Толстой Л. Н. - Ергольской T. A. и Толстому Д. Н., 13 - 22 марта 1854 г.

84. T. A. Ергольской и гр. Д. Н. Толстому.

1854 г. Марта 13—22. Бухарест.

Boukarest

13 Mars 1854.

ère Tante!

Gimbout1 a dit parfaitement vrai que j’irai loin. En effet je suis allé très loin. De Koursk2 j’ai fait près de 2000 verstes, au lieu de 1000 que je croyais, et je suis allé par Poltava, Balta, Kichineff et ce n’est pas par Kieff ce qui aurait été un détour: Jusqu’au gouvernement de Херсонъ j’ai eu un excellent trainage, mais là j’ai été obligé de jeter mon traineau et de faire mille verstes en перекладная, par un chemin affreux, jusqu’à la frontière. Et de la frontière, jusqu’à Boukarest c’est un chemin impossible à décrire, il faut en avoir gouté pour comprendre le plaisir de faire 1000 verstes en chariot plus petit et plus mauvais que ceux dans lesquels on transporte le fumier chez nous, ne comprenant pas un mot du Moldovan et ne trouvant personne qui comprenne le Russe et avec cela payaht pour huit chevaux au lieu de deux. Quoique mon voyage n’ai duré que 9 jours j’ai dépensé plus de 200 r. arg. et je suis arrivé presque malade de fatigue. —

17 Mars.

Je n’ai pas continué ma lettre puisque je ne savais que vous dire au sujet de ma personne. Le Prince n’était pas ici. Hier il vient d’arriver et je viens de chez lui. 3 Il m’a reçu mieux que je ne[le] croyais, en vrai parent. — Il m’a embrassé, il m’a engagé de venir diner tous les jours chez lui et il veut me garder auprès de lui, mais ce n’est pas encore décidé. Dès que cela le sera je vous écrirai. —

Pardon, chère tante, que je vous écris peu — je n’ai pas encore la tête à moi, cette grande et belle ville, toutes ces présentations, l’opèra Italien, le théâtre Français, les deux jeunes Gorgeakoffs [Gortchakoffs], qui sont de très braves garçons.... 4 de sorte, que je ne suis pas encore 2 heures chez moi et je n’ai pas pensé à mes occupations ordinaires. Adieu, chère tante, je* baise vos mains. J’ai été dejà 4 fois à la poste croyant trouver de vos lettres.

Прiехалъ я счастливо и живу 5 дней весело, но не совсемъ еще хорошо, потому что службы еще нетъ никакой, и я не установился, ничего не делаю. Дела наши, т. е. Русскiя, идутъ хорошо, войска почти безъ дела перешли Дунай, и взяты 4 крепости уже на той стороне. 6 Ежели я останусь при Князе, то поеду тоже туда. Край здешнiй гораздо интереснее, чемъ я предполагалъ. Въ деревне дичь страшная, а въ городахъ цивилизацiя — по крайней мере внешняя — такая, какую я воображалъ въ Париже или Вене. Прощай, милый другъ, когда ты будешь писать, то, ради Бога, пиши подробнее о своихъ денежныхъ делахъ. Эта гадкая вещь имеетъ такое большое влiянiе на поступки и на счастье людей. Передо мной стоитъ теперь твой портретъ, которому я мысленно говорю много искренняго, дружескаго, котораго, почему-то, не пишу тебе, да и не говорилъ, когда съ тобой виделся. Но надеюсь, ты самъ знаешь, что я тебя очень люблю. —

22 Mars. Hier j’ai appris que je ne reste pas auprès du Prince, mais je vais à Oltenitza7 rejoindre ma batterie. 8

Бухарест

13 марта 1854.

Гимбут1 говорил, что я далеко пойду, и он был вполне прав. Действительно, я ушел далеко. Из Курска2 я проехал около 2000 верст, вместо 1000, как я предполагал; ехал я на Полтаву, Балту, Кишинев, а на Киев дал бы крюку. До Херсонской губернии был прекрасный санный путь, но там пришлось бросить сани и остальные тысячу верст до границы проехать на перекладныхъ по ужасающей дороге до границы. Дорогу от границы до Бухареста описать невозможно; надо самому испытать это, чтобы понять, каково удовольствие проехать 1000 верст в телеге, и меньше и хуже тех, в которых у нас навоз возят, не понимая ни слова по-молдавански и не встретив ни одного человека, кто бы понимал по-русски: и при этом платя за восемь лошадей, вместо двух. Хотя путешествие мое длилось только 9 дней, я истратил более 200 р. сер. и добрался до места совершенно больной от усталости. —

17 марта.

Прервал свое письмо, потому что не знал, что вам сказать о себе. Князя здесь не было. Он приехал вчера, и я сейчас от него. 3 Принял он меня лучше, чем я ожидал, прямо по-родственному. — Он меня расцеловал, звал к себе обедать каждый день, хочет меня оставить при себе, хотя это еще не вполне решено. Когда это решится, я напишу вам. —

Простите, милая тетенька, что коротко вам пишу, но я еще не пришел в себя. — Красивый и большой город, все эти представления, итальянская опера, французский театр, два молодых Горчаковых, оба славные малые... 4 я и 2-х часов не просидел у себя и не подумал о своих обычных делах. Прощайте, дорогая тетенька, целую ваши руки. Я был уже 4 раза на почте, надеясь получить от вас письма.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые напечатано (по-французски и в переводе, почти полностью) П. И. Бирюковым в Б, I, 1906, стр. 230—231; несколько полнее (без приписки гр. Д. Н. Толстому, только в переводе) напечатано П. А. Сергеенко в ПТС, I, стр. 34—35.

1 Карл Фердин. Гимбут. О нем см. прим. 4 к п. № 56.

2 Из Курска Толстой выехал числа 3 марта, так как 12 марта, как записано в дневнике, он приехал в Бухарест, а ехал он, как пишет в этом письме, девять дней.

3 О кн. Мих. Дмитр. Горчакове см. вступ. прим. к п. № 81.

«Не могу передать тебе того удовольствия, вернее радости, которую доставило мне твое письмо из Бухареста от 22 марта. Оно пробыло в пути около месяца, и ты представляешь себе, как я мучалась в полном неведении насчет тебя. Слава богу, что ты у пристани; я была уверена, что князь примет тебя по-родственному, основываясь на дружеском расположении его к твоему отцу, и можно надеяться, что он не откажет тебе в своей протекции. Ежели он не оставит тебя при себе, значит он имеет на то веские причины и рекомендует тебя кому-нибудь, кто имеет вес в его глазах; так он всегда поступает с родственниками, которыми интересуется. Это самый порядочный и почтенный человек изо всех, кого я знаю. И откровенно тебе сознаюсь, я всегда желала, чтобы ты служил при нем; уверена, что со временем он возьмет тебя к себе адъютантом. Я прозорлива, и часто исполняется то, что я предвижу. Дай бог, чтобы так случилось и на этот раз, и чтобы тебе это послужило на пользу и на счастье». (Оригинал по-французски; публикуется впервые; подлинник в АТБ.)

Кн. М. Д. Горчаков 11 марта лично распоряжался переправою войск через Дунай, 13-го был в занятом русскими войсками с. Мачине, а 15-го отправился из Браилова в Бухарест.

4 Молодые Горчаковы — кн. Дм. и Алд. Серг. Горчаковы, племянники кн. Мих. Дм. Горчакова, четвероюродные братья Толстого, друзья его детства. Кн. Дмитрий Сергеевич (1828—1907), участник венгерской кампании, служил в гусарском цесаревича полку. В 1867 г. вышел в отставку. Кн. Александр Сергеевич (1831—1879) умер в чине полковника.

и кончил весной 1847 г. Получив по разделу имение в Курской губ., Суджанского уезда, Щербачевку, гр. Дмитрий Николаевич поселился в ней. С февраля 1848 г. он служил в течение трех лет в Курске, а с августа 1851 г, в московской дворцовой конторе.

В архиве Толстого сохранилась рукопись гр. Д. Н. Толстого: «Мои предположения хозяйственные деревни Щербачевки 1849 г. с месяца апреля». Об этом произведении Лев Николаевич пишет в «Воспоминаниях детства». «У меня теперь есть записка Митеньки о том, как он смотрел на владение крепостными. Мысли о том, что этого не должно было быть, что надо было их отпустить, среди нашего круга в 40-х годах совсем не было. Владение крепостными по наследству представлялось необходимым условием, и всё, что можно было сделать, чтобы это владение не было дурно, это то, чтобы заботиться не только о материальном, но и нравственном состоянии крестьян. И в этом смысле была написана записка Митеньки очень серьезно, наивно и искренно...».

«Воспоминаниях детства»: «Почти не помню его маленьким. Знаю только по рассказам, что он в детстве был очень капризен... Он был ближе мне по возрасту, и мы больше играли с ним, но я не так любил его, как любил Сережу и как любил и уважал Николеньку... Особенности его проявились и памятны мне уже в Казани, куда мы приехали в 40 году, и мне было 13 лет. До этого в Москве я помню, что он не влюблялся, как я и Сережа, не любил особенно ни танцев, ни военных зрелищ... Он всегда был серьезен, вдумчив, чист и решителен, вспыльчив, и то, что делал, доводил до пределов своих сил. Учился он хорошо, ровно; писал стихи очень легко, помню, прекрасно перевел Шиллера «Der Jüngling am Bach» («Юноша у ручья»), но не предавался этому занятию... Мало общался с нами, всегда был спокоен, серьезен и задумчив. Так он рос незаметно, мало общаясь с людьми, всегда, кроме как в минуты гнева, тихий, серьезный, с задумчивыми, строгими, большими, карими глазами. Он был велик ростом, худ довольно, силен не очень, с длинными большими руками и сутуловатой спиной. Особенности его начались со времени вступления в университет. Он был годом моложе Сергея, но поступил в университет с ним вместе на математический факультет только потому, что старший брат был математиком. Не знаю, как и что навело его так рано на религиозную жизнь, но с первого же года университетской жизни это началось. Религиозные стремления естественно направили его на церковную жизнь, и он предался ей, как он всё делал, до конца. Он стал есть постное, ходить на все церковные службы и еще строже стал к себе в жизни. В Митеньке, должно-быть, была та драгоценная черта характера, которую я предполагал в матери и которую знал в Николеньке, и которой я был совершенно лишен, — черта совершенного равнодушия к мнению о себе людей... Он не танцовал и не хотел этому учиться, студентом не ездил в свет, носил один студенческий сюртук с узким галстуком, и с молоду уже у него появился тик: он подергивал головой, как бы освобождаясь от узости галстука.

Особенность его первая проявилась во время первого говенья. Он говел не в модной университетской церкви, а в казематской церкви... Мы, главное Сережа, водили знакомства с аристократическими товарищами и молодыми людьми, Митенька, напротив, из всех товарищей выбрал жалкого, бедного, оборваннаго студента Полубояринова (которого наш приятель-шутник называл Полубезобедовым), и мы, жалкие ребята, находили это забавным и смеялись над Митенькой. Он только с Полубояриновым дружил и с ним готовился к экзаменам». («Воспоминания детства», гл. IX.)

«Воспоминаниях детства» с «Юностью» Толстого, нельзя не прийти к заключению, что в образ князя Нехлюдова Толстой внес много черт своего брата. Его же Толстой изобразил в лице Николая Левина в «Анне Карениной».

В архиве Толстого (АТБ) сохранилось по одному письму гр. Д. Н. Толстого к Т. А. Ергольской и гр. H. Н. Толстому и два письма ко Льву Николаевичу.

6 Русские войска переправились через Дунай 11 марта в трех пунктах: в Браилове, в Галаце, и в Измаиле, а 12 марта были взяты крепости Тулъча и Исакча.

— селение близ Дуная, на юговосток от Бухареста. 20 марта Толстой был прикомандирован к батарейной № 3 батарее 11 артиллерийской бригады, а 22 марта переведен в 12 артиллерийскую бригаду.

Раздел сайта: