167.
1880 г. Октября 7. Москва.
Ну вотъ, милый другъ, прiехалъ благополучно. Дорогой съ купцомъ разговаривалъ о мужикахъ и слушалъ. Въ Москве на станцiи пообедалъ и поехалъ по конторамъ: Mors, Meier, Lashenal и Jackel. Только Lashenal не засталъ дома и ничего не узналъ, a те все дома; но ничего нетъ. Нетъ, какъ говорятъ, такихъ, чтобы можно рекомендовать. У Мейеръ виделъ немку. Я бы ее сейчасъ взялъ, да нейдетъ, говоритъ, нездорова, и ищетъ место, где бы поменьше детей. Я уговаривалъ — нейдетъ. Очень мне понравилась. Отлично говоритъ по Франц[узски], дурна — ужасно; но должна быть цепкая и умная. — Кое-кого обещали прислать. Вотъ сижу и жду. Пошлю еще въ Общество гувернан[токъ] и еще по адресамъ.
Изъ конторъ поехалъ къ Лизаньк[е].1 Они все въ театре съ Левицкими.2 Къ Вареньке.3 Она одна дома, укладываетъ детей,4 посиделъ у нея часа 11/2. Очень она мила, и съ ней мне такъ хорошо. Потомъ поехалъ въ Соколовы номера и остановился въ Машинькиномъ.
Голохвастовъ Дмитрiй5 живетъ тутъ. У него вчера сделался 2-й ударъ. Я зашелъ къ нему. Одинъ въ гостиннице; безъ движенья половина тела, и въ полной памяти. Желаетъ смерти, и заплакалъ.
Потомъ зашелъ къ Перфильевымъ и рано пошелъ спать. Заснулъ не раньше 2-хъ, а нынче въ 8 разбудили обойщики. Сижу одинъ, сбираюсь пить кофе и пишу тебе. Поцелуй детей. Мне ужасно досадно было, что я не простился съ Сережей. Прощай, душенька. Завтра напишу еще.
Л.
На конверте: Тула. Ея Сiятельству Графине Софье Андреевне Толстой.
Примечания
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 128—129. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Моск. почт. центр. отдел. 7 окт. 1880; Тула 8 окт. 1880».
1 Е. В. Оболенская.
2 «Соседи по именьям Толстых, Оболенских и Нагорновых. Очень хорошие люди, помещики, хорошие хозяева» (н. п. С. А.). Вероятно разумеется Петр Петрович Левицкий, офицер, позднее чернский исправник, женатый на Россе Александровне, рожд. бар. Дельвиг (р. 1859 г.).
3 В. В. Нагорнова.
4
5 «Блестящие речи Голохвастова в Московском дворянском собрании сразу подняли его на степень первоклассного и даровитого оратора, и это в то время, когда вообще на Руси публичные речи были в диковинку..... Бедный Голохвастов поплатился за свое горячее заступничество прав дворянства. Не имея службы, он еще не старым человеком зажил в своем селе Покровском, где и кончил жизнь, разбитый параличем» («Русский архив» 1894, 12, стр. 582—583).