406. И. И. Горбунову-Посадову.
1889 г. Августа 4—6. Я. П.
Спасибо вам за письмо, дорогой друг Ив[ан] Ив[анович]. Я теперь только удосужился отвечать и перечел его.
Мысль ваша мне не только понятна, но и очень близка. Заповеди люби бога и ближнего всегда кажутся сначала не ясными, не точными, разрозненными и только на известной ступени, к[оторую] я недавно проходил, сознаешь не только связь, но единство обеих зап[оведей]. Сначала кажется, что центр тяжести в любви к ближнему, и что любовь к богу только риторическая фигура. Но потом наступает просветление, т. е. поднимаешься на точку повыше, с к[оторой] виднее, и ясно, что сущность заповеди, как и сказано, в одной любви к г[осподу] богу твоему, а другая только подобная ей. Я бы перевел: подобие, тень ее, неизбежное последствие, могущее служить поверкой первой. Есть тень — есть и предмет.
Любовь к богу — направление, а выражение его внешнее есть любовь к ближнему. Любовь к ближнему одна сама по себе и не имеет смысла. Зачем мне любить ближнего, когда я себя люблю? Только любовь к богу твоему имеет тот смысл, кот[орый] вполне удовлетворяет и при кот[ором] ни о чем дальше спрашивать нельзя. Люблю я себя, и если в себе я люблю находящегося во мне бога моегоБог мой любит всех людей, и только потому я люблю людей, что люблю его. И только тогда я люблю истинного его, когда я люблю людей, п[отому] ч[то] он любит людей и весь мир. Любовь к ближнему, как и сказано в посл[ании] Иоанна, есть поверка того, что я знаю и люблю бога, но это, т. е. любовь к ближнему, не включает в себя всего того, что вытекает из любви к богу своему: из нее вытекает многое и многое меньше любви и многое и многое больше любви к ближнему. Меньшее видимо и понятно, но большее чувствуется, хотя и не может быть ясно выражено.
Меньшее — есть почитание бога своего, уважение к нему, соблюдение чистоты своей, соблюдение справедливости по отношению к ближнему (не делать зла), проявление его (да светит свет ваш), признание того же бога в других и многое другое, что вытекает из сознания своей божественности.
любви к ближнему есть то последствие от любви к своему богу, к[оторое] не выражается здесь в любви к ближнему, но должно выразиться там, за пределами моего духовного зрения. Человек один, безвестно погибший ради любви к своему богу, знающий и любящий своего бога, знает, что эта любовь есть одна истинная действительность, и потому, если бы он и не видал последствий действия этой действительности, он не может сомневаться в этом действии, хотя оно за пределами его взора духовного.
Я не сомневаюсь. Всё Еванг[елие] Иоанна говорит об этом, о том, что сказано в VI гл., 38, 39, 40 стихи, что дело мое творить волю отца, воля же отца в том, чтобы не погубить ничего из того, что он мне дал, но воскресить это вложенное в нас божественное начало. То же сказано и в причте о талантах. И это определение смысла жизни, состоящего в том, чтобы исполнять волю отца, именно ту, чтобы соблюсти, возростить и воскресить ту искру божию, к[оторая] вложена в меня, или иначе в том, чтобы любить бога своего всем сердцем, всею душою и всем разумением своим, это определение самое широкое и, вместе с тем, для меня самое ясное и радостное.
Разница для меня этого взгляда и прежнего та, что установление ц[арства] б[ожия] на земле через любовь к ближнему, к[оторая] прежде представлялась мне почти целью, теперь представляется только одним из бесконечного ряда последствий любви к богу своему. Последствия эти в установлении ц[арства] б[ожия] видимы и нам даны, как поверка и руководство, вот вроде, как компас, но никак не как цель. Это всё равно, как если бы мореплаватель не сказал бы, что цель его приплыть в известную или неизвестную страну, а сказал бы, что цель его та, чтобы на корабле во всё время его плавания стрелка стояла под таким-то углом к направлению севера. Богу моему непременно нужны те условия, при к[оторых] устанавливается ц[арство] б[ожие], но последствия эти далеко не достаточны для него. Они составляют 1/∞ всех последствий, к[оторые] (говоря во времени) вытекают из этой любви.
1 с словами Гали о том, что если бы Оля выросла и разошлась с нею духом, ей бы б[ыло] много горше, и радуюсь за них, дорогих друзей. Помогай им бог. Передайте им мою любовь, пока не написал. Ругин на днях будет. Письмо ваше очень хорошее, но в нем есть черта излишней возбужденности. Если я ошибаюсь, простите меня, но если я прав, то утишайте себя, милый друг. Истина спокойна.
Передайте мою любовь Спенглеру, Иванову,2 Емельяну,3 Макару.4
Примечания
Впервые опубликовано в книге «Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений, запрещенных в России», X, изд. «Свободное слово», Christchurch 1904, стр. 148—150. Датируется на основании записей в Дневнике Толстого 4 и 6 августа (см. т. 50).
Письмо И. И. Горбунова-Посадова, на которое отвечает Толстой, неизвестно.
1 Письмо В. Г. Черткова от 22 июня 1889 г. о смерти дочери Ольги. См. т. 86, стр. 248—249.
2 —1912), в то время сотрудник при книжном складе «Посредника»; автор нескольких стихотворений и рассказов (псевдоним Андрей Болконский).
3
4 Макар Прохорка, крестьянин Воронежской губ.; в мае 1889 г. привлекался по обвинению в кощунстве и оскорблении «императорского величества»; работал при складе «Посредника».