199.
1882 г. Апреля 8. Я. П.
Прiехалъ я благополучно. Комната была топлена; я напился чаю съ Мар[ьей] Аф[анасьевной], поговорили объ Алексее1 и его наследстве. — Семенъ Степановичъ2 умеръ за три дня до него, — и заснулъ. Нынче утромъ вышелъ въ 11 часовъ и опъянелъ отъ прелести утра. Тепло, сухо, кое-где съ глянцомъ тропинки, трава везде, то шпильками, то лопушками, лезетъ изъ подъ листа и соломы; почки на сирени; птицы поютъ ужъ не безтолково, а ужъ что-то разговариваютъ, а въ затишье, на углахъ домовъ, везде и у навоза жужжатъ пчелы. Я оседлалъ лошадь и поехалъ къ Бибикову3 за хлебомъ. Онъ дома, и домъ запертъ. У него, какъ онъ говоритъ, скарлатина и дифтеритъ. Одинъ ребенокъ ужъ отболелъ; по моему, просто горло болитъ. Я не вошелъ къ нему. — Распоряженiя твои все передамъ, — часть ихъ уже сделана — полы и лестница, — остальное сделаемъ. Митрофанъ4 очень хорошо распоряжается; отдалъ покосы все дороже, чемъ Алексей, и я думаю, отъ добра добра не ищутъ. Онъ очень старается и очень толковъ. Корова есть порядочная, но я думаю, везти туда и назадъ станетъ 20 р[ублей], а столько не обойдется даже прокатъ, а такъ какъ съ Петей5 устроились, то и ладно. Эту же корову посылаю взять. Митрофанъ подтвердилъ мое мненiе, что она 80 р[ублей] шутя стоитъ въ Туле. — Читалъ днемъ, потомъ обошелъ черезъ пчельникъ и купальню. Везде трава, птицы, медунички; нетъ ни городовыхъ, ни мостовой, ни извощиковъ, ни вони, и очень хорошо. Такъ хорошо, что мне очень жалко васъ стало, и думаю, что тебе непременно надо съ детьми уезжать раньше, а я останусь съ мальчиками. Мне съ моими мыслями везде одинаково хорошо или дурно, а для моего здоровья влiянья городъ иметь не можетъ, а для твоего и детского большое. — Обедалъ — доедалъ те роскоши, к[оторыя] ты тогда прислала и М[арья] А[фанасьевна] сохранила и потомъ, только только посиделъ съ книгой, ужъ солнце за заказъ стало красно заходитъ, я скорее делать заряды, седлать лошадь и поехалъ за Митрофанову избу. — Летали далеко отъ меня и мало, ни разу не выстрелилъ, но много, какъ всегда, религiозно думалъ и слушалъ дроздовъ, тетеревовъ, мышей по сухимъ листьямъ, собачiй лай за засекой, выстрелы ближнiе и дальнiе, филина — даже Булька6 на него лаяла, — песни на Груманте.7 Месяцъ взошелъ съ цравой стороны изъ за тучъ; дождался пока звезды видны, и поехалъ домой. И вотъ, только прiехалъ, пишу. Чай готовъ, и Аг[афья] Мих[айловна] сидитъ. Я еще съ ней не говорилъ. Мне ее очень жалко. Изъ нашего греха, кажется, никакого не вышло; Алексей оставилъ все въ порядке, но изъ-за Алексеева наследства греха уже вышло много. Варвара8 уже приходила и плачетъ, что все досталось племяннику. —
Прощай, милая, обнимаю тебя и детей.
Прилагаю письма Ганны.9
На конверте: Е. С. Графине Софье Андревне Толстой.
Примечания
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Два отрывка из письма впервые опубликованы в Б, II, стр. 429—430; полностью письмо напечатано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр.. 158—160. Датируется на основании слов следующего письма от 9 апреля: «Не прими вчерашний мой план», — соответствующий содержанию настоящего письма. В ПЖ датировано 7 апреля 1882 г.
1 Только что скончавшийся А. С. Орехов.
2 С. С. Орехов, брат А. С. Орехова.
3 Александр Николаевич Бибиков.
4 М. Н. Банников после смерти Орехова стал выполнять обязанности управляющего по Ясной поляне.
5 П. А. Берс.
6 Охотничья собака.
7 Деревня в трех верстах от Ясной поляны. В своих «Воспоминаниях» (глава X) Толстой засвидетельствовал: «В трех верстах от Ясной поляны есть деревушка Грумонт (так названо это место дедом, бывшим воеводой в Архангельске, где есть остров Грумонд)».
8
9 Бывшая гувернантка у Толстых Ханна Тарсей.