133. Н. И. Стороженко.
1903 г. Апреля 27. Я. П.
Дорогой Николай Ильич,
Я очень рад подписаться под телеграммой. Мне только не нравится выражение «жгучего стыда за христианское общество». Нельзя ли выключить эти слова или всю телеграмму изменить так:
Глубоко потрясенные совершенным в Кишиневе злодеянием, мы выражаем наше болезненное сострадание невинным жертвам зверства толпы, наш ужас перед этим зверством русских людей, невыразимое омерзение и отвращение к подготовителям и подстрекателям толпы и безмерное негодование1 против попустителей этого ужасного дела.
Во всяком случае, если только выпустится выражение о стыде, я рад подписаться и благодарю вас за обращение ко мне.
2 Здоровье мое хорошо. Желал бы, чтобы вам было также не худо, и, судя по вашему письму, надеюсь, что это так. Дружески жму вам руку.
Л. Толстой.
27 апреля 1903.
Передаст вам это письмо мой молодой приятель прекрасный музыкант и милый человек Гольденвейзер.
«Газман» 1903, № 33 от 5 мая. В обратном на русский язык переводе перепечатано в «Южном курьере» 1903, № 125 от 17 мая и в других газетах. Подлинник оиубликован в «Летописях Государственного Литературного музея», кн. 2, М. 1938, стр. 227—228.
О Николае Ильиче Стороженко (1836—1906) см. т. 67.
В недатированном письме от середины апреля Стороженко просил Толстого подписать коллективную телеграмму кишиневскому городскому голове по поводу еврейского погрома: «Глубоко потрясенные зверствами, жертвой которых сделались евреи г. Кишинева, мы выражаем наш ужас перед случившимся, чувство жгучего стыда за христианское общество и безмерное негодование против гнусных подстрекателей темной массы». Письмом от 1 мая Стороженко известил Толстого, что его редакция «настолько лучше и обстоятельнее», что было решено отправить ее не в виде телеграммы, для которой время уже прошло, а письмом. Тогда же Стороженко прислал экземпляр для подписи.
1 В подлиннике:
2 Н. И. Стороженко спрашивал, справедливы ли газетные сообщения о намерении Толстого ехать в Петербург.