36.
1884 г. Ноября 13—14. Москва.
Сейчасъ получилъ отъ васъ давно ожидаемое письмо, милый другъ, и такое именно, какое я желалъ. —
Вы правы — нашъ разговоръ съ вами съ Ге былъ нехорошiй. Мне чувствовалось, что тутъ что-то тяжелое и дурное. Дьяволъ силенъ. Самъ не заметишь, какъ въедешь во что-то неестественное и лишнее. Но я очень радъ, что вы согласились съ мыслью моего перваго письма.
Вы мне со всехъ сторонъ дороги. Ваша тревога, все ваше состоянiе, к[оторое] я не сумею назвать, я знаю очень хорошо, п[отому] ч[то] я только что пережилъ его (и то слишкомъ смело сказать — пережилъ). И знаю, какъ оно — не мучительно, но тяжело, напряженно, какъ не мучительна, но тяжело напряженна бываетъ полевая страдная работа,1 и знаю, какъ оно необходимо и неизбежно. Надо пережить его. Я былъ старше и, думаю, менее горячъ. И думая объ васъ, всегда думаю — помогай ему Богъ. Но хорошо, что вы признаете то, что нужно меньше напряженiя, нужно придти къ успокоенiю. —
Вскоре после васъ Шувалова2 просила меня прiехать къ ней, чтобы узнать о васъ. Я засталъ у нея Пейкеръ.3 Оне говорили про васъ, и Е[лена] И[вановна] понравилась мне больше, чемъ Пейкеръ. Оне, разумеется, не понимаютъ того, что двигаетъ вами, и, не понимая, хотятъ судить. Я и не пытался объяснить имъ. И уехалъ подъ впечатленiемъ неразрешимаго недоразуменiя, но очень дружелюбно, въ особенности съ Шуваловой.
Вашу телеграмму я получилъ въ тотъ день, когда послалъ свою, и эту телеграмму я показалъ имъ. Право ответа на вашу телеграму4 я берегу, чтобы воспользоваться, если понадобится.
Я спокоенъ, и мне и вокругъ меня хорошо. — Жизнь моя не та, какую я одну считаю разумной и не грешной, но я знаю, что изменить ее силъ у меня нетъ, я уже пытался и обломалъ руки, и знаю, что я никогда или очень редко упускаю случай противодействовать этой жизни тамъ, где противодействiе это никого не огорчаетъ. —
Скоро после васъ былъ у меня Сютаевъ — сынъ,5 тотъ, к[оторый] былъ въ солдатахъ. Онъ 2½ года пробылъ въ крепости, изъ нихъ 5 месяцевъ былъ въ сумасшедшемъ доме на испытанiи и 1½ года отслужилъ; но не присягалъ. Вы его видели. Его зовутъ Иванъ, маленькой ростомъ. Мы съ нимъ во всемъ согласны, кроме внебрачныхъ отношенiй, кот[орыя] онъ считаетъ не грехомъ. Онъ впрочемъ согласился, что это зло. Онъ пробылъ у меня 3 дня, и мы полюбили другъ друга. Я шутя говорилъ, что я бы его истолокъ съ вами въ ступе и сделалъ бы изъ васъ двухъ людей прелестныхъ. Разумеется это вздоръ, и Богъ знаетъ лучше, и вы лучше, какой вы есть. — Еще получилъ «Въ чемъ моя вера», напечатанное по-немецки и прекрасно переведенное.6 — Ничего еще не знаю о томъ, отозвалось ли оно тамъ въ комъ нибудь. Это была радость для меня, больше дурная, тщеславная. Передайте мой приветъ вашей матушке. Е. И. Шувалова сказала мне, что, по ея мненiю, мы полюбимъ другъ друга. И я былъ этому очень радъ.
Еще хочется вамъ сказать: вы мало обращаете вниманiе на искушенiе Христа въ пустыне. Мне это место ужасно близко и постоянно служитъ руководствомъ. Нельзя искушать Бога — ни темъ, чтобы убить себя, ни темъ, чтобы отступать отъ техъ требованiй тела, которыя вложены въ насъ Отцомъ же. Должно себя лишать, но есть тотъ пределъ, где я, моя душа, мое сердце, моя мысль перестаютъ действовать свободно и по Божьи. А вы делаете это. Не ломайте слишкомъ круто своихъ привычекъ — сна, еды, даже увеселенiй, отдыха, подъ к[оторымъ] я разумею искуство — чтенiе — музыка.
Примечания
Полностью печатается впервые. Отрывок был напечатан в Б, III, Госизд., М., 1922, стр. 4. На подлиннике пометки рукой Черткова: «М. 14 ноября 84» (вероятно соответственно штемпелю отправления) и «№ 36». Датируем, исходя из того, что в Москве штемпель отправления мог соответствовать дню написания письма, но мог быть положен и на следующий день.
говорит в своем письме о получении этой телеграммы в тот самый день, когда он послал свою, т. е. 8 ноября. Телеграмма эта не сохранилась, но судя по тому, что Толстой, как это видно из его письма, показал ее тетке Черткова гр. Шуваловой и ее приятельнице Пейкер, в ней не заключалось ничего интимного и затрагивающего вопрос об обстоятельствах, при которых он уезжал из Москвы. Почти немедленно после отсылки этой телеграммы Чертков должен был получить телеграмму Толстого от 8 ноября, но, повидимому, и она не дала ему еще возможности найти в себе настроение, нужное для откровенного объяснения с Толстым по вопросу о неприятно поразившем его разговоре с ним и с Ге-младшим [см. комментарий к п. № 33 от 7 ноября], и только по получении взволнованного письма Толстого, написанного в ночь с 7 на 8 ноября, он чистосердечно высказался на эту тему. К сожалению, это письмо Черткова тоже не сохранилось.
1 Слова: полевая страдная вписаны поверх строки.
2 Гр. Елена Ивановна Шувалова (1830—1922), родная тетка Черткова по отцу, жившая в то время с сыном в Москве. В первом браке — за гр. М. В. Орловым-Давыдовым, после смерти которого вышла замуж за гр. П. А. Шувалова, известного при Александре II цередворца, начальника III отделения, ведавшего государственными преступлениями, позднее — русского посла в Лондоне. Принадлежа к тому же великосветскому кругу, увлеченному проповедями Пашкова, как и Е. И. Черткова, естественно разделяла ее тревогу по поводу отпадения В. Г. Черткова, своего племянника, от христианской догмы.
3 Александра Ивановна Пейкер (р. 1854 г.), дочь Олонецкого губернатора. Образование получила за границей. Обладала большими музыкальными способностями и прекрасным голосом, который открывал перед ней оперную карьеру, но под влиянием проповеди евангеликов отказалась от светской жизни и, примкнув к группе пашковцев, посвятила себя проповеди Евангелия и благотворительности. На этом поприще близко сошлась с Елиз. Ив. Чертковой и на всю жизнь стала ее лучшим другом. С 1880 г. взяла на себя издание и редактирование основанного ее матерью, М. Г. Пейкер, журнала евангелического направления «Русский рабочий» (об этом журнале см. прим. 1 к п. № 50 от 25—26 марта 1885 г.).
4
5 коммуниста в вопросах собственности, оказавшего в начале 1880-х гг. огромное влияние на Толстого. Об этом влиянии Толстой много раз говорил в самых ярких словах в письмах к разным лицам и особенно в «Письме к Энгельгардту» от декабря 1882 г. (см. т. 63) и в статье своей «Так что же нам делать?», в гл. XIV и XXXVIII (см. т. 25). Услышав о нем впервые летом 1881 г. от А. С. Пругавина, он в ту же осень посетил его в родной деревне его Шевелино, Новоторжского у., воспользовавшись для этого пребыванием в этом уезде у знакомых своих Бакуниных, а в последующие годы Сютаев, будучи в Москве, не раз был у Толстого (см. об этом в указанной XIV главе в статье «Так что же нам делать?», а также в книге И. Л. Толстого «Мои воспоминания», М., 1914, гл. XVII). В 1884 г. Толстой уже не имел возможности видеться с Сютаевым: в письме своем к А. С. Бутурлину от 19 февраля названного года, отвечая на вопросы о Сютаеве, он говорит: «Сютаев жив. Я не мог видеть его. Велено меня не пускать к нему, а его ко мне» (см. т. 63). Младший сын Сютаева, Иван Васильевич (р. 1856 г.), глубже двух старших братьев воспринял влияние своего отца. В то время когда В. К. Сютаев пришел самобытным внутренним процессом к отпадению от православия и, приказав вынести из дому иконы, навлек на себя как этим, так и другими открытыми заявлениями своих новых взглядов озлобление священников и крестьян, Ивану Сютаеву было всего 17 лет, и всё происшедшее произвело на него очень сильное впечатление. В 1877 г., когда ему нужно было отбывать воинскую повинность, он, руководствуясь своими религиозными убеждениями, отказался от исполнения военных обязанностей, за что просидел несколько лет в разных местах заключения, в том числе и в Шлиссельбургской крепости. После освобождения он работал одно время вместе с братьями в Петербурге. Интересовавшийся Сютаевым-отцом и его сыновьями Чертков в письме от 15 июня 1884 г., между прочим, писал Толстому: «В Петербурге я повез Крамского [художника И. Н. Крамского] к сыновьям Сютаева, которые там работают в монументальной мастерской. Мы имели с ними два непродолжительных свидания и много хорошего и интересного мы оба вынесли из этого общения... Младший из них очень симпатичен и, кажется, очень бескорыстно и кротко ищет истину». Когда в 1885 г. в Петербурге был открыт склад «Посредника», Иван Сютаев, сблизившийся с Чертковым, одну зиму жил при складе, исполняя обязанности артельщика, истопника и т. п.; затем снова вернулся на землю. После смерти отца старшие братья его изменили тем взглядам, которые они усвоили от него. Но Иван продолжал вести строгую жизнь, воздерживаясь от вина и табаку и в то же время не венчаясь с женой, не крестя детей и т. д. Составленные им интересные записки обо всем пережитом до сих пор не напечатаны. Подробные сведения об И. В. Сютаеве и отце его В. К. Сютаеве см. в статье К. С. Шохор-Троцкого «Сютаев и Бондарев» в ТЕ 1913 г.
6 Немецкий перевод книги «В чем моя вера?»: Graf Leo Tolstoy. Worin besteht mein Glaube. Eine Studie. Aus dem russischen Manuscript übersetzt von Sophie Behr. Dunker und Humbiot. Leipzig, 1884—85.