175. Ж. М. Жоромской.
1899 г. Сентября 27. Я. П.
Жозефина Михайловна, я съ удовольствiемъ постараюсь ответить на вашь вопросъ, так какъ вижу, что онъ сделанъ совершенно искренне, и вопросъ самой первой важности и вместе съ темъ такой, который большинство людей не задаютъ себе, предполагая, что ответъ на него или уже давно данъ или невозможенъ. А вопросъ простой, необходимый, безъ котораго, казалось бы, жить нельзя. Вы спрашиваете: какая цель человеческой жизни, зачемъ человекъ живетъ, или, иначе, зачемъ живу я? Вы правы, что на вопросъ этотъ отвечаетъ только религiя. Религiя, истинная религiя, есть ничто иное, какъ ответъ на этотъ вопросъ. И религiя, которую я исповедую, — христiанское ученiе въ его истинномъ смысле, — даетъ на этотъ вопросъ такой же простой и ясный ответъ, какъ и самый вопросъ, если только слово «цель» заменить словомъ «смыслъ». Цель, конечная цель человеческой жизни въ безконечномъ по времени и пространству мiре, очевидно не можетъ быть доступна человеку въ его ограниченности. Но смыслъ человеческой жизни, т. е. зачемъ онъ живетъ и чтò онъ долженъ делать, непременно должно быть понятно человеку, такъ же понятно, какъ понятно его назначенiе работнику на болыпомъ заводе. Смыслъ человеческой жизни, понятный человеку, состоитъ въ томъ, чтобы устанавливать Царствiе Божье на земле, т. е. содействовать замене себялюбиваго, ненавистническаго, неразумнаго устройства жизни любовнымъ, братскимъ, свободнымъ и разумнымъ. Средство же достиженiя этого, т. е. ответъ на вопросъ: что долженъ делать человекъ, состоитъ, въ томъ, что, какъ сказано въ Евангелiи, составляешь весь законъ и пророки: поступать съ другими такъ, какъ хочешь, чтобы поступали съ тобою.1 Ответъ, какъ видите, очень простъ, но намъ кажется неясенъ, потому что и наша животная природа и воспитанiе и ложное религiозное ученiе прiучаютъ насъ къ тому, что смыслъ жизни не въ служенiи Богу и ближнему, а въ нашемъ личномъ счастiи. Привыкнувъ жить только для себя и для своего личнаго счастья, намъ кажется трудно перенести цель своей жизни изъ себя въ служенiе Богу. Но какъ ни трудно это, это возможно, и чемъ больше: мы прiучаемъ себя къ этому, темъ это становится естественнее, темъ более, что, исполняя волю Бога, мы темъ самымъ достигаемъ наивысшаго личнаго блага, которое мы прежде ставили целью своей жизни, какъ тоже сказано въ Евангелiи: «Ищите царствiя Боягiя и правды его, а остальное приложится вамъ»2 и правды его, мы получаемъ это остальное, т. е. счастiе, если только подъ счастiемъ мы разумеемъ не какiя-либо нами излюбленныя внешнiя блага, а духовныя: спокойствiе, свободу и радость. Пишу вамъ не то, до чего я дошелъ разсужденiями, а то, до чего дошелъ опытомъ: жить для исполненiя воли Бога возможно. Если не можешь жить такъ всегда, то все-таки можешь жить такъ въ некоторыя лучшiя минуты. Если же въ этомъ положишь смыслъ жизни, то все чаще и чаще будешь жить такъ. A чемъ чаще будешь жить такъ, темъ больше будешь испытывать разумность и радость такой жизни. И само собой будешь привлеченъ къ такой жизни.3
Пишу вамъ не своей рукой, п[отому] ч[то] я нездоровъ.
Левъ Толстой.
Примечания
Печатается по дубликату подлинника, хранящемуся в ГТМ. Местонахождение подлинника неизвестно. Первая половина написана рукой М. Л. Оболенской, вторая рукой H. Л. Оболенского, с собственноручными поправками и подписью Толстого. На листе Н. Л. Оболенского надпись красным карандашем: «Дублик[ат]». В AЧ имеются листы копировальной книги с первой половины письма, переписанные рукой Н. Л. Оболенского, с одной незначительной собственноручной поправкой Толстого. Датируется по машинной копии, хранящейся в AЧ; дата совпадает с письмом Жоромской. Впервые опубликовано без обращения, последней фразы и подписи, без указания фамилии адресата и даты в книге: Л. Н. Толстой, «Для чего мы живем?», мысли о смысле жизни. Собрал В. Г. Чертков. Изд. «Посредник», М. 1906, стр. 3—5.
«Дорогой Лев Николаевич! Пишет к Вам существо никому неизвестное, всеми презираемое и глупое до бесконечности. Происхождения я не знатного: дворянка Ковенской губернии и больше ничего. Воспитывалась в г. Риге, в текущем году окончила курс Ломоносовской гимназии, а теперь занимаюсь в управлении жел. дороги. Так как мои родственники, которых у меня четыре человека, ничем не знатны, да я сама не отличаюсь ни богатством, ни умом, ни красотой, то на меня никто не обращает внимания. А между тем у меня накопилось столько различных вопросов, и мне не к кому обратиться с ними. Основой всех этих вопросов является вопрос: какая цель человеческой жизни? Я прочла много книг, и ни одна из них не выяснила, зачем человек живет и к чему он стремится. По моему соображению, на этот вопрос можно ответить только с религиозной точки зрения. Человек сотворен по образу и подобию божию, с бессмертной душой, значит, в продолжение земной жизни он должен заботиться о душе. Между тем, не встретишь человека, который бы хоть сколько нибудь заботился о душе; у всех на первом плане материальное благосостояние, собирание денег и тому подобное. Каждый толкует о счастье, а никто не знает, чтò такое счастье и где его искать. Дорогой Лев Николаевич, я бы много, много чего написала Вам, потому что на душе у меня много всего накопилось, но я теперь сильно волнуюсь, и вот почему мне очень хочется, чтобы Вы удостоили мое письмо своим вниманием и на мои простые, глупые слова дали ответ. Если бы Вы знали, как меня тяготит эта пустая, бессмысленная жизнь, какую я теперь веду. Мне уже двадцать лет, а я еще не живу, а прозябаю [...] Пожалуй, по светским соображениям, мне, безызвестной, и не следовало бы писать к такой знаменитой личности, как Вы, но я рассудила: если к богу может обращаться всякий смертный, начиная с самого низкого, значит, к Вам тем более можно. Не покиньте меня, заблудившуюся, а я за Вас богу молиться буду».
1 «Евангелие» Матфея, VII, 12.
2 «Евангелие» Матфея, VI, 33.
3 В последние четыре фразы внесены изменения рукой Толстого. Первая редакция,
В письме от 22 октября Жоромская благодарила Толстого за «ответ разумный и верный» и просила дать совет, выходить ли ей замуж. «Для меня лично не понятно, зачем люди выходят замуж или женятся, и действительно ли брак — такое важное таинство, каким его считают, — писала она. — Ведь жизнь на земле прекратится один раз навсегда, и чем скорее бы это случилось, тем лучше, мне кажется; а люди, между тем, всё продолжают свое существование; в настоящее время такая масса людей, что скоро места не хватит на нашей планете. Вот и мне предстоит разрешить такой вопрос [...] Добрый, дорогой Лев Николаевич, Вы ведь позволите изливать перед Вами всякие душевные волнения, не правда ли? Пожалуйста, ответьте». На это письмо Толстой не ответил.