700.
1903 г. Сентября 6—7. Я. П.
Милый друг. Отвечаю на первое письмо № 100. Попрошу списать для вас то, что вы хотите иметь. О том, что личность не удерживает воспоминаний, я думаю, что это так, и это можно утверждать, прибавив, если жизнь будет и была такая же, как теперешняя, а иной мы не имеем права представлять себе.
Замечание ваше о том, что слово: «окружающей» лишнее и неверное, совершенно справедливо.
Впечатление и суждение ваше об Андрюше, к сожалению, тоже совершенно верно. Главный его недостаток тот, что он не видит своих грехов. Я надеюсь, что это придет. Но жить так очень страшно. Он всё грубеет и грубеет.
Посылать будем вперед рукописи в полотняных конвертах. О том, что делать с сказками, я писал и сейчас напишу еще.
Теперь отвечаю на № 101.
————————————————————————————————————
Вчера, 6-го, не дописал письмо. Кроме ушиба ноги, (к[оторый], однако, проходит понемногу), я весь стал нездоров и вял и слаб. Обычное мое желчное нездоровье. Итак, продолжаю ответ на № 101.
Две версии1 я послал вам именно затем, чтобы вы выбрали, какую найдете лучше. «Труд, смерть и болезнь»2 я решил тоже печатать, прибавив только вначале следующее: Среди индейцев Южной Америки существует следующая легенда. Сказка, рассказанная детям, не стоит внимания. Она есть у Буланже. Я попрошу его послать вам.3 Эта сказка — переделка из 1001 ночи. Не знаю, послано ли вам предисловие к 3-м сказкам. Коли не послано, то с этим же письмом пришлю вам.
Теперь о самом печатании: когда я теперь отдаю что-либо в печать, то всегда боюсь, что огорчу кого-нибудь и мне будет неприятно. — Еврейские издатели хотят напечатать по-русски в Киеве в пользу же кишиневск[их] евреев, и потому надо сделать так, чтобы не повредить успеху их издания. Надо списаться с ним. Адрес его такой: Соломон Наумович, Киев, Мал[ая] Благовещенская, 27.
Жозя теперь у нас, нынче поехал в Пирогово к Маше. Мы с ним несколько раз говорили, и думается, что он в очень хорошем настроении и в любви к вам. Листок ваш 6-й мне менее понравился, чем прежний.
Сейчас остановился, с тем чтобы прочесть внимательнее листок, но нигде не нашел его. Так что должен ограничиться теперь суждением, составленным по беглому перелистыванию. Подробнее напишу после. Заинтересовала меня и может заинтересовать других ваша статья, но напрасно она разбита надвое. Остальное мне б[ыло] неинтересно. А совсем не понравились стихи об Иоан[не] Кронштадт[ском].4 Это совсем недостойно и дурно.
Ну, пока довольно, устал и нездоров. Простите.
Л. Толстой.
7 сент. 1903.
Примечания
«Воспоминаниях»: «Обыкновенно желают, чтобы личность удерживала воспоминания после смерти» и т. д., и писал, что было бы осторожнее отказаться от суждений о том, будет или не будет человек что-нибудь помнить в загробной жизни, поскольку о существовании после смерти люди не знают ничего. Далее Чертков писал, что то определение рели гии, которое Толстой дает в статье «Что такое религия?», было бы удачнее, если бы вместо слов: «отношение к окружающей его бесконечной жизни», сказать: «отношение к вечной, бесконечной жизни». В письме от 12 сентября Чертков спрашивал, почему Толстой прислал две версии сказки «Ассирийский царь Ассархадон» и можно ли сделать между ними выбор или следует печатать только вторую версию. Чертков спрашивал также, может ли он издать сказку «Труд, смерть и болезнь», и просил прислать сказку, которую Толстой рассказывал во время своей болезни внукам.
1 Две версии сказки «Ассирийский царь Ассархадон». Сказка была издана «Свободным словом» после того, как вышла в сборнике «Гилф».
2 «Труд, смерть и болезнь», не разрешенная цензурой для сборника «Гилф», издана была Чертковым в приложении к «Свободному слову», № 9.
3
4 Иоанн Кронштадтский — Иван Ильич Сергиев (1829—1908), протоиерей Кронштадтского собора. После 1905 г. примкнул к черносотенному «Союзу русского народа». В № 6 «Свободного слова» напечатаны сатирические стихи, в которых высмеивался Иоанн Кронштадтский, сперва резко осудивший кишиневских погромщиков, а потом заявивший, будто евреи сами виноваты в том, что подверглись «увечиям и убийству».