Толстой Л. Н. - Толстой С. А., 8 декабря 1884 г.

283.

1884 г. Декабря 8. Я. П.

Провелъ прекрасный день. Теперь 6 часовъ вечера. Вчера, когда вышелъ и селъ въ сани и поехалъ по глубокому, рыхлому въ полъ-аршина (выпалъ въ ночь) снегу, въ этой тишине, мягкости1 и съ прелестнымъ зимнимъ звезднымъ небомъ надъ головой, съ симпатичнымъ Мишей,2 испыталъ чувство, похожее на восторгъ, особенно после вагона съ курящей помещицей въ браслетах, жидкомъ докторомъ, перироющимъ3 о томъ, что нужно казнить, съ какой то пьяной ужасной бабой въ разорванномъ атласномъ салопе, безчувственно лежавшей на лавке и опустившейся тутъ же, и съ господиномъ съ бутылкой въ чемодане, и съ студентомъ в pince-nez, и съ кондукторомъ, толкавшимъ меня въ спину, п[отому] ч[то] я въ полушубке. После всего этаго Орiонъ,4 сирiусъ4 надъ Засекой, пухлый, беззвучный снегъ, добрая лошадь, и добрый Миша, и добрый воздухъ, и добрый Богъ. Въ конторе топлено, но мне показалось угарно (воображенiе). Я сначала хотелъ еще протопить, потомъ, раздумалъ. Поговорилъ и попилъ чай съ Филипомъ (у него все очень хорошо и онъ старается). Потомъ пришла Аг[афья] Мих[айловна], Миша въ 2-мъ часу легъ на печку, какъ онъ былъ, снялъ сапоги, положилъ шубу подъ голова и тотчасъ же заснулъ; а я, боясь угару, просиделъ до 3-хъ. Читалъ Будду,5 и чтенiе было серьезное. Потомъ спалъ однимъ глазомъ, прислушиваясь къ угару, к[отораго] не было. Часу въ 5-мъ, было совсемъ темно, я свиснулъ, чтобы перебить полухрапъ Михаилы. Онъ почмокалъ губами, погляделъ въ окно, ему показалось, что светаетъ, и тотчасъ слезъ, наделъ сапоги, шубу и пошелъ убирать лошадей и ехать въ Тулу. Онъ все это переделалъ и вернулся въ 2 часа изъ Тулы съ покупками веселый бодрый <и> здо[ровый]. Мне прiятно и полезно это видеть. Я проспалъ до 10. Пришла Мар[ья] Аф[анасьевна]. Какъ мне ни мало надо — это малое ужасно много. Пошли въ тотъ домъ, забрали вещи разныя; потомъ хватился я яицъ. Хотели посылать, я пошелъ самъ на деревню. Я шелъ и думалъ: мы говоримъ, что намъ мало надо, но намъ, мне такъ много надо, что если только не брать всего этаго, не замечая и воображая, что это такъ само собою, то станетъ совестно. Я шелъ покупать для себя яйца и мне было совестно. Я прошелъ къ Фокан[овымъ]6 у нихъ нетъ. Прошелъ къ Власу. Мать его7 все также лежитъ. Я сказалъ ей: праздникъ тебе веселей. Она сказала: «Нетъ, хуже. Если хорошей человекъ, я рада, а то хуже». — Власъ досталъ мне яицъ, и я насовалъ ихъ въ карманъ, и вместо того, чтобы дать ихъ Влас[овой] матери, пошелъ ихъ жрать. — После завтрака селъ за статью и немного подвинулъ; но пришелъ наниматься въ прикащики солдатъ, бывшiй каптенармусъ; я ему, было, холодно отказалъ, но онъ сказалъ мне, что онъ мой бывшiй ученикъ первой школы — Семка Богучаровскiй.8 Это одинъ изъ лучшихъ мальчиковъ былъ. И теперь хорошiй, кажется, человекъ Я узналъ въ этомъ солдатскомъ лице того бутуса, очень умнаго мальчугана въ веснушкахъ, съ доброй, доброй улыбкой, и довольно долго поговорилъ съ нимъ. Потомъ, чтобы погреться, покололъ дровъ и пошелъ къ Бибикову. Снегу пропасть, и дорожки не протоптаны. На деревне Матвей Егоровъ9 окликнулъ меня (уже смеркалось) и подошелъ покалякать — объ лошадяхъ украденныхъ, о томъ, какой это грехъ у меня украсть, — льстивыя речи. Я спросилъ, какiя это две лошади стоятъу него у двери? А это, говоритъ, племянница изъ Телятинокъ, у ней лошадь стала, такъ вотъ я свою заложу, ее довезу. Я говорю: подвези и меня, и пошелъ. На горе меня догнала баба, две девочки и два мальчика, и сзади ставшая лошадь. Я селъ къ нимъ въ сани. Баба стала разсказывать про свою несчастную участь, — хлеба нетъ, три девочки, одна грудная (я, чай, накричалась безъ меня, и сама чуть не замерзла); ездила къ матери на Бароломку,10 не дастъ ли денегъ на хлебъ; а у отца, онъ сторожъ въ лесу, украли дрова и вычли 3 р[убля]. Такъ ни съ чемъ и ворочается, да еще лошадь стала, чуть не замерзла, падала лошадь 3 раза. Баба плачется, a девочки и мальчики (это ясенскiе сели прокатиться), хохочатъ, шумятъ и то и дело ломаютъ ветки и подгоняютъ лошадь. Она и за санями не идетъ. — Дорога ужасно тяжелая, непроезжанная, подъ кручь Кочака. Лошадь сзади совсемъ стала. Мне было прiятно, что я имъ помогъ, и главное лошади. Она старая, худая, и пройдетъ шаговъ 100 и станетъ, и сколько ни бьютъ ее ребята, не двигается. Я взялся за лошадь и подружился съ ней, и безъ боя довелъ ее до Телятинокъ. Тамъ я вошелъ въ избу, чтобъ посмотреть, какъ они живутъ. Живутъ чисто и лучше, чемъ плакалась баба. Ребята играютъ въ карты, девочка крошечная песни поетъ. — Мать пришла и тотчасъ хотела бежать за грудной Парашкой.11 Парашка эта была у соседки. A соседка сама пришла. Соседка эта Марфа, Матвея Егорова.12 13 другая Зорина;14 мальчикъ одинъ Зоринъ,15 другой Николая Ермилова.16 Пошелъ снегъ и темно стало, и мои товарищи стали робеть и храбриться, особенно Грушка, Авдотьина дочь. Лица я ея не видалъ, но голосъ и говоръ певучiй, и складный, и бойкiй, какъ у матери. Когда она била лошадь, я ей говорю: сама старая будешь. Нетъ, я старая не буду никогда. Такъ все маленькой и буду. А умрешь? — Это не знаю, а старой никогда не буду. Тутъ, когда мы поехали подъ гору, оне стали поминать про волковъ и про пыль (метель), и все вешки на дороге смотрели. Я говорю: вотъ насъ занесетъ снегомъ, мы повернемъ сани, сядемъ подъ нихъ и будемъ сказки сказывать. — А студено будетъ мы руками будемъ хлопать. И все хохочутъ.

— и начала и прелестно разсказала очень хорошую сказку. Все со вниманьемъ слушали, и стали такiе добрые, что остальные мальчики и девочки все предлагали другъ другу одинъ кафтанъ, кот[орый] у нихъ былъ въ накидку, чтобъ защититься отъ ветра. Когда она кончила сказку, она забыла, что злодейку сказки привязали къ жеребцу стоялому, къ кот[орому] и мужики17 боялись подходить. «Да, да, жеребецъ такой стоялъ». Я перебилъ ее: не такой, какого мы вели? Батюшки! какой поднялся хохотъ. Ужъ мы съехали съ горы передъ деревней, когда она кончила. Я сказалъ, что не успею разсказать. Мальчикъ сталъ просить: хоть немножко. Я началъ имъ Китайскую сказку. Зорина предложила остановить лошадь, но Грушка, какъ степенная хозяйка лошади, не согласилась. Я досказалъ до половины. Лошадь какъ-то проехала немножко поворотъ, Грушка поворотила ее за узду. Сама говоритъ: Иль забыла, али сказки заслушалась. — Я пошелъ дальше и слышалъ, какъ Грушка кричала подъ окно: дедушка, выходи, лошадь. — Очень хорошо. Очень все это меня трогаетъ. Целую тебя и всехъ детей. Завтра, вероятно, узнаю о тебе и васъ — какъ здоровье, состоянiе духа, и все ли благополучны.

Л. Т.

Москва. Хамовническiй переулокъ. Графине Софье Андревне Толстой, свой домъ.

Примечания

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Отрывок из письма впервые напечатан в Б, II, стр. 482. Полностью письмо опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 235—238. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 9 декабря 1884; Москва. 9 декабря 1884». В Б, II датировано 9 декабря.

1 мягкостью

2 «Молодой кучер, Ясно-Полянский крестьянин, сын Филиппа Родивоныча Егорова, в то время приказчик в экономии Ясной поляны» (н. п. С. А.).

3 П. И. Бирюков и С. А. Толстая читали это слово: перорирующим, т. е. разглагольствующим.

4 Звезды.

5 — основатель религии буддизма, жил между пятым и шестым веком до нашей эры. Известен положительный отзыв Толстого о двух книгах относительно Будды, которые читались им с большим вниманием: Эдуарда Шюрэ и Евгения Бюрнуфа.

6 Карп Михайлович Фоканов (1826—1899) и жена его Анастасия Федоровна Фоканова (р. 1832 г.)

7 Настасья Федоровна Воробьева, рожд. Шинтякова. О ней см. Т. А. Кузминская «Моя жизнь дома и в Ясной поляне» II, стр. 126—127. Т. А. Кузминская пишет так: «Она лежала уже 10 лет в параличе, без ног, в тесной, грязной избе..... Она была в полной памяти и интересно рассказывала мне о старине».

8 Семен Глебов из села Богучарова, впоследствии управляющий самарским имением Толстого.

9 Матвей Егорович Егоров (1816—1892).

10

11 Это лицо неизвестно.

12 Дочь Матвея Егоровича Егорова (1816—1892).

13 Аграфена Яковлевна Егорова (р. 1872 г.), дочь Якова Матвеевича (1851—1881) и Авдотьи Семеновны (р. 1853 г.).

14 Дарья Зорина (р. 1871 г.), дочь Дементия Зорина.

15

16 У Николая Ермиловича Зябрева были сыновья: Алексей (р. в 1871 г.), Андрей (р. в 1873 г.), Павел (р. в 1875 г.) и Михаил (р. в 1878 г.).

17 люди

С. А. Толстая писала в ответ в воскресенье, 9 декабря: «Теперь о твоем письме. Первое впечатление по прочтении его — это грусть. Да, мы на разных дорогах с детства: ты любишь деревню, народ, любишь крестьянских детей, любишь всю эту первобытную жизнь, из которой, женясь на мне, ты вышел. Я — городская, и как бы я ни рассуждала и не стремилась любить деревню и народ, любить я это всем своим существом не могу и не буду никогда. Я не понимаю, и не пойму никогда деревенского народа. Люблю же я только природу, и с этой природой я могла бы теперь жить до конца жизни, и с восторгом. Описание твое деревенских детей, жизни народа и проч. ваши сказки и разговоры, всё это, как и прежде, при Яснополянской школе, осталось неизменно. Но жаль, что своих детей ты мало полюбил; если б они были крестьянкины дети, тогда было бы другое» (ПСТ, стр. 279).

Раздел сайта: