Толстой Л. Н. - Николаю II, 7 декабря 1900 г.

426. Николаю II.

1900 г. Декабря 7. Москва.

Ваше Императорское Величество!

Прилагаемое письмо, полученное мною изъ Канады, такъ коротко, трогательно, красноречиво своей простотой и вместе съ темъ касается такого важнаго предмета, что я очень прошу Васъ прочесть его самимъ и однимъ и отдаться темъ добрымъ чувствамъ, которыя письмо это, наверное, вызоветъ въ Вашемъ добромъ сердце.

Девять молодыхъ женщинъ, живущихъ на свободе и въ достатке, и две старыя матери, какъ особенной милости, просятъ о томъ, чтобы имъ дана была возможность изъ свободной и обезпеченной жизни переехать въ самое ужасное место изгнанiя и самыя тяжелыя условiя. Какiе должны быть нравственные и сильные люди эти мужья и жены, если, после всехъ техъ страданiй, которымъ они подверглись, они думаютъ не о себе, а другъ о друге и о томъ, чтобы быть верными брачному закону. И какъ много люди эти должны были перестрадать другъ за друга въ этой шестилетней разлуке.

Но страдаютъ такъ не одни эти люди: десятки, если не сотни тысячъ лучшихъ русскихъ людей страдаютъ такъ же и еще хуже отъ религiозныхъ гоненiй, которыя по какому-то удивительному недоразуменiю продолжаютъ существовать и въ последнее время даже усиливаются въ Россiи, тогда какъ уже давно всеми просвещенными людьми и правительствами признана нелепость, жестокая несправедливость и, главное, безцельность такихъ гоненiй.

Я давно уже собирался сказать Вамъ про те ужасныя и безсмысленныя жестокости, которыя, подъ видомъ защиты государственной религiи, творятся Вашимъ именемъ. Мои преклонные года и близость смерти побуждаютъ меня не откладывать далее. Тысячи и тысячи истинно религiозныхъ и потому самыхъ лучшихъ людей, составляющихъ силу всякаго народа, уже погибли или теперь погибаютъ въ тюрьмахъ, въ тяжкомъ изгнанiи, или высылались и высылаются изъ Россiи. Цветь населенiя не только Кавказа, но Россiи, 8000 духоборовъ бросили навсегда свое отечество и не только не сожалеютъ о немъ но съ отвращенiемъ и ужасомъ вспоминаютъ о немъ, благодаря темъ жестокостямъ, которымъ они подвергались въ немъ. Несколько тысячъ молоканъ изъ Карской области и изъ Эриванской (прошенiе которыхъ о выселенiи изъ Россiи я доставилъ Вамъ),1 молокане изъ Ташкента, десятки тысячъ людей изъ Харьковской, Кiевской, Полтавской, Екатеринославской губернiй, притесняемые за веру, только одного просятъ, чтобы имъ дана была возможность покинуть свое отечество и уйти туда, где они бы могли безпрепятственно исповедовать Бога такъ, какъ они понимаютъ Его, а не такъ, какъ этого требуетъ начальство, большей частью не признающее никакого Бога.

Зная, что все это делается Вашимъ именемъ (а Вы не можете не знать этого; если же не знаете, то поручите изследовать это правдивому человеку, и онъ подтвердить Вамъ мои слова), и зная то, что Вы можете прекратить это, Вы не найдете душевнаго спокойствiя, пока не прекратите этого.

Ваши советчики, те самые люди, которые устроили эти гоненiя и руководятъ ими, скажутъ Вамъ, что уничтожить этого нельзя, что я утопистъ, анархистъ, безбожникъ, и меня не надо слушать. Но Вы не верьте имъ. То, чтò я говорю, я говорю не съ своей точки зренiя, а становлюсь на точку зренiя разумнаго и просвещеннаго правительства. А съ этой точки зренiя уже давнымъ давно доказано, что всякiя религiозныя гоненiя, кроме того, что роняютъ престижъ правительства, лишаютъ правителей любви народа, не только не достигаютъ той цели, для которой учреждаются, но производятъ обратное действiе.

И потому уже давнымъ давно пора: во-первыхъ, пересмотреть и уничтожить существующiе теперь законы о гоненiяхъ за веру; во-вторыхъ, прекратить все преследованiя за отступленiя отъ принятаго государствомъ исповеданiя; въ-третьихъ, освободить всехъ на основанiи прежнихъ законовъ заключенныхъ и изгнанныхъ за преступленiе противъ веры, и въ-четвертыхъ, не казнить, какъ преступленiе, несогласiе религiозной совести съ требованiями государства, а стараться примирить это противоречiе, какъ оно примиряется на суде, при отказе отъ присяги, обещанiемъ говорить правду, или какъ оно примирялось съ менонитами, при отказе ихъ отъ военной службы, заменой ея обязательными невоенными работами.

Сделавъ это, Вы не только снимете съ себя тяжелую, лежащую на Васъ ответственность, но почувствуете радость сознанiя совершеннаго добраго дела.

Помоги Вамъ Богъ сделать то, что Ему угодно.

Любящiй Васъ Левъ Толстой.

7 Декабря 1900.

Первая редакция.

1900 г. Декабря 4—5, Москва.

Ваше императорское величество

государь Николай Александровичъ,

Вы, наверное, не знаете и одной тысячной техъ ужасныхъ, безчеловечныхъ, безбожныхъ делъ, которыя творятся вашимъ именемъ. А если чтò и знаете, то оно представляется вамъ въ такомъ превратномъ [виде],2 3 не видите всей4 безчеловечности и часто глупой, скорее, вредной, чемъ полезной тому делу, к[оторое] защищается, жестокости, съ к[оторой] они творятся. Изъ всехъ этихъ преступныхъ делъ самыя гадкiя и возмущающiя душу всякаго честнаго человека, это дела, творимыя отвратительнымъ, безсердечнымъ, безсовестнымъ5 советчикомъ вашимъ по религiознымъ деламъ, злодеемъ, имя к[отораго], какъ образцоваго злодея, перейдетъ въ исторiю — Победоносцевымъ.6

Тысячи и тысячи лучшихъ, высоконравственныхъ, чистыхъ, религiозно убежденныхъ людей, техъ, кот[орые] составляютъ силу народа, уже погибли въ нужде и изгнанiи и теперь гибнутъ только зa то, что они лучшiе люди среди народа. А сколько женъ, детей этихъ людей мучалось, голодало и умерло и теперь умираетъ въ нужде и разлуке медленной смертью. Цветъ населенiя не только Кавказа, но Россiи — Духоборы, несмотря на все лишенiя, страданiя — ихъ вымерло более 20% — бросило свое отечество, съ презренiемъ и ужасомъ вспоминая все то, чтò оно пережило въ немъ. 5000 человекъ молоканъ Карскихъ, столько же Эриванскихъ,7 тоже лучшихъ изъ русскихъ людей, просьбу о выселенiи к[оторыхъ] я переслалъ вамъ, молокане ташкентские,8 христiане харьковскiе, кiевскiе, — десятки тысячъ людей только однаго желаютъ: покинуть свое отечество, страну дикаго изуверства, гоненiй, насилiй, и, отряхнувъ прахъ отъ ногъ своихъ, уйти туда, где людямъ не мешаютъ исповедовать Бога такъ, какъ они понимаютъ Его.

Я старъ, мне жить осталось не много, и я давно уже собирался передъ смертью сказать вамъ это. Я считаю это своей обязанностью передъ Богомъ, къ к[оторому] я иду. Полученное мною письмо изъ Канады, к[оторое] при этомъ прилагаю, заставило меня, не дожидаясь более, сделать это.

Прочти[те] это письмо, оно короткое и предназначалось не для васъ. Изъ него вы все увидите и поймете, если у васъ точно доброе сердце, какъ говорятъ про васъ. Несчастные эти люди, и не они одни (сосланы еще ни въ чемъ неповинные братья Веригины9 возможности разделить съ мужьями ихъ страданiя.

Какъ ни трудно верить, что у васъ доброе сердце, по темъ ужасамъ, к[оторые], не переставая, совершаются вашимъ именемъ, я верю въ васъ. И когда вы были больны, мне было жаль васъ, я боялся, что вы умрете,10 и безъ васъ б[ыло] бы хуже. Я на васъ почему то надеюсь. Прочтите сами это письмо и, когда уляжется въ васъ чувство оскорбленной раздутой гордости, к[оторое] вызоветъ въ васъ тонъ моего письма, подумайте, сердцемъ подумайте — les grandes et les bonnes pensées viennent du coeur11 — и сделайте то, что вамъ подскажетъ это ваше доброе сердце. Прогоните отъ себя этого злого и безумнаго старика Победоносцева, к[оторый] компрометируетъ васъ и передъ русскимъ народомъ и передъ Европой и передъ исторiей, велите пересмотреть и уничтожить нелепые, противуречивые и постыдные законы о гоненiяхъ за веру, к[оторыхъ] нетъ ни въ какомъ государстве, и кот[орые] позорять12 техъ, кто ихъ поддерживаетъ, прекратите всякiя гоненiя за веру и верните всехъ сосланныхъ,13 14

Вы обязаны это сделать п[отому], ч[то] вы знаете, что гоненiе за веру дурно, и знаете, что десятки тысячъ людей вашимъ именемъ подвергаются страданiямъ за веру, и знаете, что вы можете прекратить этотъ порядокъ вещей. Если же вы не сделаете этого, вы не можете не чувствовать себя виноватымъ, не можете спокойно отдаться никакому простому и доброму человеческому чувству: ни любви къ семье, ни къ людямъ, не можете спокойно пользоваться никакой радостью, не можете молиться. Мф. 5,23: И такъ, если... 24: Оставь...15 Если я не ошибся въ васъ, письмо это не огорчить васъ. А если огорчить, то это такъ и надо. Надо, чтобы вы почувствовали себя виноватымъ для того, чтобы исправиться. А чувствовать себя виноватымъ сначала тяжело, но потомъ особенно радостно.

Простите меня, если что не такъ написалъ. Помоги вамъ Богъ сдела[ть] то, что Ему угодно, и стало быть и лучшее для самаго себя.

Отъ всей души16

Л. [Толстой].

* .

1900 г. Декабря 6. Москва.

Ваше Императорское Величество

Пожалуйста, прочтите сами и одни прилагаемое письмо — оно предназначалось не для Васъ и оно коротенькое — и отдайтесь влеченiю своего добраго сердца и сделайте то, что оно подскажетъ Вамъ. Девять молодыхъ женщинъ, живущихъ на свободе и въ достатке, и две старыя матери какъ особенной милости просятъ о томъ, чтобы имъ позволено было, истративъ все, что оне собрали тяжелымъ трудомъ, изъ свободной, счастливой жизни переехать въ самое ужасное место изгнанiя и самыя тяжелыя условiя. Что должны были перестрадать эти люди въ шестилетней разлуке, живя отдельно въ самыхъ трудныхъ условiяхъ? И какiе же нравственные и сильные это люди, если среди техъ страданiй, которымъ они подвергались, они думаютъ не о себе, а другъ о друге и о томъ, чтобы быть верными брачному закону? Но страдаютъ такъ не одни эти люди; десятки, если не сотни тысячъ русскихъ, лучшихъ русскихъ людей страдаютъ такъ и еще хуже отъ религiозныхъ гоненiй, которыя по какому то удивительному недоразуменiю продолжаютъ существовать и даже усиливаются въ Россiи, въ то время какъ уже давно всеми просвещенными людьми и правительствами признана безцельность, нелепость и жестокая несправедливость такихъ гоненiй.

Я давно уже собирался, считая это своей священной обязанностью, передъ смертью, попытаться открыть Вамъ глаза на те безсмысленныя и ужасныя жестокости, которыя творятся Вашимъ именемъ; это трогательное письмо духоборокъ побуждаешь меня не откладывать долее. Тысячи и тысячи лучшихъ русскихъ людей, истинно религiозныхъ и потому составляющихъ главную силу каждаго народа, уже погибли или теперь погибаютъ въ тюрьмахъ, въ тяжеломъ изгнанiи, или выселялись и выселяются изъ Россiи. Цветъ населенiя не только Кавказа, но Россiи, десять тысячъ Духоборовъ, несмотря на все лишенiя и страданiя, которыя они понесли, бросили навсегда свое отечество и не только не съ сожаленiемъ, но съ ужасомъ вспоминаютъ теперь о томъ, чтò они перенесли въ немъ. Несколько тысячъ молоканъ изъ Карской области, столько же изъ Ериванской (просьбу о выселенiи которыхъ я доставилъ Вамъ), молокане ташкентскiе, десятки тысячъ людей изъ Харьковской, Кiевской губернiй, притесняемые за веру, все только однаго просятъ и желаютъ, чтобы имъ дана была возможность покинуть свое отечество и уйти туда, где бы они могли безпрепятственно исповедовать Бога такъ, какъ они понимаютъ Его, а не такъ, какъ этого требуетъ начальство, большей частью не признающее никакого Бога.

Если Вы не знаете всехъ техъ безсмысленныхъ жестокостей, которыя совершаются Вашимъ именемъ, то вотъ я говорю Вамъ; мои же слова подтвердитъ Вамъ всякiй правдивый человекъ, которому Вы17 поручите изследовать это дело. Зная же, что Вашимъ именемъ заставляютъ страдать невинныхъ и лучшихъ людей и то, что Вы можете прекратить это, Вы не можете быть покойны, пока не сделаете этого.

— человекомъ отсталымъ, хитрымъ, упрямымъ и жестокимъ, ни съ Сипягинымъ18 — человекомъ ограниченнымъ, легкомысленнымъ и мало просвещеннымъ. Люди эти скажутъ Вамъ, что я утопистъ, анархистъ, безбожникъ и что потому все то, чтò я говорю и советую, несправедливо. Но то, чтò я говорю, я говорю не съ своей точки зренiя, а становясь на Вашу, на точку зренiя Императора, имеющаго возможность прекратить совершаемыя подъ видомъ законности преступленiя и уничтожить те основанiя, на которыхъ производятся эти преступленiя.

И потому я позволяю себе советовать Вамъ следующее:

1) Пересмотреть и уничтожить существующiе теперь нелепые, противоречивые и постыдные законы о гоненiяхъ за веру, которыхъ уже давно нетъ ни въ одномъ государстве, кроме Россiи.

2) Прекратить все гоненiя за отступленiя отъ принятаго государствомъ исповеданiя, освободить всехъ заключенныхъ, изгнанныхъ за веру и

съ требованiями государства, какъ преступленiе, а стараться примирить это противоречiе такъ, какъ оно при отказе отъ воинской службы примирялось съ Менонитами, заменой службой принудительной не военной, работой, или присяга торжественнымъ обещанiемъ говорить правду на суде.

Простите меня, если я что не такъ написалъ въ этомъ письме. Руководило мною одно желанiе блага людямъ вообще и въ особенности Вамъ, Я знаю и чувствую всю тяжесть Вашего положенiя и той ответственности, которая лежитъ на Васъ. Думаю, что жестокiя религiозныя гоненiя, совершающiяся Вашимъ именемъ, кроме того, что вредятъ Вамъ во мненiи о Васъ народа, Европы и суда исторiи, налагаютъ на Васъ мучительную ответственность. Уничтоживъ существующая религiозныя гоненiя и возможность повторенiя ихъ, Вы не только снимете сь себя эту ответственноеть, но и почувствуете радостное сознанiе совершенiя добраго дела.

Помоги Вамъ Богъ сделать то, что Ему угодно.

Сделавъ это, Вы сделаете самое лучшее для русскаго народа и для себя.

Любящiй Васъ Левъ Толстой.

Примечания

Печатаются три редакции. I. — Окончательная, четвертая редакция, в которой письмо было отправлено адресату. Перепечатывается из «Листков свободного слова», Christchurch, 1901, 23, стр. 1—3. Местонахождение автографа неизвестно. Впервые опубликовано в 1901 г. в переводах на иностранные языки в иностранных газетах, в результате распространения письма в придворных сферах. На русском языке впервые опубликовано в «Листках свободного слова». II. — Первая редакция, опубликованная в «Биографии Л. Н. Толстого», 4, П. И. Бирюкова, М. -П. 1923 стр. 15—16, печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Основание датировки: в копировальной книге находится перед письмом к Е. И. Попову от 5 декабря. III. — Третья редакцiя. Первая половина ее печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ, вторая — по машинной копии, хранящейся в AЧ. На подлиннике сделаны Толстым исправления, вошедшие в окончательную редакцию; исправления эти не воспроизводятся и в примечании не оговорены. Публикуется впервые. В ГТМ имеется вторая редакция, незаконченная, представляющая из себя переписанную переписчикомъ первую редакцию с собственноручными изменениями. Эта редакция не печатается.

— девяти жен и двух матерей духоборов, сосланных за отказ от воинской повинности в Якутскую область на поселение (см. письмо № 423). До августа 1896 г. отказывавшиеся от военной службы сектанты отбывали наказание в дисциплинарных батальонах. Согласно высочайше утвержденному 5 августа 1896 г. постановлению Комитета министров, форма наказания была изменена, и все отказавшиеся были сосланы в отдаленные районы Якутской области на восемнадцать лет. При следующих призывах отказавшиеся ссылались туда же. Полученное духоборами разрешение покинуть Россию не распространилось на тех, которые отбывали наказание в Якутской области, но духоборы были уверены, что и сосланные получат скоро возможность переехать в Канаду. В виду этого семьи некоторых из ссыльных отправились в Канаду с партиями переселенцев, а остальные тогда же переехали в Якутскую область (см. письмо № 74). 18 мая 1899 г. на ходатайство сосланных духоборов был получен отказ, и их матери и жены решили вернуться, чтобы поселиться вместе с ними в Якутской области. Без особого разрешения сделать этого было нельзя, так как духоборы были выпущены из России без права возвращения на родину. О намерении духоборов и писал Бодянский Толстому, переслав ему их письмо. Письмо это было приложено к письму Толстого к царю. Письмо было передано Николаю II при содействии близкого знакомого семьи Толстых, судебного деятеля Н. В. Давыдова. Толстой отметил в дневнике 8 декабря 1900 г., после недельного перерыва: «За это время получил письмо из Канады о женах, желающих ехать к мужьям в Якутскую область], и написал письмо государю, но еще не послал». 15 декабря записано там же: «Событiе то, что Дав[ыдов] одобрил письмо Г[осударю] и взялся послать его. Стараюсь устранить в своем сознании себя от этого дела, только чтобы была забота о деле». Письмо достигло своей ближайшей цели: жены сосланных в Сибирь духоборов получили разрешение вернуться в Россию.

1 Молокане Карской области (восемь тысяч человек) и молокане Эриванской губернии (три тысячи человек) подали прошение на высочайшее имя о разрешении выехать им из России. Прошение молокан Толстой передал царю через гр. А. В. Олсуфьева. См. письмо № 277.

2

3 В подлиннике: вамъ

4 Зачеркнуто: жесто[кости]

5 Зач.:

6 Константин Петрович Победоносцев (1827—1907) — обер-прокурор синода, руководитель реакционной политики, мерами административного воздействия боровшийся с влиянием Толстого. См. письма 1881 г., т. 63.

7 Количество молокан указано не точно. См. примечание первое и письмо к В. Г. Черткову от 7 мая 1900 г., т. 88.

8 Зач.: штунд[исты]

9 — в Якутской области.

10 Зач.: а на васъ

11 великие и добрые мысли идут от сердца

12 Зач.: васъ

13 и духоб[оровъ] и друг[ихъ] страдающихъ за то только, что они

14 Зач.: Если вы хотите жить человеческой жизнью, спокойно

15 «Евангелие» Матфея, V, 23—24: «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим и тогда приди и принеси дар твой».

16 и искренно

17 Далее печатается по машинной копии.

18 Дмитрий Сергеевич Сипягин (1853—1902) — министр внутренних дел. Убит 2 апреля 1902 г. террористом С. В. Балмашевым.

Раздел сайта: