403. А. В. Юшко.
1900 г. Октября 19. Кочеты.
19 Окт. 1900.
Дорогой Романъ Васильевичъ,
1 и еще больше радъ быль получить отъ васъ такое хорошее, доброе письмо.
Радуюсь тому, что, какъ это вижу на всехъ людяхъ, ставшихъ на путь христiанской жизни, и на васъ, что формы жизни изменяются, но сущность ея остается неизменной, и возврата нетъ. Все мы разбросаны, какъ огни, кот[орые] зажигаютъ степь, и чемъ более мы раскиданы, темъ лучше — темъ успешнее совершается дело божiе.2 3 не вероятно, a наверное, сделаетъ еще много добра людямъ, хотя вамъ и намъ, можетъ быть, и не придется его видеть. Братски целую васъ и вашу жену и детей.4
Примечания
Авраам (сокращенно Роман) Васильевич Юшко (1867—1918) — ветеринар, с начала 1890-х гг. единомышленник Толстого, со школьной скамьи до конца дней своих отличавшийся большой прямолинейностью в проведении в жизнь своих убеждений, вследствие чего постоянно терпел преследования со стороны властей. С 1892 г., по окончании Харьковского ветеринарного института, средства к существованию добывал сельским хозяйством, которое без наемного труда вел на Черноморском побережье, арендуя небольшие участки земли. Практиковал среди местного населения безвозмездно. Приобрел среди него большой авторитет, уважение и любовь. См. книгу Васюкова «Типы и характеры. Кавказское черноморское побережье», Спб. 1908 (глава «Доктор Рашко») и письма 1897 г., т. 70.
Юшко писал Толстому, после двухлетнего перерыва, в начале октября 1900 г. (письмо не датировано): «Вот когда довелось написать вам о себе, только спустя два года. И не писал не потому, что мало думал о Вас; нет, я каждый день и встаю и работаю и ложусь с мыслью о Вас, сердце мое переполнено любовью к Вам. Не писал же я потому, что в жизни нашей мало было хорошего, чем бы можно было порадовать Вас, и считал преступным причинить Вам хотя крохотное огорчение и беспокойство, которое, пожалуй, могло отражаться и на Вашей работе, так необходимой людям. Много и без нас горечи в Вашей жизни, так-что невольно заставлять Вас переживать еще и наши неудачи как-то нехорошо. Нам ведь не удалось устроить жизнь так, как думалось. С одной стороны мешали этому и, пожалуй, главным образом внешние причины — давление со стороны администрации, с другой — причины внутренние, так как много было людей, на которых приходилось затрачивать большое количество сил духовных и материальных, чтò, в конце концов, привело к усталости надорванности [...] Всё это время, дорогой Лев Николаевич, я не переставал мысленно жить с Вами и работать над тем, над чем работал, сколько мог, сколько был в силах. То, что многие желания не осуществились и осуществятся ли скоро, меня не беспокоит, так как знаю, что важна не та или иная форма, в которой осуществляется истина, а важна сама истина — всё большее и большее сознание людьми своего братства, а в какой форме выльется это сознание, это всё равно, лишь бы люди поняли, что они братья, братья вздорные, неуживчивые, несправедливые, мелочные, корыстные, но всё-таки братья, дети одного отца».
1 —1919) — моряк, позднее актер-резонер провинциальных театров. Познакомился с Юшко в 1900 г., в октябре того же года ездил к Толстому и передал ему письмо Юшко. Летние месяцы жил вместе с Юшко, на зиму уезжал играть в разные города. Разделял мировоззрение Юшко. В 1905 г. участвовал в организации Крестьянского союза в Геленджике, за что был выслан в Архангельскую губернию на один год. Умер в Геленджике в августе 1919 г. от малярии.
2 Только
3 Зач.: сдела[етъ]
4 — Евдокия Арефьевна Юшко (р. 1870 г.), учительница. Дети: Василий (1892—1918), Роман (1898—1918), Вера (р 1896 г.), ныне участковый врач в с. Калинине Кубанского округа.
В ответном письме от 11 ноября 1900 г. (почт. шт.) Юшко благодарил Толстого за память и делился своими мыслями на религиозно-философские темы. Он писал: «Спасибо Вам за письмо, принесшее нам так много душевного мира и бодрости. Верю, дорогой Лев Николаевич, что мы «огни, зажигающие степь, и для того разбросаны», а всё-таки скорблю частенько. Скорблю оттого, что не всегда оказываюсь в силах исполнить то, чтò обязан исполнить, к тому же, хотя и знаю, что иначе и быть не может, а всё иногда по человеческой слабости хочется видеть, далеко ли ушел, много ли успел. И так грустно станет, когда не видишь ни того, чтò сделано, в чем успел, ни того, чтò делаешь, в чем успеваешь, а видишь только, как много невыполненного, неоконченного, а еще более вовсе не начатого в жизни».