1906 г. Ноября 7/20.
Cher Monsieur Sabatier,
Je viens de recevoir votre lettre, ainsi que le livre et les deux brochures. Il se trouve que l'individu, qui devait remettre la lettre et les livres à Mr. Birukoff les a gardé plus d’un mois chez lui, et je ne les ai reçu qu’apresent.1 Ceci est la cause du retard de ma réponse.
J’ai lu avec grand intérêt votre livre, ainsi que la brochure italienne.
La question qui y est traitée est de la plus grande importance et, comme je vous connais pour un homme sincère, je me permettrai de l’être complètement avec vous et vous dirai toute ma pensée.
Je crois qu’en toutes choses il n’y a rien de plus faux que les demi-mesures et qu’il est impossible d’enter la verité et le bien sur le mensonge et le mal. La religion est la verité et le bien, l’église le mensonge et le mal.
C’est pourquoi il m’est impossible de me mettre au point de vue de ceux, qui croient que l’église est une organisation indispensable pour la religion et qu’il ne faut que la réformer pour qu’elle devienne une institution bienfaisante pour l’humanité.
L’Eglise n’a jamais été qu’une institution mensongère et cruelle qui, en vue des avantages qu’elle pouvait acquérir du pouvoir temporel pour ceux qui faisaient partie de cette institution a perverti et dénaturé la vraie doctrine chrétienne.
Tous les Concordats n’ont jamais été pour elle autre chose que des accommodements entre l’Eglise et l’Etat, par lesquels l’Eglise promettait son aide à l’état en vue des avantages matériels que lui accordait ce dernier.
Le Christianisme n’a jamais été pour l’Eglise qu’un prétexte. On me dira qu’il y a eu, et qu’il y a jusqu’à présent, dans le monde catholique des individus, hommes et femmes, d’une sainte vie, mais la sainteté de ces individus n’est pas atteinte grâce aux enseignements de l’Eglise, mais plutôt malgré elle.
En somme j’ai été surtout étonné en lisant votre livre (qui est très bien écrit et a de belles pages) d’y trouver sur le thème de l’avenir du catholicisme et de la religion en général des raisonnements de différents Monseigneurs et auteurs laïques que vous y citez, qui feraient penser que ni Voltaire, ni Rousseau, ni Kant, ni Channing,2 ni Lammenais,3 ni beaucoup d’autres grands esprits qui ont traité ce sujet, n’ont jamais existé.
Tout ce qui peut se dire à présent sur la question du rapport de la vraie religion et du catholicisme a été dit depuis longtemps et dit de manière à épuiser complètement la question.
Il n’y a qu’à relire Voltaire, Kant (son livre «Sur la religion dans les limites de la raison pure»), Channing, Lammenais, Ruskin, Emerson4 et autres pour voir que tout ce qui se débite à présent sur cette matière avec si peu de clarté, de précision et de méthode5 a été dit depuis longtemps et de manière à ne laisser rien à dire à ceux qui voudraient à présent traiter la même question.
«On me dit qu’il fallait une révélation», dit Rousseau dans sa Proffession de foi du Vicaire Savoyard, «pour apprendre aux hommes la manière dont Dieu voulait être servi, on assigne en preuve la diversité des cultes bizarres qu’ils ont institués et l’on ne voit pas que cette diversité même vient de la fantaisie des révélations. Dès que les peuples se sont avisés de faire parler Dieu, chacun l’a fait parler à sa mode et lui a fait dire ce qu’il a voulu. Si l’on n’eut écouté que ce que Dieu dit au coeur ae i’homme il n’y aurait jamais eu qu'une religion sur la terre».
à nous et à nos contemporains n’est pas de répéter vaguement des choses qui ont été si bien dites des siècles avant nous, mais de tâcher de préciser les principes de la vraie religion, qui doit remplacer les affreuses superstitions de l’Eglise, que fait semblant de professer a présent l’humanité chrétienne.
L homme, comme être raisonnable, n’a jamais vecu sans établir un rapport spirituel entre son existence et l’Infini que nous appelions Dieu. Ce rapport, qui n’est autre que la religion, a toujours été la force dirigeante de toutes les actions conscientes de l’homme, et a toujours evolué conformement au développement de l’humanité.
La vraie doctrine chrétienne a l’époque où elle a paru, étant beaucoup audessus de la faculté de conception des masses, ne fut acceptée dans son vrai sens que par une toute petite minorité. La grande masse, habituée à une adoration religieuse du pouvoir temporel, ne pouvant comprendre cette doctrine dans son véritable sens, accepta avec facilité la doctrine quasi-chrétienne falsifiée par l’Eglise qui n’exigeait qu’une adoration extérieure de Dieu, des saints, des images et en partie de personnages revêtus de qualités surnaturelles.
Cela dura des siècles, mais avec les progrès des lumières en général le véritable esprit chrétien, caché sous les voiles dont l’avait recouvert l’église, se fit jour de plus en plus: la contradiction de la vraie doctrine chrétienne et du régime autoritaire de l’état, soutenu par la violence devint de plus en plus évidente. Malgré tous les efforts de l’Etat et de l’Eglise de réunir les deux principes: celui du vrai christianisme (amour, humilité, clémence) et celui de l’état (voie de fait, force physique, violence), la contradiction devint de notre temps tellement évidente qu’une solution telle quelle de cette flagrante contradiction ne peut plus être retardée.
Plusieurs symptomes le prouvent: 1) le mouvement religieux que se produit non seulement en France, mais dans tous les pays chrétiens; 2) la revolution en Russie, et 3) les progrès extraordinaires militaires et industriels, qui se manifestent de plus en plus dans ces derniers temps en Chine, et surtout au Japon.
Le mouvement religieux que se produit à présent non seulement dans le monde catholique, mais dans le monde entier, n’est selon moi pas autre chose que les douleurs d’enfantement du dilemme: la religion chrétienne avec ses exigenses de soummission à Dieu, d’amour du prochain, d’humilité et l’état, avec les conditions indispensables de son existence: soummission au gouvernement, patriotisme, loi du talion et surtout l’armée avec son service obligatoire.
Il me parait qu’en France il y a tendance à résoudre le dilemme en faveur de l’Etat contre la religion, non seulement contre le catholicisme, mais contre la religion en général qui est envisagée par la majorité des classes dirigeantes comme un élément du passé inutile et plutôt pernicieux que bienfaisant pour le bienêtre des hommes de notre époque.
Le même dilemme est la cause principale de la révolution en Russie. Tout ce qui se fait à présent en Russie par les révolutionnaires est une activité inconsciente ayant pour but la solution du dilemme en faveur de la religion, c’[est]à d[ire] de L'abolition de l’état, de tout pouvoir fondé sur la force et d’une organisation sociale, basée sur les principes religieux et moraux communs à tous les hommes.
Le troisième symptome de l’imminence de la solution du dilemme: l’état où la religion, m’aparait dans les progrès extraordinaires tant militaires qu’industriels qu’ont fait et continuent de faire dans ces derniers temps les peuples de l’extrême orient, qui non seulement sont libres de la contradiction intérieure des états chrétiens, mais qui professent la religion la plus patriotique du culte des ancêtres et du pouvoir de leur chef de l’état qu’ils déifient.
Les progrès de ces peuples sont tels que, s’ils continuent à se produire dans les mêmes proportions, dans quelques dizaines d’années, ce ne seront plus les états Européens qui dicteront la loi aux Orientaux, mais ce sera les orientaux qui seront les maîtres du monde et les chrétiens leur vassaux. Et cela ne peut pas être autrement par l’accord complet de leur religion et de leur organisation comme état.
Les peuples de l’Europe commencent à s’apercevoir de ce danger. C’est précisément cette attitude ménaçante des peuples de l’orient qui constitue la troisième raison pour laquelle la solution du dilemme entre la religion et l’état ne peut plus être rétardée.
L’un des deux: ou bien renier complètement le vrai sens de la religion chrétienne, détruire les derniers vestiges des idées d’amour du prochain, d’humilité, de fraternité, comme le font déjà des hommes du monde Européen, et opposer un patriotisme féroce et une obéissance servile au patriotisme et à l’obéissance passive des orientaux, ou bien accepter pour tout de bon les vrais principes chrétiens d’amour du prochain, d’humilité, de nonrésistance au méchant, à la violence et se fier non à la force physique, mais à la volonté de Dieu, pleinement convaincus que le plus grand bien de l’homme et de l’humanité ne s’accquerit que par la soumission à la loi éternelle, revelée en notre conscience, qoique les voies par lesquelles ce bien nous peut être acquis nous soyent cachées et incompréhensibles.
Il est inutile de v[ou]s dire de quel côté sont mes sympathies et aspirations.
Voilà les idées qui me sont venues à la lecture de votre livre.
Excusez moi, je vous prie, cher ami, pour la rudesse de mes expressions, ainsi que pour mon mauvais français, que vous aurez l’indulgence de tâcher de comprendre.
Votre ami
Léon Tolstoy,
7/20 Novembre 1906.
Дорогой господин Сабатье,
Я только что получил ваше письмо, а также книгу и две брошюры. Оказывается, то лицо, которое должно было передать письмо и книги г-ну Бирюкову, задержало их у себя более месяца, и я получил их лишь теперь.1 В этом причина, почему запоздал мой ответ.
Вопрос, который в ней обсуждается, в высшей степени важен, и, зная вас за человека искреннего, я позволю себе быть вполне искренним с вами и выскажу вам откровенно свою мысль.
Думаю, что во всяком деле нет ничего ошибочнее полумер и что нельзя прививать истину и добро на лжи и зле. Религия — это истина и добро, церковь же — ложь и зло.
— необходимая организация и что надо только ее преобразовать, для того чтобы она стала учреждением, благодетельным для человечества.
Церковь была всегда организацией лживой и жестокой, которая исказила и извратила истинное христианское учение ради тех выгод, которые она получала от светской власти для своих членов. Все конкордаты были для нее не чем иным, как сделками между церковью и государством, в силу которых церковь обещала государству свою помощь взамен тех материальных выгод, которые оно предоставляло ей.
Христианство для церкви было всегда лишь предлогом. Мне скажут, что в католическом мире были, да и теперь есть, мужчины и женщины праведной жизни, но праведность этих людей была достигнута не благодаря учению церкви, а скорее вопреки ей.
В общем меня удивило при чтении вашей книги (которая очень хорошо и, местами, прекрасно написана), что по вопросу о будущности католицизма и религии вообще вы приводите рассуждения различных монсеньоров и светских авторов, как будто ни Вольтер, ни Руссо, ни Кант, ни Чаннинг,2 ни Ламмене,3
Всё, что может быть сказано теперь по вопросу о взаимоотношении между истинной верой и католицизмом, уже давно высказано, и притом исчерпывающим образом.
Достаточно перечесть Вольтера, Канта (его книгу «О религии в границах чистого разума»), Чаннинга, Ламмене, Рескина, Эмерсона4 и др., чтобы увидеть, что всё, что высказывается теперь по этому поводу с такой неясностью, неточностью и бессистемностью,5 уже давно высказано, и притом так, что тем, кто хотел бы затронуть этот вопрос, уже ничего не остается добавить.
«Мне говорят, что необходимо было откровение, — пишет Руссо в своем «Исповедании веры савойского викария», — чтобы научить людей служить богу так, как он этого требует; в доказательство этого приводят различия верований, которые учреждены в мире, не видя того, что это различие происходит именно от откровений. Как только народы вздумали заставить бога говорить, каждый заставлял его говорить по-своему, говорить то, чего он сам хотел. Если бы мы слушали только то, что бог говорит в сердце человека, была бы только одна религия на земле».
Долг наш и наших современников не в том, чтобы неясно повторять то, что было так хорошо сказано за сотни лет до нас, а в том, чтобы постараться точным образом установить начала истинной религии, которая должна заменить ужасные суеверия церкви, в которые якобы верят нынешние христиане.
Как существо разумное, человек никогда не жил, не установив духовного взаимоотношения между своим существованием и бесконечным началом, которое мы называем богом. Это взаимоотношение, которое есть не что иное, как религия, всегда было силой, управляющей всеми сознательными поступками человека и всегда видоизменялось соответственно развитию человечества.
Истинное христианское учение в эпоху своего возникновения, значительно превосходившее уровень понимания масс, было воспринято в своем истинном смысле самым незначительным меньшинством.
Огромное большинство, привыкшее к религиозному обожанию светской власти, не могло понять этого учения в его истинном смысле и с легкостью восприняло мнимо-христианское учение, подделанное церковью, которое требовало лишь внешнего поклонения богу, святым, иконам и отчасти людям, облеченным сверхъестественными способностями.
всё более и более явным противоречие между истинным христианским учением и властным режимом государства, поддерживаемого насилием. Вопреки всем усилиям государства и церкви примирить оба начала — истинного христианства (любовь, смирение, милосердие) и государственного управления (насилие, физическая сила, принуждение) — противоречие стало в наше время настолько очевидным, что то или иное разрешение этого жгучего противоречия не терпит отлагательства.
На это указывает целый ряд признаков: 1) религиозное движение, происходящее не только во Франции, но во всех христианских странах, 2) революция в России: и 3) изумительный военный и промышленный прогресс, всё более и более проявляющийся за последнее время в Китае и особенно в Японии.
Религиозное движение, происходящее теперь не только в католических странах, но и во всем мире, на мой взгляд не что иное, как родовые муки, предшествующие разрешению дилеммы: либо христианство со своими требованиями покорности богу, любви к ближнему, смирения, либо государство с необходимыми условиями его существования: покорности правительству, патриотизмом, законом возмездия и особенно армией с принудительной воинской повинностью.
классов как бесполезный пережиток прошлого, скорее вредный, нежели полезный для блага человечества нашего времени.
Та же дилемма является главной причиной революции в России. Всё, что теперь делается в России революционерами, лишь бессознательное стремление к разрешению дилеммы в пользу веры, т. е. уничтожение государства и всякой власти, основанной на насилии, и организации общества на религиозных и нравственных принципах, общих всем людям.
Востока, не только свободные от внутреннего противоречия христианских государств, но исповедующие в высшей степени патриотическую религию поклонения предкам и власти обожествленного главы государства.
Успехи этих народов таковы, что если они будут продолжать развиваться в таких же размерах, то через несколько десятков лет уж не европейские государства будут диктовать свою волю народам Востока, а эти последние станут властелинами мира, христиане же — их вассалами. Иначе и быть не может, раз их религия и государственное устройство вполне согласованы.
Европейские народы начинают сознавать эту опасность. Именно это угрожающее поведение народов Востока и составляет третью причину, по которой дилемма религия или государство должна быть разрешена без отлагательства.
Одно из двух — либо отказаться вполне от сути истинной христианской религии, стереть последние следы ее — любовь к ближнему, смирение, братство, как это уже делается европейцами, и противопоставить жестокий патриотизм и рабское послушание патриотизму и пассивному послушанию восточных народов, или же полностью принять истинные христианские принципы любви к ближнему, смирения, непротивления злу и насилию и положиться не на физическую силу, но на волю божию, в полной уверенности, что высшее благо человека и человечества достигается только подчинением вечному закону, открытому нам в нашей совести, хотя пути, которыми приобретаются эти блага, скрыты от нас и нам непонятны.
Излишне говорить вам, на чьей стороне мои симпатии и стремления.
Прошу вас извинить меня, дорогой друг, за грубость моих выражений и за мой плохой французский язык, который вы снисходительно постараетесь понять.
Ваш друг
Лев Толстой.
7/20 ноября 1906.
Поль Сабатье (Charles Paul Marie Sabatier) — французский писатель-теолог. Толстой высоко отзывался о книге П. Сабатье «Vie de saint François d'Assise» («Жизнь Франциска Ассизского»), вышедшей в 1903 г.
Ответ на письмо Сабатье от 2 октября н. с. 1906 г. Над письмом к Сабатье Толстой работал две недели и переделывал его около десяти раз.
Окончив писание письма к Сабатье, Толстой решил не посылать его, так как оно показалось ему резким своими нападками на церковное учение. Однако Д. П. Маковицкий пишет, что через два дня Толстой вычеркнул из письма резкую фразу о М. Гюйо, чтобы не обидеть Сабатье, и послал письмо (ЯЗ, запись от 6 ноября 1906 г.). Вероятно, при отсылке письма Сабатье Д. П. Маковицкий снял с письма копию (см. ниже), на которой стоит дата 7/20 ноября 1906 г. Считая «Записки» Д. П. Маковицкого и снятую им копию самым достоверным из свидетельств по истории писания письма к Сабатье, публикуем письмо с этой датой.
Впервые опубликовано во Франции в газете «Siècle» в конце ноября 1906 г. В России опубликовано в ПТС, стр. 260—267, с пропуском первых трех фраз письма и с датой: «1906 г., ноября 6».
и был послан Толстым Сабатье. Копия Д. П. Маковицкого тождественна рукописи № 5, если не считать мелких расхождений грамматического характера.
Рукопись № 5 написана рукой Т. Л. Сухотиной, с многочисленными поправками Толстого. Она не имеет ни подписи, ни даты, которые даются по копии Д. П. Маковицкого. Кроме того, из текста письма исключен резкий отзыв Толстого о М. Гюйо, имеющийся в рукописи № 5, и помещен в примечаниях. Делается это на основании «Записок» Д. П. Маковицкого от 7 ноября 1906 г., где говорится, что Толстой при отсылке письма Сабатье вычеркнул вышеупомянутую фразу, и на основании копии Д. П. Маковицкого, где эта фраза написана и зачеркнута.
1 Толстой получил от П. Сабатье пересланные через П. И. Бирюкова три книги: Paul Sabatier, «A propos de la séparation de l’Eglise et de l'état», deuxième edition, Librairie Fischbacher, Paris, 1906 (Поль Сабатье, «По поводу отделения церкви от государства», изд. 2-е, издательство Фишбахер, Париж, 1906), и, повидимому, книгу французского философа Jean Marie Guyau (1854—1888) «L’irreligion de l’avenir» (Ж. М. Гюйо, «Неверие в будущем», 1886), а также одну итальянскую анонимную брошюру П. Тирреля, заглавие которой установить не удалось.
2 Вильям Эллери Чаннинг (1780—1842), американский богослов и автор книг религиозного, социального и этического содержания.
3 —1854), французский реакционный философ и публицист, проповедник христианского социализма.
4 —1882), американский критик и поэт.
5 Зачеркнуто: Sans en exclure les idées peu claires de Mari Guyau [Не исключая неясных мыслей Мари Гюйо].