№ 378
12 октября 1898 г. [Москва]
Вот ровно сутки, милый Лёвочка, что мы с Сашей в Москве. Ехали просторно, дремали на длинных диванах, Саша всю дорогу ела, пила и читала. Я прочла перевод по рукописи, и ничего нового там не почерпнула — всё из твоих сочинений, и совсем не так уж хорошо изложено.
В Серпухове я вышла купить Саше клюквенного квасу, а сама съесть бульону (у меня всё желудок не хорош), и вдруг студент какой-то меня окликнул — это был Митя Дьяков. Он сел к нам и ехал до Царицына. В Москве туман и такая слякоть, что терпенья нет; резиновые колеса так и брыжжут в лицо грязью, сегодня мне глаз залепило, когда мы с Сашей ездили в Центральные бани и к Мюр и Мерилиз купить тетрадей, перьев и проч. принадлежности для ученья.
Уж и работали мы все! И Саша, и я, и няня, и Маша, и Никита с Аннушкой. Яблоки в подвал таскали, я в первый раз в жизни была в нашем подвале.
Теперь приблизительно всё убрано, кроме верха, где я еще не буду ни топить, ни освещать, чтобы экономию делать.
Мальчики вчера нас ждали с обедом, Миша выразил радость, что мы приехали и тотчас же ушел к Дьякову, где пропадал до 2-х часов, а сегодня ни тот, ни другой не обедали, уходили к знакомым. Хочу сегодня с Мишей иметь серьезный и, постараюсь, строгий разговор. С Андрюшей вчера было крайне неприятно: когда он узнал, что истратил денег больше, чем у него было, он на меня рассердился и начал кричать, что я поставила его в фальшивое положение, обманув его. Я ему говорю: «извини меня, я наугад сказала, сама не знала, а книжки были в Ясной». Но мое извинение подействовало еще хуже. Потом он смирился, потому что Миша на него напал, говоря, что он несправедлив ко мне, и что: «мама́ ни в чем не виновата, если ты деньги истратил». Стал у меня совета спрашивать, что ему делать, заложить ли ему Самарскую землю? Я не советовала, а говорила, чтоб, женившись, он пожил в Ясной до мая, потом ехал в Самару, а там — что бог даст. Это ему не понравилось. Советовала искать частную службу в Москве и пожить в Москве в меблированных комнатах до весны. И на это рассердился. Уж не знаю, что он сделает.
Очень мне грустно было расставаться со всеми вами, — промен вас на сыновей с Сашей — не выгоден. Целую всех и всё думаю: теперь обедают, теперь сидят вместе, чай собрались пить, читать. Ну, прощай, милый друг.
Пришел дядя Костя.
Примечания
прочла перевод по рукописи. Повидимому речь идет о рукописи Эрнеста Кросби с изложением взглядов Толстого.
— Никита и Анна Воробьевы, служившие в доме Толстых.