственные страсти разрастаются всё более и более, удаляя его от улучшения.

Буддийская мудрость.

Вода жидка, мягка и уступчива, но если она нападает на твердое, жесткое и неустойчивое, ничто не может устоять против нее: она смывает дома, кидает огромными кораблями, как щепками, размывает землю. Воздух еще жиже, мягче и уступчивее, чем вода, и еще сильнее, когда нападает на твердое, жесткое и неуступчивое. Он вырывает с корнями деревья, так же разрушает дома, поднимает самую воду в огромные волны и гоняет воду в тучах. Нежное, мягкое, уступчивое побеждает жестокое, суровое, неуступчивое.

То же и в жизни людей. Хочешь быть победителем, будь нежен, мягок и уступчив.

Смирение дает радости, недоступные самодовольному и гордому.

Стоит только немного подумать, и мы всегда найдем за собой какую-нибудь вину перед человеческим родом (пусть это будет хотя бы только та вина, что, благодаря гражданскому неравенству людей, мы пользуемся известными преимуществами, ради которых другие должны испытывать еще больше лишений); и это помешает нам отогнать мысль о долге посредством себялюбивых представлений о своих заслугах.

Кант.

То, что реки и моря властвуют над всеми долинами, по которым текут, происходит от того, что они ниже их.

Поэтому святой человек, если он хочет быть выше народа, он должен стараться быть ниже его. Если он хочет руководить им, то он должен быть позади его.

никто в мире не спорит с ним.

Лао-Тсе.

10.

Человек, считающий себя хозяином своей жизни, не бывает смиренен, потому что думает, что он ничем ни перед кем не обязан. Человек же, полагающий свое назначение в служении Богу, не может не быть смиренен, так как постоянно чувствует себя не исполнившим своих обязанностей.

11.

Для того, чтобы научиться смирению, надо наедине самому с собою ловить себя на гордых мыслях.

23 НОЯБРЯ.

ò ты говоришь, было то, чтò действительно есть.

Разум дан не на то, чтобы научить человека любить Бога и ближнего. Это вложено помимо разума в сердце человека. Разум дан человеку на то, чтобы указать ему, чтò ложь и чтò истина. А стоит человеку откинуть ложь — и он научится всему тому, чтò ему нужно.

Ничто не может изменить решения разума. Всё, чтò мы знаем, мы знаем чрез разум. И потому не верь тем, которые говорят, что не надо следовать разуму. Кто говорит так, подобен человеку, который советовал бы затушить свет единственного фонаря, руководящего нами во мраке.

Какая туча закутала мир? Отчего он так мрачен? Чтò оскверняет его? В чем его великая опасность?

Опасность его в том, что люди живут не тем божественным разумом, который дан каждому из них, а тем общим, извращенным разумом, который сложился среди людей для оправдания их страстей. Люди страдают и ищут спасения. Чтò же спасет их? Одно уважение к своему разуму и следование истине.

Удивляешься иногда, зачем человек защищает такие странные, неразумные положения: религиозные, политические, научные. Поищи, и ты найдешь, что он защищает свое положение.

Как только поступок объясняется сложным рассуждением, будь уверен, что поступок дурной.

Решения совести прямы и просты.

Одно из злых свойств человека состоит в том, что он любит и уважает самого себя, желает себе блага. Но беда ему, если он любит только самого себя: он захочет быть великим, а увидит, что он маленький, захочет быть хорошим, а увидит себя плохим, захочет, чтобы люди любили и уважали его, а увидит, что он противен людям своими недостатками, и они презирают его. И когда такой человек видит, что желания его не исполняются, он впадает в самое преступное дело: он начинает ненавидеть ту правду, которая идет ему наперекор; он хочет, чтобы правда эта была не видна людям, и так как он сделать этого не может, то он и сам для себя и для других старается извращать правду, когда только может; он таким способом надеется скрыть свои недостатки и от других и от самого себя. Но то, что он скроет их, сделает только то, что они утвердятся и увеличатся.

Все бессмысленные верования держатся больше всего на тех оправданиях, которые они дают дурным поступкам людей, исповедующих эти верования.

Для того, чтобы жить доброю жизнью, надо ставить правду выше всего, так, чтобы не бояться говорить правду, если бы правда эта была бы вредна и самому говорящему.

10.

Чтò такое разум? Чтò бы мы ни определяли, мы определяем всегда только разумом. И потому, чем же будем определять разум?

Если мы всё определяли разумом, то разум по этому самому определять и не можем. Но мы все не только знаем его, но только одного его знаем несомненно и знаем все одинаково.

11.

освободиться от суеверий.

12.

Как пущенный в степи или по лесу огонь до тех пор не потухает, пока не выжжет всего сухого, мертвого и потому подлежащего горению, так и раз выраженная словом истина до тех пор не перестанет действовать, пока не уничтожит всю ту ложь, подлежащую уничтожению, которая со всех сторон окружает и скрывает истину. Огонь долго тлеет, но как скоро он вспыхнул, он сжигает всё сгорающее очень скоро. Так же и мысль долго просится наружу, не находя выражения; но стоит ей найти ясное выражение в слове, и ложь и зло уничтожаются очень скоро.

24 НОЯБРЯ.

В нынешнем образе мира полагают свободу в разнузданности, тогда как настоящая свобода лишь в одолении себя и воли своей так, чтобы под конец достигнуть такого нравственного состояния, чтоб всегда, во всякий момент быть самому себе настоящим хозяином. А разнузданность желаний ведет лишь к рабству.

Достоевский.

Делаешь зло себе и людям один раз от того, что не сделал, и десять тысяч раз от того, что сделал.

Камень не может сделаться вредным и даже не полезным. Человек может, и это надо помнить.

Люди думают своими выдумками устроить царство Божие, и чем больше они стараются, тем царство это всё больше и больше отдаляется. А только бы они не делали того, что они сами же считают дурным: не убивали, не грабили, не блудили, не обманывали, не бранились, не клеветали, и царство Божие пришло бы само собой.

Всё, чтò кажется нам роскошным, сложным, величественным, удивительным, всё это делается совсем легко, точно как будто делается само собою. Большое же усилие нужно для того, чтобы не делать лишнего, т. -е. делать простое.

незаметны усилия воздержания от зла. А эти-то незаметные усилия и дают благо людям.

Следи за зарождением зла. Есть голос души, который указывает это зарождение: становится неловко, стыдно.

Неделание не есть слабость, покорность, — напротив: это — проявление высшей силы, принятие на себя воли Бога. Суета жизни, энергическая деятельность житейская есть большей частью признак слабости, покорности; придворные — тип суетливых деятелей, и нет состояния более рабского, чем их.

10.

Когда люди соблюдали неделание, была справедливость и добродушие; когда начались хитрости властолюбия, появилось лицемерие, и тогда началась вражда в семьях. Когда появилось подобие почитания родителей и подобие родительской заботы о детях, начались внутренние бедствия — внутренние бедствия народов с подобием преданности и верности властителям.

Лао-Тсе.

11.

— радость. Радуйся на небо, на солнце, на звезды, на траву, деревья, животных, людей. Нарушается эта радость — значит, ты ошибся где-нибудь, ищи эту ошибку и исправляй. Нарушается эта радость чаще всего корыстью, честолюбием; и то, и другое удовлетворяется трудами. Избегай труда для себя, мучительного, тяжелого труда. Деятельность для другого не есть труд. Будьте, как дети: радуйтесь всегда.

25 НОЯБРЯ.

Люди учатся, как говорить, а главная наука — как и когда молчать.

Редко, если не никогда, не раскаешься в том, что промолчал, а сколько раз раскаешься в том, что сказал; и еще чаще бы раскаивался, если бы знал все последствия твоего слова.

Чем больше хочется говорить, тем больше опасность, что скажешь дурное.

ò для тебя ясно, иначе молчи.

Приучай свой язык к словам: «я не знаю».

Восточная мудрость.

Большая сила у того человека, который умеет промолчать, хотя он и прав.

Катон.

«Дневнике писателя» турецкую пословицу: «Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камнями во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели».

Ирония — скверное орудие; его жалко бросать, но оно скверно, как насилие.

Люди ограниченные, тупые гораздо меньше делают глупостей, чем люди умные, — отчего это?

Достоевский.

10.

Кто много говорит, тот мало делает.

26 НОЯБРЯ.

Работай над очищением твоих мыслей. Если у тебя не будет дурных мыслей, не будет и дурных дел.

Конфуций.

Важнее знать то, о чем не надо думать, чем то, о чем надо думать.

нехорош, и не могу не думать об этом; но если я понял, что мысль эта дурная, я могу вспомнить о том, что осуждение людей дурно, что я сам плох, и, вспомнив это, могу воздержаться от осуждения даже в мысли.

Размышление — путь к бессмертию, легкомыслие — путь к смерти. Бодрствующие в размышлении не умирают никогда; легкомысленные, неверующие подобны мертвым.

Пробуждай сам себя — тогда, защищенный собой и вникающий сам в себя, ты будешь неизменен.

Буддийская мудрость.

В суете и среди возбуждений соблазнов некогда искать средств противодействия нашим желаниям. Установи свои цели тогда, когда отсутствуют соблазны, когда ты один. Только тогда ты будешь в силе бороться с соблазнами, когда еще ты не подпал им.

Самое драгоценное свойство мысли в том, чтобы думать свободно, т. -е. совершенно независимо от выгод или невыгод своего положения.

Исследуя вопросы религиозные, самые важные для жизни, всей жизни человека, старайтесь быть свободными от того, чтò извне внушено вам, и от соображений, вытекающих из вашего положения, а будьте готовы итти за истиной, куда бы она ни привела вас. Истина же никуда не может привести, кроме как к любви и истинному благу.

Печально видеть, что люди больше заботятся о том, как прожить в том положении, в котором они оказались совершенно помимо своей воли, чем о том, чтобы выбрать себе положение и занятия на основании указаний своего разума и своей совести. Человека заранее уверили в том, что дело, доставшееся ему на долю, — праведное дело, и он уже не думает разбирать, действительно ли это дело хорошее или нет; он занят только тем, как бы успешнее исполнить это дело. А между тем, если бы он решился разобрать самую суть дела, то ему, пожалуй, пришлось бы совсем изменить свое занятие.

Паскаль.

жизни. Только при таком стремлении истинно и прочно сближаются люди, если бы даже никогда они и не думали о сближении. Истина неизбежно сближает их. Истина же добывается усилием мысли.

10.

Великие мысли не нуждаются в восхвалении людей. В них сила, и потому они движут людьми, хотят ли они или не хотят этого.

11.

Христос сказал: если молишься, то будь один. Только тогда Бог услышит тебя. Бог в тебе, и для того, чтобы Он услышал тебя, тебе надо только отогнать от себя всё скрывающее Его.

12.

Отношение к Богу, то, которого Он хочет от нас, это — постоянное исполнение в жизни Его воли. Но интересы жизни, наши страсти постоянно, всякую минуту отвлекают нас от этого. И вот, сознав это, мы прибегаем к внешнему, словесному выражению своего отношения к Богу, к молитве, стараясь вызвать в себе живое сознание своей зависимости от Бога. Такая молитва напоминает нам наши грехи, наши обязанности и спасает от соблазнов, если мы в минуты соблазнов успеваем вызвать в себе молитвенное настроение.

27 НОЯБРЯ.

Тот, кто молод и мало испытал, не знает того, чтò узнают старые люди опытом. Не знает того, что всё, чтò нам неприятно, тяжело, что всё, чтò называется горем, всё это — настоящее добро. Всё это — только испытание, проверка того, насколько мы тверды в том, что знаем и исповедуем. И если мы нетверды, то эти испытания нужны нам для того, чтобы утвердить нас.

Разумный, доживший до глубокой старости человек, чувствуя, что он теперь не может сделать телом и сотой доли того, чтò он делал тридцати лет, так же мало огорчается этим, даже так же мало замечает это, как в детстве он не огорчался и не замечал своего роста и силы; он знает одно, что всё его здоровое или больное, сильное или чуть двигающееся тело он как тогда, так и теперь мог употребить на служение себе или Богу, но что тогда он не знал, что невыгодно употреблять его на служение себе, а теперь знает, что оно затем только существует, чтобы служить Богу. Богу же служить, он знает, что совершенно одинаково можно, поднимая двенадцать пудов одной рукой или имея силу только кивнуть головой. Он знает теперь, что только для служения себе нужно побольше здоровья, силы, а для служения Ему не только не нужно телесной силы, но часто — напротив.

Только перенеси человек смысл своей жизни из достижения внешних, во времени и пространстве поставляемых целей в служение Отцу и тотчас же отпадает всё то, чтò называется в мирской жизни счастьем и несчастьем.

Так часто повторяют неискренно, что страдания нужны нам и посылаются Богом, что мы перестали верить в это. А это — самая простая, ясная и несомненная истина. Тот, кто опытом жизни узнал это, не может не верить тому, что чем тяжелее страдания — если только удалось в христианском духе принимать их, тем полнее, сильнее, радостнее, значительнее становилась жизнь.

Думать, что внешние причины влияют на душевное состояние человека, есть вредное и очень обычное заблуждение. Состояние тела, усталость, голод, болезнь влияют на душевное состояние человека, сознающего духовную основу своей жизни, только в том смысле, что ослабляют его деятельность, но не изменяют ее направления. Только люди, живущие одной внешней жизнью (дети, нерелигиозные люди), изменяют вследствие внешних причин всё свое отношение к жизни: впадают в уныние или раздражение и осуждают и ненавидят то, что прежде хвалили и любили.

Не думай того, что твое положение таково, что ты не можешь сделать для исполнения воли Бога всего того, чтò может сделать какой бы то ни было другой человек. Во всяком положении и всякий человек может сделать всё самое лучшее, такое, лучше чего ничего не может быть.

28 НОЯБРЯ.

Если люди учат тому, что в этой жизни надо жить для будущей жизни, не верьте им.

нет; нет и того, чтò будет; есть только то, чтò сейчас. И о том, чтобы сейчас жить хорошо, об этом-то и надо больше всего стараться.

Время за нами, время перед нами, при нас его нет.

Как только станешь больше думать о том, чтò было, или о том, чтò будет, так потеряешь главное: жизнь истинную в настоящем.

Если твое самолюбие страдает при воспоминании о том, что в былое время ты пренебрегал мудростью, не жил, как живут мудрецы, и едва ли стяжаешь себе славу мудреца, то не тужи об этом. Если ты не прослывешь за мудреца, тем лучше. Будь доволен, если можешь теперь, сейчас же, начать жить так, как того требует твоя совесть.

Марк Аврелий.

Рёскин.

Награда доброй жизни, как и самая жизнь, вне времени — в настоящем. Сейчас делаешь хорошо, и сейчас хорошо. Последствия же могут быть в мирском смысле и худые и хорошие.

«Жить до вечеру и до веку» — значит жить так, как будто всякую минуту доживаешь последний час и можешь успеть сделать только самое важное. И вместе с тем так, как будто то дело, которое ты делаешь, ты будешь продолжать делать без конца.

Люди говорят: «нельзя жить, если мы не знаем того, чтò нас ожидает. Надо готовиться к тому, чтò будет». Это неправда. Настоящая, хорошая жизнь бывает именно тогда, когда думаешь только о том, чтò мне для своей души нужно сейчас сделать. А для души нужно только одно: делать то, чтò соединяет душу со всеми людьми и с Богом.

— поденщик; отработай свой день и получи свою поденную плату.

Талмуд.

10.

Жизнь наша происходит как бы между двумя непроницаемыми для нашего взора стенами: одна, впереди нас, отделяет нас от каждого наступающего мгновения; другая, позади, от каждого истекшего мгновения. Мы видим и знаем только то, чтò между этими двумя стенами, — в настоящем мгновении. Это одно для нас действительно существует, это одно есть на самом деле «настоящее».

Но нам кажется тесным в этом промежутке между двумя глухими стенами, и нам хочется жить также и по ту сторону их. Для этого мы воображаем себе, что стены эти прозрачны, и что, глядя сквозь них и живя в прошлом и в будущем, мы расширяем, осмысливаем нашу жизнь. На самом же деле стены эти, как были, так и остаются непроницаемыми. Мы только навешиваем на них зеркала и видим в этих зеркалах не то, чтò действительно было или будет, а то, чтò мы сейчас представляем себе в нашем воображении. Глядя в зеркало прошедшего и жалея, что мы тогда поступили не так, как поступили бы теперь, мы видим отражение того, чтò теперь происходит в нас. Глядя в зеркало будущего и желая, чтобы произошло то, чего нам хочется, мы видим опять-таки отражение того, чтò теперь происходит в нас. Ни в прошлом никогда не было, ни в будущем никогда не будет того, чего нам хотелось бы.

Так что, стараясь проникать сквозь стены прошедшего и будущего, мы всё равно остаемся между теми же двумя глухими стенами и остаемся всегда недовольными. Обманывая себя нами самими воздвигнутыми зеркалами, мы вовсе не расширяем и не осмысливаем нашу жизнь, а наоборот, переносим ее из настоящей действительности в воображаемую область несуществующего прошедшего и будущего.

— и сила, и удовлетворение, и благо.

Чертков.

29 НОЯБРЯ.

Смерть — это разрушение того сосуда, в котором был наш дух. Не надо смешивать сосуд с тем, чтò влито в него.

Ты пришел в эту жизнь, сам не зная, как, но знаешь, что пришел тем особенным я, которое ты есть, потом шел, шел, дошел до половины и потом вдруг не то обрадовался, не то испугался, и уперся, и не хочешь сдвинуться с места, итти дальше, потому что не видишь того, чтò там. Но ведь ты не видал тоже того места, из которого ты пришел, а ведь пришел же ты. Ты вошел во входные ворота и не хочешь выходить в выходные. Вся жизнь твоя была только в том, что ты шел всё вперед и вперед в телесной жизни. Ты шел, торопился итти, и вдруг тебе жалко стало того, что случается то самое, чтò ты не переставая делал. Тебе страшна большая перемена, какая будет при смерти в твоем теле. Но ведь такая большая перемена случилась с тобою и когда ты родился, и из этого для тебя не только не вышло ничего плохого, но, напротив, вышло такое хорошее, что ты и расстаться с ним не хочешь.

Жизнь с забвением смерти и жизнь с сознанием ежечасного приближения к смерти — два совершенно различные состояния. Одно близко к животному, другое — к божественному.

Когда ты твердо убежден и помнишь, что с часу на час тебе предстоит сбросить свою внешнюю оболочку, свое тело, т. -е. умереть, тебе легче соблюдать справедливость и поступать по правде, легче покоряться судьбе своей. Думая только о том, как бы не отступить в каждом тебе предстоящем сегодня деле и как бы покорно нести то, чтò сейчас предстоит тебе, ты встретишь невозмутимо всякие людские толки, пересуды, искушения, ты даже не станешь думать о них. Так человек может достигнуть внутреннего мира, и, живя так, все желания его сольются в одно — исполнить волю Бога. А это ты всегда можешь сделать.

По Марку Аврелию.

Паскаль говорит, что если бы мы видели себя во сне постоянно в одном и том же положении, а на-яву — в различных, то мы считали бы сон за действительность, а действительность — за сон. Это не совсем справедливо. Действительность отличается от сна тем, что в действительной жизни мы обладаем нашей способностью поступать сообразно нашим нравственным требованиям; во сне же мы часто знаем, что совершаем отвратительные и безнравственные поступки, несвойственные нам, и не можем удержаться. Так что я бы сказал, что если бы мы не знали жизни, в которой мы были бы более властны в удовлетворении нравственных требований, чем во сне, то мы сон считали бы вполне жизнью и никогда не усомнились бы в том, что это — не настоящая жизнь. Теперь наша вся жизнь от рождения до смерти, с своими снами, не есть ли, в свою очередь, сон, который мы принимаем за действительность, за действительную жизнь, и в действительности которой мы не сомневаемся только потому, что не знаем жизни, в которой наша свобода следовать нравственным требованиям души была бы еще более, чем та, которой мы обладаем теперь?

— произведение нашего ограниченного телом способа мышления или неизбежное условие всего существующего. Разумный ответ один: то, что время есть произведение нашего ограниченного телом мышления. И потому вопрос о том, когда и где начинается будущая жизнь, не имеет смысла; ибо словами будущая и загробная ò по сущности своей не временно и непространственно.

Если в нашей жизни есть то, чтò не подлежит пространству и времени, то оно есть. И потому представление о будущей и вечной жизни в этом смысле значит только то, что она есть.

То, чтò умирает, отчасти причастно уже вечности. Кажется, что умирающий говорит с нами из-за гроба. То, чтò он говорит нам, кажется нам повелением. Мы представляем его себе почти пророком. Очевидно, что для того, который чувствует уходящую жизнь и открывающийся гроб, наступило время значительных речей. Сущность его природы должна проявиться. То божественное, которое находится в нем, не может уже скрываться.

Амиель.

Мы не имеем никакого основания думать, что после смерти мы соединимся с Богом, как думают христианские церковники, браманисты, буддисты. Жизнь, которую мы знаем, есть постоянное увеличение любви. Это — не только основное свойство жизни, но сама жизнь. И потому, если мы предполагаем жизнь за гробом, то эта жизнь должна быть в основе такая же, как и та, которую мы знаем, хотя и в формах, теперь непостижимых для нас.

Для того, чтобы быть счастливым, надо только знать, что то счастье, которого мы желаем, дано нам.

Люди надевают на себя ярмо, не по ним сделанное, и впрягаются в воз не по их силам. Ярмо не по себе и воз не по силам — это жизнь для блага своего тела или для телесного блага других людей. Благо только в духовной жизни. Только это ярмо сделано как раз по силам людей, и ему-то учит Иисус. Попробуйте и узнаете, как ладно и легко. Кто захочет узнать, правду ли я говорю, пусть попытает делать то, чтò я говорю, сказал Иисус.

Шел человек ночью по незнакомой дороге и вдруг оступился и полетел вниз куда-то. Но, не долетая до земли, он ухватился за кусты и повис на них. Всю ночь он промучился, вися на отекших руках и всякую минуту ожидая смерти. Когда же рассвело, он со страхом посмотрел вниз и увидал, что твердая земля на четверть под его ногами.

То же бывает с людьми, когда они не понимают жизни и страдают и мучаются, когда им нужно только понять, что в жизни нет ничего страшного, что надо отдаться ей — и жизнь будет не зло, а добро.

оно удовлетворено, так тотчас же уничтожается прелесть желания; не теряет своего радостного значения одно: сознание своего движения к совершенству.

Только это неперестающее совершенствование дает истинную, не перестающую, а растущую радость. Всякий шаг вперед на этом пути несет за собой свою награду, и награда эта получается сейчас же. И ничто не может отнять эту награду.

Счастливы люди, если они ничего, кроме души своей, не называют своим. Счастливы они, если живут и среди корыстных и злых и ненавидящих их людей, счастье их никто не может отнять от них.

Буддийское учение.

Нельзя сказать, чтобы служение Богу составляло назначение жизни. Назначение жизни человека всегда есть и будет его благо. Но так как Бог хотел дать благо людям, то, достигая своего действительного, истинного блага, они делают то, чтò хочет от них Бог: исполняют Его волю.

Всё благо, зла нет. Зло только кажется во времени. Не было бы времени — и не было бы зла.

Зло расходится, но не поборает добра. А добро так же расходится, но поборает зло. Зло есть то поле, которое пашет добро, те дрова, которые сжигает добро, та свеча, на которой горит свет добра.

Сноски

2. Т. -е. если человек живет в полном соответствии с жизнью мира и законами природы, то и его воля находится в согласии с волей Бога, и чего бы он ни пожелал, всё будет ему.

На каждый день Ноябрь

На каждый день
Ноябрь