63. Н. Н. Ге (сыну).
1887 г. Декабрь 11. Москва.
Милый друг Количка!
Потребность духового общения с вами, с каждым днем увеличиваясь, стала так велика, что стала чем-то метающим мне. Думаю о чем-нибудь — «а Количка?» — Вот и пишу к вам. Первое, пожалуйста напишите, милый друг, о себе, о своем духовном состоянии, о своих отношениях к семье, к жителям вокруг и к своим московским и тверским друзьям. Во-вторых, если захочется, — о том, что в голове делается, думается. — Я, представьте себе, ничего всё это время не писал, кроме продолжения и исправления, может быть и порчения (не думаю, впрочем), своей книги «О жизни». На днях она выйдет.1 — и тени нет — и в хорошие минуты — с радостью сознания, что могу служить богу точь-в-точь так же, как во всяком другом месте. С женою совершенный лад, хотя и грустный для меня и такой, в к[отором] я иногда раскаиваюсь. Как будто я сказал себе: этот человек не может иметь того блага, к[оторое] я имею, и я не пытаюсь уже передавать его (благо) ему и не пытаюсь п[отому], ч[то] всякие попытки нарушали мое спокойствие. В этом-то и упрекаешь себя, но все-таки не изменяешь этого, страшно сказать, любовно-презрительного отношения. В том-то и дело, что любовное, настояще любовное, не может быть презрительное. И каюсь и учусь. Остальные же хороши и становятся тем более хороши, чем согласнее наша с женой жизнь. Девочки очень хороши, Сережа, как и всегда, чего он никак о себе не думает, легкомыслен до последней степени, но добрее прежнего. Илья серьезный сердцем и головой, но страшный разлад действительности от мысли, хотя последнее время лучше. Кутежи2 кончились. Но он от своей любви не может ясно смотреть на жизнь и себя. Лева на днях перестал пить вино (мы завели общество трезвости) и курить и поминает о вас с нежностью, как бы призывает мысленно на помощь для нравственной поддержки.
Напишите еще, где отец, поехал ли в Одессу.3 Еще вот что: Хилков4 живет от вас в двух рублях расстояния по жел[езно]дор[ожной] станц[ии] Новоселки, деревня Павловки. Я лично всё еще не знаю его, но писал ему и писал про вас, что вам бы надо свидеться, чтобы помочь друг другу.5 — этот путь один, и с него сбиться нельзя, и он не может сбиться, но нужна помощь просто любви, помощь в сознании того, что меня любят, жалеют, и я не один. А то мы всё смотрим на него как на героя, а забываем, что он человек — прекрасный, теплый и страдающий человек, как мы все страдали и страдаем, не в смысле мучения, а в смысле претерпевания (родов). Я сделал это заключение из его прекрасных писем к Джунковским.6
Когда увидимся, милый, дорогой друг? Я вас очень люблю. Целуйте всех ваших.
Очень любящий вас Л. Толстой.
На конверте: Курско-Киевская ж. дор. Николаю Николаевичу Ге (младшему).
Примечания
Датируется на основании почтовых штемпелей.
Николай Николаевич Ге (1857—1940) — сын художника Н. Н. Ге, близкий друг семьи Толстого (см. т. 63, стр. 208).
1 «О жизни» была запрещена цензурой.
2 В подлиннике: купежи
3 В Одессе жила сестра H. Н. Ге(сводная), которая была тяжело больна.
4 Д. А. Хилков (см. т. 64, стр. 134).
5 друга.
6 —1916), офицер лейб-гвардии уланского полка, в то время, под влиянием взглядов Толстого, оставивший службу; жена его — Елизавета Владимировна Винер.
—134).