Толстой Л. Н. - Черткову В. Г., 8 мая 1885 г.

57.

1885 г. Мая 8. Москва.

Житiе Павлина прекрасно и по форме и по содержанiю. Я уже писалъ вамъ объ этомъ. Катакомбы радъ и въ Москве и въ деревне. — Для переделокъ не могу сейчасъ вспомнить и указать, Вотъ что помню: Завоеванiе Мехики — Прескота.1 Дикенса: Эдвинъ Друдъ, Оливеръ Твистъ;2 — Гипатiя.3 Я впрочемъ называю наобумъ и не верю, чтобы изъ этаго могло выйти очень хорошее. Надо читать, искать, примеривая все къ одной цели, и тогда найдется. Оливеръ Твистъ, кажется, могла бы выйти хорошая книга, если совершенно свободно переделать. Тоже и исторiя завоеванiя, если бы хорошенько, всей душой перейти на сторону Мехиканцевъ и осветить невежественную ухарскую жестокость Испанцевъ. — Программу и ваши письма прочелъ. Программа прекрасна4 — есть въ ней и несбыточное, какъ во всехъ программахъ, но есть и свежее и живое. И я верю въ возможность ея исполнения. — Постараюсь написать Сибирякову.5 Только не знаю, куда послать письмо. Спрошу, нетъ ли въ Москве такого дома Трапезн[икова] и К°. Если нетъ, то пришлю въ Петер[бургъ].6 — Поселиться на земле хуже всего въ Самаре. Тамъ пшеничное торговое хозяйство. Лучше въ черноземной полосе. Помоги ему Богъ. Это первое дело — но такъ оказывается трудно. Спасибо вамъ за ваше длинное хорошее письмо. Мне такъ всегда хочется знать про васъ и чувствовать васъ. — Помните, вы мне разсказывали, что крестъ выходитъ отъ того, что одна часть стоить поперекъ.7 Вамъ нетъ выбора: нести крестъ или поставить обе части въ одномъ направленiи. И то и другое хорошо, какъ все на свете. — Я очень много почерпнулъ изъ М. Arnold’a.8 Онъ говорить, что ученiе Хр[иста] въ двух вещахъ: his method and his secrete.9 — это inwardness10 — обращенiе въ себя и къ себе, a secret — прiемъ действiя, это самоотреченiе — отдать жизнь, чтобы получить ее. — Общiй же характеръ Христа и техъ, к[оторые] хотятъ быть его учениками, онъ тоже прелестно выражаетъ sweet reasonableness».11 Тяготитесь, милый другъ, своими грехами, но не отчаивайтесь. Я по себе знаю, какъ они смиряютъ. Сила Божiя въ немощи совершается. Куда бы я залетелъ въ своей безумной гордости, коли бы не всегдашнее очевидное униженiе, въ кот[орое] меня приводить моя слабость. Такъ-то и вы. То, что вы писали о вашемъ тяжеломъ разговоре съ вашей матерью, мне было больно и нужно знать, тоже для униженiя себя. Если бы было sweet reasonableness, которой я чувствую неподолгу возможность, — этого бы не было. — Я устроилъ надписи на картинке съ Наг[орной] Пр[оповедью] и, кажется, хорошо.12 Жду завтра Сытина. Написалъ Сибирякову.

Примечания

«Письма Л. Н. Толстого», стр. 18—19. На подлиннике рукой Черткова пометка: «9 мая». Относим письмо к 8 мая на том основании, что в следующем письме, бесспорно относящемся к 9 мая, Толстой говорит об этом письме, как о написанном накануне.

Письмо это является в большей своей части ответом на письмо Черткова от 5 и 6 мая; в конце же своего письма Толстой с значительным запозданием отвечает на письмо Черткова от 1 мая. В письме от 5 и б мая, которое приводим с сокращениями, Чертков говорит: «Посылаю вам свое письмо к Сибирякову вместе со сметою и программою народной газеты, составленными у Оболенского, и его письмо к Сибирякову. Быть может, вы просмотрите всё это и от себя припишете несколько слов. Дело, кажется, стоит того, и ваше слово будет иметь самое большое значение для Сибирякова, который, повидимому, совсем решился издавать газету. Говорят, что у него очень много средств. Еслиб вы подтвердили ему, что сочувствуете направлению «Рус. богатства», то он мог бы легко поддержать Оболенского. И это, кажется, было бы хорошо... Что вы ничего не говорите про переложение «Катакомбов»? И меня и Павловскую очень интересует ваш отзыв о ее работе. Она даже не хочет брать от меня платы, покуда вы не выскажетесь. — Продажа в складе идет бойко, как розничная, так и оптовая. Розничные покупатели в этом квартале именно такие, которым преимущественно попадают дурные книги, — солдаты, ремесленники, фабричные и их дети. А потому каждый раз, что кто-нибудь из них входит в лавку, мы радуемся, как рыболов пойманной рыбе. Мы следим даже, как она клюет у окна. Заглавие или картинка понравится, дешевая цена приманит. Они рассуждают между собой о том, что следовало бы зайти и купить. Нам всё слышно, и мы с волнением поджидаем. И, главное, радостно то, что это происходит в разных концах и захолустьях России. — Грибовский бывает по вечерам в складе. Это, кажется, для него хорошо, п. ч. он, повидимому, нуждается в таком общении, при котором может всё выложить, что на душе. Он симпатичный. Он одержим идеею, что все положения Христа могут быть доказаны наукою. В этом он сходен с Оболенским... Это подтверждает то, что научный путь приближения ко Христу действительно нужен некоторым... Но я согласен с вами, что это только азбука и желал бы видеть в Грибовском больше непосредственной любви, больше непосредственного проникновения всем духом Христовым, одним словом того же, что желал бы видеть и в себе, но не вижу. А потому я особенно буду рад за него, когда он лично познакомится с вами. Он только к концу мая кончит свои экзамены и тогда поедет в Киев. По дороге он очень желал бы заехать к вам в Москве или в Туле и просил меня узнать, желаете ли вы этого. Оболенский также просил меня сказать ему откровенно, думаю ли я, что если он навестит вас — это вам не будет неприятно... Посылаю вам на просмотрение Житие Павлина, составленное Беликовым с славянского Дм. Ростовского. Слог, как увидите сами, несравненно лучше книги жития Тихона Павловской. Она составляла по русскому. Теперь буду постоянно давать оригинал Дм. Ростовского. Рассказ о Павлине вышел очень короткий, но ведь можно издавать по 2 жития в одной книжке... Жития святых постоянно спрашивают, и именно разнообразных святых». 6 мая Чертков продолжает: «Сейчас видел Оболенского. Он только нынче ночью прочел как следует «Что же нам делать», и она произвела на него самое сильное и радостное впечатление. Он в среду уезжает через Москву и хочет навестить вас. Он в очень мягком и не самоуверенном настроении, и я уверен, что с любовью вы ему можете духовно помочь, и существенно. — У меня есть двоюродная сестра Черткова, которая хочет летом заняться переложением для нас. Пожалуйста, укажите, — Шаховской имеет приятеля, который хочет поселиться на земле под впечатлением ваших статей. Он слышал, что в Самарской губ., будто в вашем имении, отдаются участки. Так ли это? и вообще не укажете ли, где можно навести справки по такому делу». — То, что Толстой пишет по поводу тяжелого разговора Черткова с его матерью, вызвано следующими его строками: «Моя мать сегодня уехала. Жизнь моя на несколько дней упрощается... Наружно мы с матерью ладили последнее время. Но внутри существует полное разобщение, что я повторяю ваши слова. (Я говорил от себя то, что думаю уже по крайней мере 6 лет, и не упоминал о вас.) Не стану повторять вам всех тех несправедливых и жестоких обвинений, которые возводили на вас. Мне было больно и вместе с тем я был возмущен. Вернувшись в свою комнату, я весь буквально трясся и чувствовал то, что должны чувствовать люди, выдержавшие какую-нибудь совершенно незаслуженную казнь. Разумеется тут ничего нового не было, вырывалось у них только то, что они. чувствуют и думают по отношению нас и нашей веры. Но я как-то яснее увидал, какая непреодолимая стена стоит между ими и мною...»

1 —1859) — северо-американский историк, автор ряда научных трудов, отличающихся яркою художественностью изложения и гуманистическим подходом к изображаемым событиям. «История завоевания Мексики» («History of the Conquest of Mexico», 3 vol., Boston, 1843) печаталась в русском переводе в 1850-х и 1860-х гг. в журналах «Современник» и «Отечественные записки». Толстой пишет «Завоевание Мехики», вместо «Мексики» — по-старинному. По сообщению самого Толстого соч. Прескота имело большое влияние на него в возрасте от 14 до 20 лет (см. Н. Гусев, «Толстой в молодости», М. 1927, стр. 162 и 164). — Издать эту книгу в 1885 г. «Посреднику» не удалось, а в 1886 г. она вышла в свет в изд. В. Н. Маракуева.

2 Чарльз Диккенс (Charles Dickens, 1812—1870) — один из любимейших писателей Толстого, произведения которого он перечитывал много раз и даже в последнее десятилетие своей жизни называл в числе самых «нужных» ему книг. В частных беседах он не раз называл Диккенса «мировым гением», «гением, какие родятся раз в сто лет», а в статье своей «Что такое искусство» в числе других, очень немногих образцов «высшего искусства» указывал некоторые произведения Диккенса. (Подробнее об отношении Толстого к Диккенсу см. статью Н. Апостолова «Толстой и Диккенс» в сб. «Толстой и о Толстом», изд. Толстовского музея, М., 1924.) — «Оливер Твист» («Oliver Twist», 1837 г.), роман из жизни низших слоев английского общества, одно из ранних произведений Диккенса, написанное в то время, когда тяжелые испытания его юности — сначала на службе у торговца ваксою, потом на службе в конторе стряпчего — сменились удачами на поприще журналистики и расцветом быстро прославившего его художественного таланта. Роман этот позднее был издан «Посредником» в доступном переложении под заглавием: «Воровская шайка. Приключения бедного Оливера Твиста», М. 1900. — «Тайна Эдвина Друда» («Mystery of Edwin Droud, 1870) — последний роман Диккенса, писавшийся в пору упадка его сил, после многочисленных разъездов по Англии, Шотландии и Америке с публичными выступлениями в качестве прославленного чтеца собственных произведений. Роман этот остался незаконченным, так как работа над ним была прервана смертью Диккенса. — Почему в данном письме Толстой рекомендует для «Посредника» именно эти вещи Диккенса, остается неясным. В дальнейшем он указывает для той же цели другие его произведения (см. письмо № 89 от конца ноября — первых чисел декабря 1885 г.).

3 —1875) — английский романист и проповедник, с окраскою христианского социализма. Будучи приходским священником, за проповедь свою о задачах церкви по отношению к трудящимся чуть было не лишился права проповедывать, но зато приобрел большую популярность среди рабочих. Как статьи, так и многочисленные художественные произведения его полны живого участия к городскому и сельскому рабочему населению. Он беспощадно обличал несправедливость землевладельческих законов, однако до радикальных выводов по отношению к господствующему социальному строю не доходил, и вся деятельность его, навлекавшая на него все более и более ожесточенную ненависть со стороны правоверных церковников, в то же время вызывала протест со стороны социалистов. С 1860 по 1869 гг. он занимал кафедру историка в кембриджском университете. — Роман его «Гипатия» («Hypatia», London, 1853), представляющий собой наиболее яркое и значительное из его художественных произведений, рисует с большой симпатией к греческой культуре картину нарождающегося христианства в его борьбе с греческой философией в V в. н. э. в Александрии. Героиней его является историческое лицо — дочь известного математика и астронома Теона Александрийского, сделавшаяся в силу своих исключительных дарований главою школы александрийских неоплатоников и убитая толпою христианских фанатиков. Толстой познакомился с этим романом в мае 1884 г.: в Дневнике его за это время не раз встречается запись: „Читал «Hypatia»". Несколько времени спустя роман «Гипатия» был издан «Посредником» в несколько сокращенном виде.

4 Присланная Чертковым программа народного журнала, о которой говорит Толстой, к сожалению, не сохранилась.

5

6 «Торговый Дом Трапезникова и К-о», известный в то время в Москве, не указывая более точного адреса.

7 Символическое объяснение креста, полученное Чертковым от одного пастора и напечатанное в сб. «Цветник», изд. «Посредника», М. 1912, стр. 118—119, состоит в следующем: «... Длинная палочка изображает волю божию, коротенькая, — это наша собственная воля. Когда я кладу коротенькую палочку поперек длинной, свою волю поперек воли божьей, то и выходит для нас крест. Если же я к длинной палочке приложу коротенькую так, чтобы она покрывала другую, то креста нет и не может быть; это бывает, когда наша собственная воля направлена в одну сторону с волей божьей и совпадает с ней, и тогда бывает для нас одна радость... Нам нельзя отказываться от своего креста; мы должны поднять и нести его, исполняя не свою волю, а волю отца нашего небесного, но по мере того, как мы отвыкаем от исполнения наших личных желаний ради исполнения воли бога, повелевающей нам жить для блага всех людей... наш крест становится всё легче, и если б, наконец, наша воля во всем совпала с волей божьей, то не было бы уже для нас никакого креста».

8

9 «его метод и его тайна».

10 «Внутренняя сторона».

11 «нежная (проникнутая любовью) разумность».

12