47. Т. А. Ергольской.
1851 г. Июня 24. Старый Юрт.
24 Juin.
Le soldat qui a porté ma lettre du 22 à la poste1 vient de m’apporter la vôtre,2 chère tante, dans laquelle vous dites, que j’ai voulu vous reprocher votre indifférence. — Chère Tante. Comment pouvez vous croire, que moi, pour qui votre tendre affection et la ferme confiance, que j’ai dans votre amour, est un point d’appui [pour moi] dans tous les moments difficiles de la vie, que j’aie l’idée de vous reprocher votre indifférence? Non, vous êtes injuste! Vous savez, bonne tante, que si j’ai des défauts ce n’est pas la franchise, qui me manque. Eh bien je vous direz avec cette franchise, que votre lettre m’a fait verser des larmes. Pourquoi avoir de ces tristes pensées? — Vous dites que vous n’espérez plus revoir Nicolas. — Pourquoi le croire, espérons en D'ieu. Dans 4 ou 5 mois de nouveau nous nous réunirons tous à Ясное, de nouveau recommencerons ces douces causeries. — Vous êtes trop nécessaire pour notre bonheur pour que Dieu ne vous conserve point. —
J’ai pris la ferme décision de rester servir au Caucase. Je ne suis pas encore décidé, si ce sera au militaire ou au civil auprès du Prince Voronzoff,3 mon voyage à Tifliss4 décidera de la chose. Dites à Valérien et à Marie,5 que je leur fait cadeau de mon piano et que je les prie de ne pas me remercier; car il n’y a aucun mérite à faire cadeau d’une chose dont on n’a pas besoin. Envoyez le leur, je vous prie. — Faites dire, je vous prie, à Arsénieff6 que la nouvelle de sa convalescence m’a fait beaucoup de plaisir et que je l’embrasse tendrement malgré sa figure bourgeonnée. —
Моимъ вернымъ и добрымъ слугамъ Гаше7 и Прову8 кланяюсь. — Adieu, chère tante, je baise mille fois vos mains. —
Léon.
На 4 странице:
Ея Высокоблагородiю Татьяне Александровне Ергольской. Въ Тулу.
24 июня.
Солдат, который снес мое письмо от 22-го на почту,1 принес мне сейчас ваше2 письмо, дорогая тетенька, в котором вы говорите, что я хотел упрекнуть вас в равнодушии. — Дорогая тетенька, как могли вы подумать, что я, для которого ваша нежная привязанность и твердая уверенность в вашей любви — поддержка во всех тяжелых минутах моей жизни, я мог иметь намерение вас упрекнуть в равнодушии? Нет, вы несправедливы! Вы знаете, добрая тетенька, что при всех моих недостатках скрытности во мне нет. И я откровенно сознаюсь вам, что плакал от вашего письма. Отчего у вас такие грустные мысли? — Вы говорите, что не надеетесь больше свидеться с Николенькой. — Но почему? Бог даст, через 4 или 5 месяцев мы снова соберемся все в *Ясном*, и возобновятся наши мирные беседы. — Вы так необходимы для нашего общего счастья, что Бог вас сохранит. —
Я твердо решил остаться служить на Кавказе. Не знаю еще в военной службе или гражданской при князе Воронцове,3 это решится в мою по- ездку в Тифлис. 4 Скажите Валерьяну и Машеньке,5 что я дарю им свое фортепьяно и прошу меня не благодарить за него, так как нет заслуги дарить то, в чем не нуждаешься. Перешлите его им, пожалуйста. — Поручите сказать Арсеньеву,6 что я рад, что он поправляется, и что я нежно его целую, не взирая на его пятнастое лицо. —
*Моимъ вернымъ и добрымъ слугамъ Гаше7 и Прову8 кланяюсь*. — Прощайте, дорогая тетенька, тысячу раз целую ваши ручки. —
Лев.
Примечания
«Получила 21 июня 1851 года».
1 Письмо № 45.
2 Письмо это не сохранилось.
3 Граф (с 1845 г. князь; с 1852 г. светлейший князь) Михаил Семенович Воронцов (1782—1856) — известный государственный деятель. В 1844—1853 гг. главнокомандующий войск на Кавказе, наместник кавказский с неограниченными полномочиями. Его Толстой изобразил в «Хаджи Мурате».
4 В Тифлис Толстой приехал только 1 ноября 1851 г.
6 Владимир Михайлович Арсеньев. О нем см. прим. 3 к п. № 23.
8 О Прове никакими сведениями не располагаем.