62а. Альберту Шкарвану (Albert Škarvan).
1899 г. Марта 9. Москва.
Спасибо вамъ, дорогой другъ Шкарванъ, что пишете мне о себе, веря въ мою любовь къ вамъ. Первое чувство мое, получивъ ваше письмо, было сожаленiе о томъ, что попался еще человекъ въ руки духа рода и спустился или спустится на низшую ступень жизни. Разбирая же вашъ поступокъ, нашелъ, что вы поступили дурно, развращенно, какъ мы все развращенные люди поступаемъ. Хорошимъ и добрымъ же въ вашемъ деле. нашелъ вашу всегдашнюю дорогую правдивость, что вы, ничего не скрывая и не оправдывая себя, все мне написали. По первому письму я васъ пожалелъ, что спустились на низшую ступень, но нашелъ, что вы поступаете или намерены поступать такъ, какъ следуетъ, т. е. сделать то, что избавитъ отъ страданiй ее и ея семейныхъ — жениться. Но второе письмо, то, что вы выражаете въ немъ, я не одобрилъ. — Нельзя, начавъ дело на низшей сфере жизни, въ области мiрской, вдругъ перенестись въ высшую сферу, освободивъ себя отъ обязательствъ низшей сферы. Нельзя, занявъ деньги и обещавшись отдать ихъ въ срокъ, вдругъ перенестись въ ту сферу, где нетъ моего и твоего, и не заплатить долга. Также нельзя, возбудивъ къ себе любовь, больше — войдя въ такiя сношенiя, которыя, если они не закончены бракомъ, на векъ составятъ предметъ стыда и раскаянiя, вдругъ освободить себя отъ этихъ обязательствъ намеренно оставаться свободнымъ для служенiя Богу или людямъ. Такова моя оценка вашего положенiя. И какъ мне ни жалко видеть всегда спущенiе человека на низшую степень — борьбы съ женщиною и всемъ темъ, съ чемъ связана семья, вместо борьбы только съ собою, съ своей похотью — я для васъ желаю, чтобы вы женились на ней и начали семейную жизнь. Братски целую васъ. Чтò Абрик[осовъ]?.1 Надеюсь, что съ вами, и вы по прежнему любите другъ друга.
Л. Толстой.
9 Марта
1899.
На конверте: Швейцарiя. Suisse, Ascona (Ticino). Albert Skarwan.
Примечания
России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.
Об Альберте Шкарване см. письмо № 282.
В письме от 9 марта н. ст. 1899 г. Шкарван подробно сообщал о своем намерении жениться на дочери бедного итальянского крестьянина фермера, Сунте (фамилия редакции неизвестна). Она первая призналась в своем исключительном отношении к нему. В ответ в нем пробудилась чувственность, но когда он увидал, что любовь ее искренняя, глубокая, он сам, казалось, резко изменился. Ему захотелось ответить такой же любовью. «Осталась и доля чувственности, конечно, и чувственность эта даже очень сильна, но она совсем другого рода, она почти, хочется сказать, чувственность хорошая, ибо с ней связана любовь к подруге жизни, к матери, к ребенку моему, который жив уже в моем воображении и в моих чувствах [...] Вижу в новом наступающем своем положении серьезную, великую задачу, данную мне богом, а не по своему личному желанию». 13 марта н. ст. Шкарван писал Толстому: «Всего два дня прошло с тех пор, и мое настроение и отношение к ней, — кàк они изменились. Тогда я был влюблен, был счастлив своей любовью, главное, мне казалось так несомненно ясным, чтò мне следует делать, т. е. что следует мне жениться на Сунте. Решение такое хотя по внешним соображениям не имело ни малейшего оправдания, имело в то время оправдание внутреннее — в сознании долга по отношению к Сунте, по отношению к своей совести, к своему богу[...] Сладкая болезнь любви к женщине, так скоро охватившая меня, когда я увидел душу Сунты, увы, очень скоро исчезла у меня, и я к ней испытываю самое спокойное братское чувство и больше ничего. И вместе с этой переменой исчезла и уверенность того, что надо мне на Сунте жениться. И как же мне делать это, когда нет в том нравственной (а другой совсем нет) необходимости, нравственного веления! И когда нога не попадает случайно, нечаянно в капкан, как же тогда ведь нельзя нарочно ее засунуть туда! И вот хочу, всей душой хочу поступить верно и не знаю, нет уверенности пока, в чем оно, верное поступание. Последнее ли в том слово мудрости для меня, чтобы жениться, или есть и нужен мне другой, лучший исход. И не нахожу в себе положительного ответа, между тем как знаю, что он должен быть, и должен я его найти[...] Я ей всё вчера сказал. Она осталась внешне спокойной, спросила: как быть, — но я чувствовал через ее внешнее спокойствие то адское страдание, которое в ней поднялось[...] Я теперь молю бога, чтобы он мне показал свою волю. Я всё готов сделать, чтò он захочет. Ответьте мне, пожалуйста, если можете, скоро».
1 Хрисанф Николаевич Абрикосов. См. письмо № 418.