№ 91
[1883 г. Июня 15—16. Я. П.]
15-го.
Вот еще одно письмо получила сегодня, милый друг Лёвочка, и это первое, которое доставило мне больше радости, чем все другие. Хотя приходит в голову, что причины твоей большей нежности от причин, которые не люблю я; но потом я сейчас же не хочу себе портить радости, и утешаюсь и говорю себе: «от каких бы то ни было причин, но он меня любит, и слава богу». Ах, кабы могло быть опять всё по-старому, по-прежнему! Тогда мы были вместе — всякую жизнь легко будет несть, но никакой не вынесу легко, если врозь. Мне беспрестанно хочется (особенно последнее время) кликнуть тебя — иногда это чувство доходит до болезненного желания — сейчас, сейчас хочу тебя видеть, а потом вспомню, как ты относишься к нашей жизни, и думаю: «нет, не надо»; как камень на всю мою легкую, счастливую жизнь ложится то критическое, неодобрительное отношение твое к нам; и я думаю еще, что когда самому тебе захочется и затоскуешься о нас, тогда не так строг будешь, и потому приезжай, когда хочешь и делай всё, всё, что хочешь, но не будь строг ко мне и нам.
16-го. Письмо начала вчера и не кончила: мне казалось, что всякое слово не то выражает, что я хочу и потому я и не дописала. Мне очень радостно думать, что ты здоровьем поправишься и жаль, что тебе как будто скучно; но я рада, что скучно без меня, и рада, что ты просто, по человечески опять употребляешь понятные слова, как скучно.
Дня три назад вдруг стало очень холодно, северный ветер, до 7½ градусов доходило ночью. И сделался у Алёши жар сильный, он стонал, задыхался. Какой я ад пережила в эту ночь! Я думала, очень обычное при коклюше, воспаление в легких. Но к утру (спал он у меня на постели), часам к семи вдруг к моему восторгу он весь спотел, даже волосики прилипли мокрые к лицу, и я ожила. После этого коклюш стал хуже, затяжки страшнее, но жар не возобновлялся. Сегодня опять стало жарко, ясно и всем детям немного легче стало. Они опять с утра до вечера на воздухе, а это главное при коклюше. Я не особенно тревожна, лишь бы опять холода не было, и лишь бы ничего не усложняло коклюша.
Саша Кузминский еще не приехал, его деньги задержали до 20-го. Танин кашель теперь лучше, уже не коклюш, а простой кашель. Madame уехала 14-го за границу. Лёля и Альсид всё с змеем возятся, пускают его, клеят, украшают, и рыбу ловят; я им бредень купила, сегодня карасей наловили. Они ведут себя хорошо, но вчера я их побранила: до 12 часов ночи всё болтали. Илья ничем уж не стал заниматься, сегодня об охоте всё говорил и поехал к Головину за тем же. Накупил рожков медных, пороху, дроби.
но с тех пор не могу никак их опять собрать читать, такая досада. То спать хочется им, то шить шляпы дурацкие, то еще что-нибудь. Видно, одной придется прочесть. А мне очень интересно, хотя много вслух замечаний делаю, и так хотелось бы поговорить с кем-нибудь.
Явился третьего дня вечером Михайла Фомич, кланяется, просит Илью и Таню крестить у него. Я, было, отказала, но дети взбунтовались, и я вчера с ними и еще с моей Машей и Верой ездила в Тулу. Были крестины у князя на квартире и пирог, и чай, и угощение. Немного совестно это было, но дети были в восторге, особенно моя Таня и Вера. Побыли мы там от трех до пяти и домой вернулись. Вечером опять почитали вслух, но у Тань двух совсем глаза закрывались, так и разошлись рано. Сейчас приехал учитель Лёлин, и он учится; кажется идет хорошо и малый симпатичный, хотя иногда ненатурально развязен, как часто молодые. Все остальные играют в крокет. Таня моя шьет на своей новой машинке. Мы вечером пойдем всей компанией за васильками. Как красиво, как хорошо везде! Сады скосили, сегодня перетрясли сено; ягоды только что поспели; сегодня мне дети три пучка принесли. Ясно, но синева в воздухе и не жарко, не холодно. У нас верно лучше, чем у вас в мерзкой степи.
Ну, теперь кончаю свое письмо, кажется, больше нечего писать, всё и интересное, и неинтересное сообщила. К Ивану Михайловичу два письма; одно открытое, сказано, что его ждут, чтобы всё кончить. Подписано , кажется. Адрес у Триумфальных ворот. Если он там, скажи ему это. Прощай, милый, обнимаю тебя за милое письмо. Целую Серёжу.
Соня.
Примечания
еще одно письмо получила — от 8 июня; в нем Толстой писал: «Только шукни мне, и я сейчас приеду. Скучно без работы; кумыс мешает и физическому труду, и еще больше умственному. Ах, ах, ах, только бы у тебя наши коклюшные благополучно откашляли, и ты не слишком бы измучилась и не заболела. А то теперь уж не далеко, — половина прошла» (ПЖ, стр. 195—196).
«скучно». Толстой писал в том же письме: «Мне тут скучно и пусто, и не хорошо без тебя и без работы — оба эти нужны мне для жизни» (ПЖ, стр. 196).
принесла твою статью снизу. Толстая читала по рукописи «В чем моя вера?» — В ГТМ хранится ранний список этой статьи Толстого, сделанный рукой Т. А. Кузминской, под заглавием «Записки моей жизни 1881 г.».
— Михаил Фомич Крюков (1852—1918), двадцати четырех лет женился на дочери яснополянского повара Румянцева, Прасковии Николаевне. Прослужил лакеем у Толстых с 1873 по 1877 г. Затем служил у Л. Д. Урусова и Ливенцова в Туле. В разные сроки приглашался Толстыми в дом временно, как например в 1882 г.