88. А. Н. Дунаеву.
1892 г. Апрель, около 20. Бегичевка.
Дорогой Александр Никифорович,
В том месте в конце 8-й главы,1 «вы говорите, что если я не исполню ваших требований, то мне будет худо», надо продолжить так: «но то худое, которым вы пугаете меня, не может быть мне страшно, п[отому] ч[то] хуже того, что вы требуете от меня, ничего не может быть для меня, какой бы я ни был человек. Если я то, что вы же называете — подлец, т. е. человек руководящийся одними животными побуждениями, то неприятнее, унизительнее того положения солдата, в котором я обязан беспрекословно повиноваться всякому человеку, высшему меня чином, и страшнее того положения, в к[отором] я всякую минуту могу быть послан на верную смерть, ничего не может быть; если же я то, что вы называете — честный человек, т. е. руковожусь в своей жизни нравственным чувством, то постыднее и ужаснее того положения, в которое вы хотите поставить меня, человека, обещающегося убивать по первому требованию не только чужих людей, но и самых близких, тоже ничего не может быть. То, чего вы от меня требуете, во всяком случае — подлый я или честный, злой или добрый человек, — гораздо хуже того, чем вы меня пугаете. И потому никакая угроза не может заставить меня повиноваться вам.
Но мало того, и власти-то вы никакой не имеете. Вся власть ваша происходит от обмана, оттого, что мы сами угнетаем себя. Стоит нам очнуться, и власти вашей никакой не будет».
За этим, кажется, следует о том, что во всяком случае дурного из того, что люди будут следовать закону любви, выйти не может.
Целую вас и Евг[ения] Ив[ановича].2
Л. Т.
Датируется на основании ответного письма А. Н. Дунаева (см. ниже.)
1 «Царство божие внутри вас». В печатный текст это место не попало. Гл. VIII, повидимому, переделывалась и позднее.
2
В ответном письме от 23 апреля 1892 г. Дунаев писал: «Присланный Вами листок для вписки в 8 гл. не застал Евгения Ивановича в Москве, и я, переписав его, переписанное послал ему в Россошу, присланное же Вами убрал у себя».