Толстой Л. Н. - Урусову Л. Д., 19 июня ? 1885 г.

385. Кн. Л. Д. Урусову.

1885 г. Июня 19? Я. П.

Получилъ 3-го дня ваше письмо, милый другъ, и очень ему обрадовался. Признаюсь вамъ, что меня напугало письмо вашего Михайлы его жене,1 въ которомъ онъ принялъ ваше временное нездоровье за страшное ухудшенiе. Соединивъ это известiе съ вашимъ молчанiемъ, я захотелъ непременно поскорее увидать васъ.2 Теперь же и мне все нездоровится, и дела много, и я откладываю мою поездку къ вамъ до времени. — Порадовался я больше всего вашему участiю въ нашемъ споре. Это, что называется, den Nagel auf den Kopf getrof[f]en.3 — HО..... я последнее время все больше и больше убеждаюсь въ томъ, что люди совершенно напрасно гордятся темъ, что они имеютъ преимущество передъ животными въ воображаемомъ даре слова, т. е. способности сообщать свои и, следовательно, понимать чужiя мысли. Такого дара у всехъ людей вообще никогда не было и нетъ. И изреченiе дипломата, что слово дано людямъ для того, чтобы скрывать свои мысли, совсемъ не шутка, а ужасная правда. Я прибавилъ бы только еще то, что оно употребляется людьми для того же, для чего употребляется птицами — соловьями: для удовольствiя сочетанiй звуковъ и формальныхъ образовъ, для личнаго удовольствiя, но никакъ не для сообщенiя мыслей. Лучшiй примеръ есть ученiе Христа. Мысль ясно сообщена словами (какъ намъ кажется), мало того — проведена въ жизни — употреблено средство мимичности. И что же? Если бы ничего не было сказано Христомъ — результаты должны бы быть4 лучше5 по одной мимичности. Даръ слова былъ употребленъ весь на то, чтобы скрыть мысль. И цель, какъ вы знаете, очень хорошо достигнута. Очень можетъ быть, что и соловей какой нибудь, или кукушка просвистали или прокуковали какую нибудь мысль о томъ, какъ улучшить жизнь этихъ птицъ. Результаты те же самые. И результаты моихъ и вашихъ логическихъ доводовъ разве не такiе же comme si l’on chantait.6 Да, начало всего слово: Слово святыня души, а не свистъ птицы. И слово это есть одно божество, которое мы знаемъ, и оно одно делаетъ и претворяетъ мiръ. Страшно только, когда смешаешь его съ словомъ — произведенiемъ гортани, языка и губъ человеческихъ.

Такъ, какъ я писалъ вамъ въ начале письма, я думаю, когда я плохъ. Такъ я думалъ нынче утромъ, п[отому] ч[то] б[ылъ] плохъ. Но это — постыдное унынiе и близорукость мысли. Меня7 огорчаетъ то, что слово, сказанное Христомъ и за которое онъ умеръ, въ 1800 летъ завладело такъ мало человечествомъ при моей жизни, тогда какъ я и не умеръ для него, и не жилъ; но дело въ томъ, завладеваетъ ли оно людьми или нетъ. И по себе я чувствую, что завладеваетъ. То же, чтò, мне кажется, мало завладеваетъ другими, это происходитъ отъ моей близорукости. Мне 1800 летъ — одна безконечно малая частичка времени кажется большою. И отъ того, что при моей жизни — мгновенiе въ 60 летъ — я не вижу быстраго движенiя впередъ того, чтò должно двигаться вечно, я отчаиваюсь. Вотъ къ этому-то я и писалъ вамъ, и вы какъ будто не согласились, что Христосъ запретилъ ученикамъ радоваться тому, что бесы имъ повинуются, а сказалъ: ищите только того, чтобы имена ваши были записаны на небесахъ. Т. е. повинуются или не повинуются, все равно. Не смотрите на результаты, a делайте дело. Ненадеженъ для Ц[арства] Б[ожьяго] тотъ, кто, взявшись за соху, оглядывается.

Бродитъ у меня мысль пешкомъ пройтись и придти къ вамъ. Не знаю, исполню ли этотъ планъ, или прiеду. Очень мне хочется повидать васъ. Передайте мой поклонъ Княгине и вашимъ. Наши васъ поминаютъ безпрестанно и вспоминаютъ съ любовью. Страховъ, к[оторый] у насъ,8 вамъ кланяется.

Примечания

Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Впервые опубликовано

А. Е. Грузинским в «Вестнике Европы» 1915, 2, стр. 19—20. Датируется на основании пометки кн. Л. Д. Урусова: «В Дятькове 21 июня 1885 г.».

В данном письме Толстой отвечает на письмо кн. Урусова от 13 июня 1885 г. (из Дятькова), в котором последний писал: «Мне получшело, я немного отдышался здесь теплым смолистым воздухом и отпился парным молоком, да еще доктор молодой помог неожиданно настойкой из ландыша, которая прямо, несомненно, устранила удушья, приступавшие вместе с кашлем.... Я отсюда впился в Ваш спор с Самариным. Когда Самарин утверждает, что собственность есть свойство прирожденное она управляется. Есть ли это понятие неизменное, косное, или подлежащее изменению, как всё сущее в природе. Чтобы решить этот вопрос надо спросить себя, чем была природа человека (т. е. как проявлялась она) прежде и в позднейшее время. Если эти проявления не схожи — ясно, что природа изменилась, и необходимо определить каким путем произошли эти изменения. Если мы вникнем в это, то легко увидим, что изменения природы человека зависят от верований, вытекающих из учений — более или менее здравых и близких к истине. Остальное ясно» (АТБ).

1 — прислуживающий у кн. Л. Д. Урусова по хозяйству; был женат на дочери Н. М. Румянцева (повара Толстых) Прасковье Николаевне.

2 Кн. Л. Д. Урусов в то время переехал к Мальцовым в Брянский уезд, где съехался со своей семьей. Толстой телеграфировал жене кн. Урусова о своем желании приехать к ним. Вот что писал Лев Николаевич В. Г. Черткову 9—10 июня 1885 по этому поводу: «Урусов очень плох. Он переехал к Мальцовым в Брянский уезд. И жена, и семья его приехали. Он не встает. Не знаю, временное ухудшение это или конец. Я хотел ехать к нему и телеграфировал, но жена его мне отвечает, что просит не ездить до получения ее письма. А письма еще нет. Меня это удивляет. Мне бы хотелось быть при его смерти, если мне суждено умереть после, так же, как хотелось бы самому умирать при близких по духу людях» (AЧ).

3 Как раз попасть в цель.

4 В подлиннике: были

5 лучше написано над зачеркнутым: теже

6 Как от пения.

7 В подлиннике: мне

8 «В четверг вышедши из вагона и едучи по солнцу в первом часу дня (семь верст до Ясной поляны), я всё вдыхал и радостно потягивался, как будто вырвался из жаркой бани.... Ясную поляну нашел я наполненную женщинами и детьми человек до 30 и среди них двое мущин: Лев Николаевич и Кузминский. Такова она была 14 лет тому назад, когда я в первый раз в нее заехал, только моложе и не так многолюдна, много народилось с тех пор. Лев Николаевич был и нездоров, и не в духе, и до сих пор жалуется, хотя и поправился немного Сейчас же принялся он читать мне свою статью о деньгах, очень остроумную, но не захватывающую вполне вопроса. Потом прочитал я не конченный рассказ Лошадь; потом новые рассказы: , Упустишь огонь — не погасишь, Свечка, Два старика. Всё это он делает для тех народных изданий, которые я вам показывал. Два последние рассказа удивительны по своей художественности и по чудесному смыслу; взяты из народных рассказов. Он исключительно этим и занимается. Я сплю в его кабинете, встаю в 81/2 кофе. Через час или полтора мы расходимся: он уходит в кабинет, а я в павильон, в котором теперь пишу к вам и который появился лишь нынче весною. В 5 часов обед; каждая семья особо. В 8 часов детский чай; в 10 часов чай и ужин для взрослых, сходятся обе семьи и проводят время до полуночи, потом расходятся. Людно и пестро чрезвычайно; между обедом и чаем прогулки, купанье и всякое безделье....

Я рассказал ему о нашем чтении его , и что мы его бранили. Он согласился, что приведение стихов из евангелия должно вводить в недоумение и объяснил, что эта работа, сделанная им для себя, которую в этом виде не следовало бы публиковать.... После завтра еду» («Русский вестник» 1901, 3, стр. 137).

На письмо Толстого кн. Л. Д. Урусов отвечал: «Мне всё лучше. Здесь попался такой молодой доктор (сын здешнего священника), который мне сделал несомненную пользу, — непосредственно вывел меня из положения человека, который всегда может задохнуться. И это улучшение прочное. Он говорил, что медицина есть отвратительное ремесло, когда она не упирается в философию (под этим выражением он разумеет этику, т. е. добро и все те нравственные факторы, которые по его мнению важнее всяких лекарств). Итак есть вероятие, что на этот раз я поправлюсь. Беспрестанно приходит мне мысль о том, что этот раз я выздоровлю, а позже неизбежно придет время, что уж никак не выздоровлю, и спрашиваю себя, какой же смысл в этой отсрочке — и слава богу не остаюсь без ответа, у меня есть ваш ответ, он мне дает полнейшее удовлетворение под условием непременно исполнить. Письмо ваше важно для меня, я нахожу в нем новую правду, вполне и кругом убедительную и понятную, да еще ваше чудное разъяснение того изречения об «именах написанных на небесах» (которое я не понимал) приводит меня в восторг, — так оно ярко освещается смыслом слов о пахаре. Ясно, что это одно из многих напоминаний о том, что жизнь наилучшая — в настоящем; а я до сих пор всё не узнавал этой основной мысли Христа под этой фантастической формой: «имена ваши написаны на небесах» (из письма кн. Л. Д. Урусова от 21 июня 1885 г. ГТМ).