Толстой Л. Н. - Бирюкову П. И., 11 (15) ? июня 1885 г.

383. П. И. Бирюкову.

1885 г. Июня 11 — 15? Я. П.

Напрасно вы, П[авелъ] И[вановичъ], не слушаете своего Мефистофеля: 1 Онъ говоритъ: «верь твоему разсудку и непреложнымъ законамъ его логики, взгляни на кровавую исторiю человечества, пропадающую въ безконечности и, вероятно, не имеющую конца». Это самое важное, что и нужно всегда иметь въ виду. Еще онъ говоритъ вамъ: «Напрасно ты думаешь водворить благо какимъ то (тутъ неясно, какой способъ онъ отрицаетъ), безтолковымъ детскимъ путемъ; а обними вооруженнымъ наукою разумомъ весь безпредельный мiръ и не думай нарушать законъ причины и следствiя и развитiя. Ты властенъ направлять действiе этихъ законовъ во благо себе и другимъ: изучай ихъ, чтобы уметь пользоваться ими». Это все онъ прекрасно говоритъ. Я только это и говорю, и думаю. И не знаю, за что вы называете «гадиной» такой разумный голосъ. Ему только одному и надо следовать. — Прежде всего надо узнать, какiе изъ всехъ законовъ, управляющихъ мiромъ, во 1-хъ, самые важные, а во 2-хъ (главное), какими я призванъ «пользоваться», т. е. такiе, приложенiе которыхъ мне наиболее доступно. И по этимъ соображенiямъ установить правильную очередь въ изученiи законовъ и приложенiя ихъ: прежде понять и научиться пользоваться теми законами, к[оторые] мне наиболее доступны и отъ к[оторыхъ] более зависитъ счастье мое и другихъ, и к[оторые] по этому для меня более обязательны; потому, узнавъ эти законы и прилагая ихъ, заняться следующими по очереди (въ смысле доступности и обязательности) и т. д. до самыхъ последнихъ законовъ, доступныхъ уму человека. И потому голосъ совершенно справедливо говоритъ вамъ: обними весь безпред[ельный] мiръ вооруженнымъ наукою.... Наука только въ томъ и состоитъ, чтобы знать эту очередь, знать, чтò мы можемъ и должны знать прежде, после и то, чего мы не можемъ знать. Справедливо говоритъ и то, что всякiй другой путь есть детская мечта. Обновленiе мiра посредствомъ спектральнаго анализа или любви есть одинаковая детская мечта. Не мечта есть только деятельность, сообразная непреложнымъ законамъ разума. Голосъ тоже советуетъ вамъ помнить исторiю человечества, исполненную страданiй и насилiй. И въ этомъ я съ нимъ согласенъ. Это надо всегда помнить. Помнить то, что эти страданiя уменьшались и уменьшаются въ человечестве только благодаря деятельности разума, вооруженнаго наукой (подразумевая подъ наукой — не считанiе козявокъ, звездъ, телефонъ и спектральный анализъ, а очередное по важности, доступности и обязательности изученiе законовъ мiра). И что, т[акъ] к[акъ] я существо одаренное темъ средствомъ, к[оторое] уменьшаетъ страданiя, я и долженъ прилагать его, темъ более, что это приложенiе доставляетъ человеку, мне, единственное благо, свободное, не уничтожаемое смертью.

«Речь» 1908, № 205 от 28 августа, стр. 2. Датируется на основании письма П. И. Бирюкова от 9 июня 1885 г., на которое отвечает Толстой, и пометки П. И. Бирюкова: «П[олучено] 17, VI».

1 Толстой отвечает на следующее место из письма П. И. Бирюкова, выражающее его тогдашнее душевное настроение: «Дело, которое делаю теперь, приближает меня к учению о жизни Вами признаваемому. Я говорю, конечно, о деле «Посредника». Я делаю теперь, собственно говоря, два дела. Дело утреннее — обсерватория, — там голова моя, разум. Дело вечернее — «Посредник» — там и разум, и воля, и сердце мое. Да, это дело приближает меня к Вам и к учению, которое Вы исповедуете. Быть может редакторство предполагаемой газеты еще более сделает это. Не самый процесс редактированья, разумеется, но проповедь этой идеи, которая мне так дорога, защита ее от противников ей — быть может это сожительство с ней, объединит, соединит меня с нею и я стану христианином. Почему же я теперь не становлюсь им? Почему не принимаю того учения, которое считаю самым дорогим для себя? Внутри меня, на самом дне моего существа сидит какая-то гадина, она не дает мне отдаться тому, что мне дорого. Околеет она — и я возьму этот клад, а вырастет — не даст, утащит меня от него. И вот это-то дело, что я теперь делаю, и редакторство той газеты, мне кажется, не по вкусу той гадине, сушат ее, не дают ей расти. Она шепчет придавленная: опомнись, безумный, брось детские мечты об обновлении мира посредством любви! Верь твоему рассудку, непреложным законам его логики, взгляни на историю кровью залитого человечества, рождение его пропадает в бесконечной дали времен, конца ему не видать ни нам, ни нашим бесконечно удаленным потомкам, и везде всё кровь и насилие! Еще шепчет она, эта гадина: ты хочешь дать благо себе и другим, не мечтай водворить его этим путем, обними вооруженным наукою разумом весь мир, беспредельный в пространстве и времени, и преклонись перед законом причины и следствия и вытекающей из него теории развития. Ты властен направлять действие этих законов во благо себе и другим, изучай же их, чтобы уметь обращаться с ними — разве не нравится тебе это дело? Ведь ты любишь его? — За работой в «Посреднике» я реже и глуше слышу этот шопот, и вот почему я дорожу этой работой и жду, что она убьет мою гадину. Быть может, на самом деле я стою гораздо ближе к учению Христа, чем пишу об этом, но я боюсь быть неискренним и, говоря Вам об этом, хочу строже осудить себя, хочу показать и чистую, и грязную свою сторону; ведь Вы не отвернетесь от меня за это, не побрезгаете моею грязью, но поможете снять ее с себя, очиститься? Я верю в это и поэтому взялся за дело «Посредника», и предлагаю себя на дело редакторства» (из письма П. И. Бирюкова от 9 июня 1885 г. АТБ).