236. H. Н. Страхову.
1876 г. Января конец... февраля начало.
Письмо ваше, дорогой Николай Николаич, уже дней 5 лежит у меня. Нынче я перечел его 3-й раз и хочу отвечать. Я в духе думать, но слаб, и боюсь, что не сумею сказать, как хочу; но вы избаловали меня вниманием, и потому надеюсь, что вы поймете и дурно выраженное.
«Ибо мы желали — скажу прямо — чего-нибудь от нас совершенно отличного и для нас непостижимого, и только соприкасающегося с нами»... «Путем субъективизма мы никогда...1 он само живое из всего живущего». Я не согласен с этим. Я определяю жизнь — отъединением части, любящей себя, от остального.
Может быть, это не ясно; но это необходимо. Без этого определения жизни неизбежно повторился бы круг, по кот[орому] человек был бы бог, центр всего. — Жизнь есть отъединение части от остального. Человек знает только живое. Поэтому для живущего доступно только живое, подобное ему; все же представляющееся ему мертвым есть живое, недоступное ему. Оно-то и есть непостижимое и не только соприкасающееся, но обнимающее его.
Выражу вам, может быть, наивно, но зато ясно мою мысль.
Клеточка есть объединенное — живое, клеточка любит себя и знает другую клеточку и ей подобные, — т. е. и чувствует, не зная, и остальная жизнь ее составляется из отношений к себе подобным и неподобным. Неподобные ей представляются ей мертвыми. Человек знает и любит себя и все включенные в него клеточки, чувствуя их собою, и относится к мирам,2 представляющимся ему неорганическими, так же, как клеточка к целым организмам.3 Из бесчисленного количества людей и других существ составляется, вероятно, одно целое живое, жизнь которого нам недоступна, как недоступна жизнь всего организма клеточке. (Этот высший организм не есть общество, государство, как метафорически говорят социологи, а что-то всегда недоступное человеку на низкой степени его объединения.)
Но тут является вопрос: где же кончаются эти яички в яичке вверх и вниз?4
По Канту, вследствие свойства разума, не может быть конца пространству, времени и причинам; по-моему же не может быть конца объединениям жизни, включающим в себе одно другое, потому что человек может понимать только жизнь. Но если человек может понимать только жизнь и не может понимать конца объединениям, то у него необходимо является понятие бесконечного живого, объединяющего в себе всё. Объединение же всего есть явное противуречие. Противуречие5 есть бог живой и бог любовь.6
Бог — живой — любовь есть необходимый вывод разума и вместе с тем бессмыслица, противная разуму. —
Я знаю бесконечность существующего, и так как знаю только живое, то знаю, что не это бесконечно существующее есть живое, не имеющее себе пределов, т. е. объединяющее, любящее всёвсего не имеет смысла и противно его законам. Здесь-то нужно, чтобы вопрос о том, что есть сущность7 познания, был бы ясно решен: логическая ли способность разума составляет ее, или сознание своей жизни. Если сознание своей жизни, то несогласие последнего вывода с логическими требованиями моего разума только может заставить меня понять8 неправильность приложения логической способности разума к предлежащему вопросу. Любовь в самых низких, известных нам проявлениях не подлежит законам разума, каким же образом бесконечное объединение и, следовательно, любовь могла бы подлежать им? Встретившись с этим противуречием, я только могу пожалеть о недостаточности моего разума, показывающей ту низкую ступень, на которой я нахожусь, но никак не усумниться в своем выводе. Оно показывает мне то, что я не могу понять бога, к которому я пришел, отыскивая смысл своей жизни; но невольно самым устройством моего разума побуждает меня к тому, чтобы стремиться понимать его; оно показывает только, что всякий раз, когда я хочу вполне понять его, определив его объединяющим всё она есть то самое, что составляет мою жизнь — любовь (во мне ко всему тому, что объединено мною) в нем к тому, что объединено им, ко всему. И каждый человек, и не зная этого, невольно чувствует (как бы ни нападали на телеологию), что он любим, что он есть средство, часть и вместе цель.
Боюсь, что вы, покачав головой, пожалеете, что я тронут рассудком. Может быть, но очень приятно тронут. Пожалуйста, пишите мне откровенно и не с осторожностью и участием, как вы делаете, а вообразите себе, что вам это пишет Суворин, и ловите меня на каждом слове.
Многое может быть неясно, но лишнего, чего я не могу объяснить, ничего не пишу.
Примечания
Впервые опубликовано в ПС, стр. 73—75. Основание датировки: письмо служит ответом на неизвестное письмо Страхова, являющееся в свою очередь ответом на письма Толстого от 2... 3 января. Письмо Страхова лежало, как пишет Толстой, «дней 5». Написанное, таким образом, не раньше конца января — начала февраля, настоящее письмо было послано лишь вместе с письмом от 14... 15 февраля.
1 В автографе строка точек.
2 Зачеркнуто:
3 Зач.: Но тут является вопрос:
4 Зач. начало новой строки: По свойству человеческого ума
5 это неизбежно и это противуречие
6 Зач.: так как истинное объединение есть любовь.
7 Зач.:
8 Зач.: недостаточно орудия разума для разрешения вопроса о жизни и о любви.