№ 329
[1895 г. Ноября 9. Москва]
Посылаю вам, милые друзья, разных гостинцев и еды: артишоки, томаты, брюссель, финики, печенья, виноград и проч. Что там съедите, а что на дорогу возьмете. Поша едет к вам, и мне самой так захотелось ехать, что я пишу это письмо, а не уверена, что и я не уеду с ним. Сегодня с утра на меня напала тоска в первый раз самая моя осенняя тоска; как проснулась, с Соней разговорилась о Ваничке, расплакалась, да так весь день и мечусь. Может быть опять пройдет и я буду бодра. К вам всё народу прибывает; боюсь, что плохо девочки от суеты всё уложат и плохо дом оставят, ничего не уберут и ничего не запрут. Я знаю, как трудно что-нибудь делать, когда гости, и надо утром убирать даже те постели, на которых спали, и ту посуду, в которой ели. Пусть Марья Кирилловна останется до вечера и на досуге одна всё приберет и запрет, а то ведь это на мою долю останется, когда я приеду весной для окончательной отделки дома.
всякое лечение и начать всюду ездить, а то тоска если разойдется, то хуже всякого нездоровья.
Овощи посылаю плохие, томаты уже отошли, артишоки стары; до Охотного не добралась, далеко, и я на конке на Арбат ездила, на конке очень хорошо, не тряско. Прощайте, целую всех.
С. Толстая.
Примечания
К вам все народу прибывает«Ты права, что чужие люди мешают, а у нас их много: нынче воскресенье, еще Бухман, Марья Михайловна и Хирьяков, приехавший из Петербурга. Про тех я не говорю: Поша друг, Дунаев такой же, да еще и дрова колет, и печи топит. А Марья Васильевна всё делает. Но всё-таки было бы лучше, спокойнее, если бы мы были одни. Хорошее бы вошло на ум».
«Я совершенно одобряю то, что ты хочешь бросить леченье, но не одобряю, что ты хочешь двигаться и вообще нарушать гигиенические предписания. Я бы бросил только лекарства».
Следующее письмо от 13 ноября не печатаем.