189.
1882 г. Февраля 4. Я. П.
3 часа дня, четвергъ.
Сейчасъ получилъ твое письмо,1 милый другъ, и очень радуюсь, что у тебя все было пока хорошо. Обо мне не безпокойся. Мне очень хорошо у Алексея, и я, должно быть, и не перейду въ домъ. Я заходилъ нынче, — едва ли нагреется достаточно и такъ, чтобы не было угару. Я этаго самъ боюсь. Нездоровъ я не былъ, но какъ то слабъ — спина немного болитъ и голова. И отъ этаго я не поехалъ къ Раевскимъ — энергiи не было. Вчера еще болела голова. Нынче, несмотря на ужасную метель — теплую, голове лучше, и только вялъ. Плохо работаю. Зато отдыхаю нервами и укрепляюсь. Мужиковъ, я сказалъ Ал[ексею], что я не могу принимать, и никто, кроме нищихъ, кот[орыхъ] я не видалъ, — не былъ.
Вчера спалъ одинъ, и очень хорошо. Свечера Аг[афья] Мих[айловна] усыпительно болтала.
Я думаю, что лучше, спокойнее мне нигде бы не могло быть. Ты вечно въ доме и въ заботахъ семьи не можешь чувствовать ту разницу, какую составляетъ для меня городъ и деревня. Впрочемъ, нечего говорить и писать въ письме; я объ этомъ самомъ пишу теперь, и ты прочтешь яснее, если удастся написать.2
Главное зло города для меня и для всехъ людей мысли (о чемъ я не пишу) это то, что безпрестанно приходится или спорить, опровергать ложныя сужденiя, или соглашаться съ ними безъ спора, что еще хуже. А спорить и опровергать пустяки и ложь — самое праздное занятiе, и ему конца нетъ, п[отому] ч[то] лжей можетъ быть и есть безчисленное количество. А занимаешься этимъ, и начинаешь воображать, что это дело, а это самое большое безделье. — Если же не споришь, то что-нибудь уяснишь себе такъ, что оно исключаетъ возможность спора. А это делается только въ тишине и уединенiи. — Я знаю, что нужно и общенiе съ подобными себе, и очень нужны и мои три месяца въ Москве, съ одной стороны, мне дали очень много, не говоря уже объ Орлове,3 Ник[олае] [Федоровиче,]4 Сютаеве, — ближе узнать людей, общества даже, кот[орое] холодно осуждалъ издалека, мне дало очень много. И я разбираюсь со всемъ этимъ матерьяломъ. — Перепись5 и Сютаевъ уяснили мне очень многое.
Такъ не безпокойся обо мне. Случиться все можетъ и везде, но я здесь въ условiяхъ самыхъ хорошихъ и безопасныхъ. Дай Богъ, чтобы у тебя все было хорошо. Целуй детей. Налажено все хорошо, но боюсь, масляница возьметъ свое и засуетятъ они тебя. Тане верно ужъ теперь придумалось удовольствiе, да и верно не одно. А и не придумается, то только лучше для нея и для насъ. Зачемъ она молодымъ людямъ подаетъ руку, не поворачиваясь къ нимъ и съ какимъ-то зверскимъ выраженiемъ? —
Ты, Таня, понимай, что если я пишу это, то потому, что я тебя вижу какъ живую передъ глазами, а вижу я такъ только техъ, кого очень люблю.
Прощай, душенька, писать нечего. Говорить — говорилъ бы до техъ поръ, пока прибежали бы Андрюша и Миша мешать, а писать нечего. Няня варитъ мне супъ въ горшке изъ курицы, сама приноситъ и твердо стоитъ, какъ у обедни. Вчера была каша и солонина. Въ Туле я купилъ себе вина белаго и калачей. Нынче привезли свежихъ. Яйца свежiя. Сплю я на диване деревянномъ съ матрасомъ, клоповъ нетъ. — Нынче Митрофанъ6 мне.
Прощай, милая, пиши каждый день и я тоже.
Т.
На конверте: Москва. Пречистенка. Денежный переулокъ. Графине Софье Андревне Толстой.
Примечания
—419; полностью — по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 149—150. Датируется на основании пометы Толстого «четверг», который падал на 4 февраля 1882 г.
1 От 2 февраля. В нем С. А. Толстая писала: «Пока не узнаю из твоего письма, как ты устроился в Ясной, я не успокоюсь; да и хорошо не будет, где и как жить, да еще работать! И будут тебя осаждать со всех сторон мужики, как в прошлом году, и опять времени не будет. А вечером, один, без удобств, без привычной пищи; как ты можешь жить один, неужели гебе хорошо?» (не опубликовано).
Т.
2 Статья «Тaк что же нам делать?»
3 Владимир Федорович Орлов (1843—1898), сын священника Владимирской губернии. Воспитанник Владимирской духовной семинарии. Был учителем в Иваново-Вознесенске, в конце 1868 г. приехал в Петербург для поступления в университет. В Петербурге жил с Нечаевым. В начале 1869 г. принимал участие в студенческих сходках, скрылся из Петербурга. Был арестован в Кубанской области. Причисленный к первой группе сообщников Нечаева, предан суду. Оправдан. Поселился на родине, где с 1872 по январь 1877 г. получал от III отделения единовременные и постоянные пособия «в виду его откровенных показаний». В 1881 г. жил в Москве и был учителем Дельбиговского железнодорожного училища, позднее — технического железнодорожного училища. В апреле 1881 г. вновь арестован вследствие записки о нем, найденной у Желябова, но по недостатку улик освобожден. Библиография о нем: «Деятели революционного движения в России» т. I, 1928, стр. 295. Познакомился с Толстым в 1881 г., Толстой называл его своим единомышленником, был с ним в переписке. Архив его хранится в Бахрушинском Театральном музее.
4 Николай Федорович Федоров (1824—1903), служил библиотекарем (Чертковский библиотеки, Румянцевского музея и библиотеки Архива иностранных дел). Философ. Статьи его объединены в двух томах: «Философия общего дела», т. I. Верный, 1906; т. II, М. 1913. Во втором томе Толстому посвящены статьи: «Возможно ли братство», «Толстой и братское единение» и «Не-делание ли или же отеческое и братское дело?» (стр 355—398). О нем: Кожевников, «Н Ф. Федоров» 1908. О Федорове Толстой записал в Дневнике под 5 октября 1881 г. «Николай Федорыч — святой».
5
6 Митрофан Николаевич Михайлов, сын дядьки братьев Толстых, яснополянский приказчик.