338.
1885 г. Октября 27—28. Я. П. Козловка.
Нынче не былъ на Козловке и не получилъ твоего письма, и мне отъ того ли или вообще уныло. Темъ более, что по вчерашнему письму ты ждешь моего прiезда, а я еще не прiехалъ. — Живу я все по старому, совсемъ одинъ день какъ другой, и все также много работаю. Ал[ександръ] Петр[овичъ] еще не дописалъ, а я привожу въ порядокъ то, что переписано. И все еще тянетъ и не опротивело. — Скоро должно кончиться — т. е. ходъ мыслей въ этомъ направленiи; а теперь жалко бросать. Письмо, не запечатывая, свезу завтра на Козл[овку] и тамъ, судя по твоему письму, решу, когда прiеду, и припишу. —
Изъ событiй — главное то, что прiехала Фейнермана жена.1 Она телеграф[ировала] ему, и онъ съ Конст[антиномъ], у к[отораго] онъ живетъ, выезжалъ ей навстречу и нынче вечеромъ приходилъ съ ней ко мне. Она чистенькая, недурная Еврейка, готовилась держать экзаменъ на домашнюю учительницу, а теперь прiехала совсемъ къ нему. Ребенка оставила у свекрови. Они живутъ въ Константиновой семье, все 6 душъ въ крошечной черной избе. Она, какъ кажется, разделяетъ его убежденiя. На вопросъ: что они будутъ делать? Они говорятъ: будутъ жить, — работать и стараться быть полезными. Я предложилъ имъ переписку. И очень радъ, что они взялись.
Очень странно и ни на что не похоже, но я его считаю искреннимъ человекомъ (ему только 20 л[етъ]), и уверенъ, что въ немъ нетъ ничего скрытаго. А она, очевидно, любитъ его. Я нынче после обеда рубилъ лесъ, 3 осины Павлу,2 на починку избы, и прiятно усталъ. Емъ и сплю хорошо. Только Ал[ександръ] Пет[ровичъ] очень хлюпаетъ. Никогда не видалъ человека более похожаго на птицу — воробей. — Все, что пишутъ про себя, и ты про детей, все относительно хорошо. Но что Илья. Съ нимъ примирились? Чертковъ спрашиваетъ сказку и изъ Зола статью.3 Я хотелъ найти ее въ шкапу въ гостиной, но не могъ отпереть.
Очень хочется увидать васъ и очень хочется получить завтра такое письмо, которое побудило бы меня прiехать.
Целую тебя и детей.
4 Получилъ твое письмо открытое,5 — грустное. Ты нездорова и скучна. Это еще более поощряетъ меня поскорее прiехать, но хочется докончить, запечатать работу. Дома обдумаю. Получилъ Танино письмо6 и былъ очень радъ. Целую тебя и всехъ. Не понимаю, что же смотрелъ докторъ, если ея палецъ не на месте. И это меня немного призываетъ въ Москву. Хочется самому видеть.
На конверте:
Примечания
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 279—280. Датируется на основании Почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 29 октября. 1885; Москва. 29 октября 1885», а также на основании слов письма: «письмо, не запечатывая свезу завтра на Козловку и там..... припишу» и соответствующей приписки.
1 Эсфирь Борисовна Файнерман-Варшавская, жена Файнермана. В ней особое участие принимала С. А. Толстая, доставив ей возможность держать акушерские экзамены, когда ее, как еврейку, полиция выселяла из Москвы, она же стремилась получить самостоятельный заработок.
2 Вероятно, Павел Федорович Шентяков, крестьянин Ясной поляны.
3 «Посредника» произведения М. К. Цебриковой: сказка — «Ткач и хлебопек» (в «Посреднике» не была перепечатана) и эпизод из романа Золя «Assomoir», в переложении вышла в «Посреднике» 1886 г. под заглавием: «Жервеза. Рассказ из жизни рабочего люда». Оба рассказа были посланы на просмотр Толстому и одно время у него затерялись.
4 Телеграмма эта не сохранилась.
5 «Мне нездоровится, лихорадка была ночью, и я две ночи совсем не спала. Не знаю, радоваться ли твоему приезду; он тебе не будет радостен, ты так тяготишься жизнью городской. Вообще, всячески плохо: вместе будет чуждо и врозь скучно. Дети здоровы, а я от лихорадки нынче совсем шальная. Что-то ты? Опять за водой без ведерки ездил»? (ПСТ, стр. 335—336).
6 В этом письме Т. Л. Толстая писала: «Про важность и пустячность вещей я очень с тобой согласна, но главное то грустно, что не виден их вред, а только вся прелесть. Здесь я осаждаема ими. Что ты пишешь про народ, который мы видаем, то же и я думаю, но для меня огромное лишение никого никогда не видать. Для издания я бы очень рада работать, но сейчас у меня столько в виду занятия — переписыванья, рисованья и чтения, что боюсь взять и провалять долго». Т. Л. Толстая отвечала на письмо Толстого от 18 октября.