395. В. В. Стасову.
1900 г. Октября 5. Я. П.
Очень мне совестно, Владимiръ Васильевичъ за то, что обременилъ васъ деломъ скопца,1 и за то, что не ответилъ вамъ.2 Простите. Я почти б[ылъ] уверенъ, что дело скопца безнадежно и потому и не ожидалъ иного исхода. A сделать, что можно, все-таки надо. Плохо только то, что я чужими руками делаю. Очень, очень сочувствую вашему горю и тому, какъ это страшно случилось. Не верю я, чтобы вы, старый, умный, добрый человекъ, боялись или ненавидели смерть. Только она, т. е. мысль о ней, выноситъ въ такую область мысли, где полная свобода и радость.
Л. Толстой.
5 Окт. 1900.3
На обороте: Петербургъ, Публичная библiотека. Владимiру Васильевичу Стасову.
Примечания
Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Секретка. Впервые опубликовано В. Д. Комаровой и Б. Л. Модзалевским по автографу в книге «Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка», стр. 254—255.
Ответ на письмо Стасова от 30 сентября 1900 г.: «Лев Николаевич, я не хотел писать вам раньше, чем буду иметь возможность сообщить ответ по порученному вами мне делу. Я видел и прослушал вашего посланного и сразу увидел, что вряд ли можно что-нибудь тут сделать. Однако, так как вы мне поручили, то я пошел на справки и разведки, также посовещался с вашим всегдашним докой [А. Ф. Кони], так как я сам ни в одном глазу не юрист (даром, что воспитывался в Правоведении). Потом, обсудивши всё, объявил вашему посланному, что дело не обещает никакого успешного результата, — и разве каким-то чудом может произойти какое-нибудь изменение и поправка. Как, и что, и почему — я авось сообщу вам (если вы пожелаете и еще будете интересоваться при множестве ваших дел), — сообщу вам в конце декабря или в начале января, когда собираюсь в Москву и когда, если вы дозволите, надеюсь не раз побывать и у вас. — Ах, как бы этого желал! Но для этого надо, раньше всего, чтоб я был жив, а во-вторых, чтоб я был здоров. И то и другое у меня покуда есть, — но ведь чтò дальше будет, кто может сказать. Особливо, когда человеку 761/2 лет. Вон в середине августа, в Парголове на даче, мы стояли вокруг постели моей невестки, ожидая, скоро ли, скоро ли кончится ее обморок, а он нас пугал, потому что продолжался гораздо больше, чем это бывало вот в прошлую и предпрошлую неделю (при ее болезни сердца), — стоим, стоим, перепуганные, со сжимающимся в таком страхе сердцем, какого и не расскажешь, — да, да, стоим и ждем, а уж это была смерть, и она тотчас перед нашими глазами начала изменяться и холодеть, — вот тут каково нам всем было, и какой дубиной меня тут хлопнуло по голове. Вот, пожалуй, скоро и я такой спектакль дам другим. Ах, какой ужас! А ничего не поделаешь — и Льва Толстого больше не увидишь и не услышишь. Как знать, и чтò можно отгадать? Всё это время что-то не так. «Ниву»? Tàк ничего и не знаю, а хотелось бы, тàк хотелось бы. В. С.» (опубликовано в книге «Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка», стр. 253—254.)
1 См. письмо № 360.
2
3 Год вписан чужой рукой, — Стасова (?).