№ 401
30 декабря 1900 г. Кочеты.
Таня состоянием здоровья вполне благополучна. Всё идет хорошо: сокращение, убыль молока, нормальная температура. Она очень разумна, держит себя в руках, но грустное положение дел не может не влиять на расположение ее духа. Мой приезд, который она ждала с нетерпением, всё-таки взволновал её. Вид только мой, измученный событиями в Ясной, — уже произвел на неё то впечатление, которое вынесла я из горя Лёвы и Доры. Кроме того она иногда плачет, что мечта ребенка, особенно девочки, не осуществилась. Забота о муже, о том, что он будет предпринимать, тоже её не оставляет ни на минуту. Если он приедет, он повредит себе; если нет, то как же мало он её любит. Этого она не говорит, но не может не думать. Очень её жаль, она сегодня даже ночь не спала, и ей мерещилось, то, что Наташа взошла и она её видела ясно, то шум, шелест, разговоры.
Днем происходит большая суета, которую мы теперь будем устранять от нее; а первые дни её в этом отношении мало берегли. Теперь будем сидеть по одной, по очереди. Сейчас уехали Серёжа с Андрюшей в Никольское. Оттуда Андрюша уедет домой, а Серёжа на днях в Москву. Я думаю уехать отсюда 1-го вечером или 2-го вечером, смотря по состоянию Тани и по погоде, которая теперь великолепна: солнце, иней, тихо и 10 гр. мороза. Вчера ехала и восхищалась, как давно не приходилось. До Орла проводит меня Юлия Ивановна, где будет покупать для Тани провизию. В Туле меня встретит Андрюша, который поедет со мной в Москву, ему необходимо там быть по своим денежным делам.
ни единого слова. Отчего никто не умеет во-время помочь друг другу, и так устроить, чтоб облегчить страданья? То, что я пережила это время, и горюя на скорби своих детей, гораздо тяжелее, чем еслиб всё это произошло за глаза. И тяжело бессилие помочь...
Звонят к обеду. Целую тебя и Сашу; еслиб я получила от вас телеграмму на Архангельское, что всё у вас хорошо, мне легче бы было ехать. Прощай.
Твоя Соня Толстая.
Примечания
— от 29 декабря; к нему Толстая приписала: «Письмо со станции по дороге в Кочеты, где Таня дочь родила мертвую девочку. Сухотин уезжал один за границу. Таня осталась одна».
Наташа — Н. М. Сухотина.
не получив [...] «Очень жаль, милая Соня, что вследствие праздников не дошли до тебя во-время письма и телеграммы. Я особенно старался, зная твое беспокойство, тотчас же извещать тебя, о всем, что знал. Но ряд случайностей сделали то, что ты уехала из Ясной, ничего не получив» (не опубликовано).
Во встречном письме от 30 декабря Толстой писал: «Очень меня огорчило твое намерение ехать к Тане, милая Соня [...]. Боюсь за твое душевное и телесное здоровье. Слишком тяжело то, что ты переживаешь, а переживаешь ты всё очень сильно» (не опубликовано).