43. Т. А. Ергольской.
1856 г. Декабря 5. Петербург.
5 Декабря.
Виноват, что дня три не отвечал на ваше письмо. Я ужасно был занят всё это время. Я написал в один месяц совершенно новый рассказ для Библ[иотеки] для Чт[ення] и переделал старое для О[течественных] З[аписок].1 — Я вам пришлю их. Зато этот месяц я провел прекрасно так, как то время перед болезнью, когда я писал Юность с утра до вечера. Кроме того, у меня фортепьяно и ноты, новые книги и изредка Дружин[ин], Боткин, Анненков, с которыми мы иногда проводим вечера часов 6, болтая о пустяках и рассуждая о деле, так что не видим, как летит время. У светских моих знакомых я ни у кого не был и желаю быть как можно меньше. Так мне хорошо одному дома. Здоровье мое хорошо, чему я обязан, как мне кажется, не столько Шапулинскому,2 сколько гимнастике,3 которую я делаю каждый день. Только продолжаются бессонницы. Никак не могу спать больше 6, 7 часов в день. Вы мне пишете4 про В[алерию]5 опять в том же тоне, в котором вы всегда мне говорили про нее, и я отвечаю опять так же, как всегда. Только что я уехал и неделю после этого, мне кажется, что я был влюблен, что называется, но с моим воображением это не трудно. Теперь же и после этого, особенно, как я пристально занялся работой, я бы желал и очень желал мочь сказать, что я влюблен, или просто люблю ее, но этого нет. — Одно чувство, которое я имею к ней — это благодарность за ее любовь и еще мысль, что из всех девушек, которых я знал и знаю — она лучше всех была бы для меня женою, как я думаю о семейной жизни. Вот в этом-то я и желал бы знать ваше откровенное мнение — ошибаюсь я, или нет. И желал бы слышать ваши советы, во-первых, потому, что вы знаете и ее и меня, а, главное, потому что вы меня любите, а люди, которые любят, никогда не ошибаются. — Правда, я очень дурно испытывал себя, потому что с тех пор, как уехал, вел жизнь скорее уединенную, чем рассеянную, и видел мало женщин, но, несмотря на это, часто мне приходили минуты досады на себя, что я сошелся с ней и что я раскаивался в этом. Все-таки я говорю, что, ежели бы я убедился, что она натура постоянная и будет любить меня всегда, — хоть не так, как теперь, — а больше, чем всех, то я ни минуты не задумался бы жениться на ней. Я уверен, что тогда моя бы любовь к ней всё увеличивалась бы и увеличивалась, и что посредством этого чувства из нее бы можно было сделать хорошую женщину. — Adieu, chère tante, je baise vos mains.6 7
Примечания
Впервые полностью напечатано в Бир. XXI, стр. 147. Год определяется записью в Дневнике под 5 декабря 1856 г. (т. 47, стр. 103).
1 Рассказы «Разжалованный» и «Утро помещика».
2 Павел Дмитриевич Шипулинский — петербургский врач.
3
4 Письмо Т. А. Ергольской не сохранилось.
5 В. В. Арсеньева.
6
7 См. следующее письмо № 44.