№ 372
9 мая 1898 г. [Москва]
Мне кажется, что я так давно не писала тебе, милый Лёвочка; эти дни я совсем разладилась, бессонница мучила и боль в левой стороне шеи, спины, лопатки и руки. Сегодня же до 5½ часов, несмотря на все мои старания, даже глаз не замкнула, а когда заснула, разбудили судороги внутренние (у меня сколько раз это бывало). Я вскочила, приняла все меры, какие могла, а когда опять заснула, разбудил этот нервный запах. Он так наполнил всю меня, и комнату, и весь воздух, что я схватила апельсин, приложила к носу и убежала из своей спальни. Это было так ужасно, что я плакала. Чем я лучше тех сумасшедших, которых видела 3-го дня на Канатчиковой даче, где навестила больного священника? Я о нем писала подробно Александру Афанасьевичу. Он смирен, доволен судьбою, но худ, бледен, и какая-то улыбочка на устах, чего-то недосказанного. Местность довольно скучная, сливающаяся с Москвою, ничего не похоже на деревню.
Мы с Серёжей сегодня ходили всякий в свою сторону искать помощницу голодающим, но всё неудачно. Он не застал Матильду Павловну, а у Горбуновых была барышня, да уехала на голод, а о другой ничего неизвестно без Ивана Ивановича, а он приедет только во вторник.
Еще ты просил взять книги у ретушера Краснова. Я сама там была, и мне сказали, что этот Краснов давно уже уехал в Вятку совсем, а у кого он там — неизвестно. Всё это досадно и научит тебя не давать первому встречному книги, которыми ты дорожишь. Мне всё-таки грустно, что тебе это будет неприятно.
продаю лошадь, и покупки, и книжные дела — всё скопилось к концу, как всегда. Сейчас получила еще поручения от Доры и Лёвы.
Таня пишет, что старики Олсуфьевы так ей рады и так умоляют её остаться еще, что она согласилась прожить у них до понедельника, 11-го. Пусть её! Ходит за сморчками и отдыхает от города, и обдумывает себя.
Миша выдержал устный греческий экзамен и очень усердно готовится к математике. Приходит какой-то студент утром, от 10—1 дня, и вечером от 8—10. Андрюша благоразумен, но легкомыслен в покупках нессесеров, бумажных воротничков и всякого вздору, нужных, будто бы, для дороги. Сегодня они с Мишей таки едут слушать цыган в каком-то театре «Фантазия», но я их провожала, Миша меня вдруг поцеловал в щеку и говорит: «не беспокойся, мама́, я вернусь рано и ничего предпринимать не будем».
Андрюша едет с братом Сашей 16-го утром, сначала по Волге, потом Астрахань, Каспийское море, Баку, Владикавказ, Тифлис и Пятигорск.
Саша переезжает с гувернанткой, которая очень хороша, 15-го скорым в Ясную. Ей не особенно хочется. Я её свезу, пробуду 4, 5 дней и вернусь к Мише. У него 22-го очень трудный экзамен, и я хочу 21-го уже быть с ним. Может быть в последний раз я ему нужна. — Тут Соня Мамонова 5 дней, сегодня уезжает. — Стало холодно, чувствуешь ли ты перемену и здоров ли? Я избаловалась твоими частыми письмами и так и жду их. Спасибо. Целую всех. Еще хочется писать, да негде. Напишу скоро еще. Много писем послала на Чернь. Бедный ты, всё это отвечать. Ужасно ты занят, и я мучаюсь, что не помогаю тебе. Ведь и с моими детьми мне
С. Т.
Примечания
нервный запах. С. А. Толстая пометила: «галлюцинация запаха. Началось после смерти Ванички и повторялось опять».
Канатчикова дача — больница для душевнобольных под Москвой.
больного священника. С. А. Толстая посетила священника из Никольского-Вяземского.
Александр Афанасьевич — А. А. Успенский, управляющий в имении С. Л. Толстого Никольском-Вяземском.
. Толстой писал 30 апреля: «И. И. Горбунову скажи, что если желающая приехать барышня может жить на свой счет, то пусть приезжает. Дела будет много».
няню для Лёвы. У Л. Л. Толстого ожидалось рождение первого ребенка.
«Фантазия» — летний театр легкого репертуара в Петровском парке.