№ 298
23 октября. 1893 [г.] [Москва]
Что-то давно я тебе не писала, милый Лёвочка, и от вас три дня нет писем. Событий нет ни у вас, ни у нас, а обыденная жизнь, в которую впадаешь, как в старую колею, воображение всегда может восстановить и представить, вот и писать не хочется. Конечно, главное внимание мое направлено на то, чтоб следить за состоянием Лёвы; он вчера жаловался опять, что живот болит, и сегодня утром говорил, что ему не хорошо. Но это вновь меня не очень встревожило; здесь у всех осенний грипп, у Тани даже очень сильный, и она в грустном и угнетенном состоянии, а у Лёвы менее сильный. Таня вообще мне страшно жалка; я не пойму, огорчена ли она, что не едет за границу, или рада. Мне кажется, что скорее огорчена. Третьего дня провел у вас вечер Миша Олсуфьев, приехавший на юбилей Поливановской гимназии. Была Лопатина, Гуревич, брат и сестра Мамоновы. У Тани уже был озноб и она была совсем больна и очень не весела, но беспокойна. Соня Мамонова овладела совсем Мишей Олсуфьевым, и с тех пор он больше не был.
Вчера я ездила, по просьбе своих детей, на юбилей Поливанова и прослушала все молебны, речи, адресы и телеграммы. Лучшая речь была Капниста; речь всегда льстива и фальшива, но он сказал так, что менее всех других это было заметно, а всё-таки было очень лестно для Поливанова. Мальчики всей гимназии были страшно возбуждены и сияли торжественностью.
Сейчас получила Таня твое письмо, также Ваничка и Саша от Маши. Они были в восторге, и по лицу Ванички прошла целая гамма различных выражений. Он одобрил кивком, что мама́ винограду оставила; засмеялся, что вы с мышами друг друга не боитесь; еще усмехнулся, что «письмо носить в корзине». На днях он случайно в углу около дивана гостиной увидал твой бюст. Надо было видеть его волнение и радость: он охорашивал руками и гладил голову (вот какое воображение, что он не чувствовал холода чугуна), потом обошел кругом и начал целовать, забыв, что все мы смотрим на него. Удивительный мальчик пока; что-то будет. Сегодня они немного гуляли; был град, дождь; вообще погода ужасная и у нас.
Те дни мы всё сажали; выкапывали маленькие клёны и сажали вдоль забора от Олсуфьевского сада. Помогал Ваничка и артельщиковы мальчики, и было всем очень весело. Теперь и этого нельзя делать и наступает тоскливая ноябрьская пора. Сейчас мальчики играют на скрипке; Андрюшу берет учитель в Симфоническое собрание; сегодня седьмая симфония Бетговена. Место даровое в оркестре. Утром они с Мишей ездили на Ходынское поле на своей лошади. Там садка была, т. е. пойманных раньше зайцев пускали в поле и пробовали резвость собак разные глупые и богатые господа. Мы с Таней доказывали Андрюше всю глупость этих занятий, он очень обижался. И представь, — чтоб эти замученные зайцы бежали, а не сели, им охотник откусывал хвосты! Бог знает что! — Очень рада, что тебе приятен Дунаев, я очень боялась, что ты будешь не рад нарушению уединения. Одно жаль, что погода ему не хороша для деревенского удовольствия. Попроси Машу мне написать, посадили ли Тане березки, это дело моей совести, и я потому интересуюсь. Еще отпустили ли вы Васю, или нет? Я думаю, вам лучше его не отпускать пока, а то вы ведь одни никогда не будете, всё гости, и Маше будет трудно. Что Маша? Как ее интимные дела и опомнилась ли она наконец, поняла ли, что ей надо скорей спасать себя и свою репутацию. Здесь неприятно напомнили опять о тяжелом событии с З[андером], о котором так хочется забыть. Флёров о З[андере] как говорил презрительно и не уважительно, я даже удивилась. Даже Флёров! Сейчас Лёва пришел обедать, он был у Раевских. Сама я эти дни дурно очень себя чувствовала и плохо спала. Сегодня у меня первый день, но я себя лучше чувствую. Как твое здоровье?
Отрывали от письма; был m-r Salomon. Он разделяет Тулонские чувства вполне с теми, кто их выражает. Он очень удивился, что ты смотришь на все эти выражения чувства так скептически и несочувственно. Когда я сказала, что ты пишешь статью против, он сказал с ужасом: «c’est impossible!»1 Он хочет послать тебе какие-то газеты, а сегодня принес критику на последнюю твою книгу в Женевском журнале, мы ее прочтем и пришлем. Ну, прощай, пора и кончить письмо. Целую тебя, Машу и Веру. Ложусь сейчас, а то устала и вяла́ я всё время. Напиши мне опять.
С. Толстая.
Примечания
С. А. Толстая пометила: «Письма из Москвы, куда я переехала с учащимися детьми, в Ясную Поляну». Настоящему письму предшествуют два других от 17 и 18 октября; их мы не печатаем.
— Екатерина Михайловна Лопатина (р. 1865), сестра профессора, писательница (псевдоним Ельцова).
Гуревич — Любовь Яковлевна Гуревич (р. 1866), писательница. С 1891 по 1899 г. издавала и редактировала вместе с А. Л. Волынским журнал «Северный вестник». Ей принадлежит: «Из воспоминаний о Л. Н. Толстом» в сборнике ее статей «Литература и эстетика», изд. «Русской мысли», М. 1912. Подробную характеристику С. А. Толстой Гуревич дала в ряде очерков, помещенных в «Жизни искусства», 1919, № 299—300, 301, 302—303.
на юбилей Поливанова гг. — Илья и Лев. Окончил гимназию один Лев.
Лучшая речь была Капниста. Речь попечителя Московского учебного округа гр. П. А. Капниста изложена конспективно в брошюре: «Двадцатипятилетие Московской частной гимназии, учрежденной Л. И. Поливановым. 1868—1893» М. 1893, стр. 20; в этой брошюре приведены все адресы и речи, читанные на юбилее; на стр. 21—22 приведен текст адреса родителей учащихся, подписанный С. А. Толстой.
получила Таня твое письмо. Письмо не сохранилось.
[...] усмехнулся, что «письмо носить в корзине». Толстой писал 20 октября: «О Ваничке поминаю часто, скажи ему, что в корзинке мне некого носить». Толстой шутил, что раз самого Ванички нет, то он вместо него будет носить его письмо в корзинке.
О статье твоей Тулонской — «Христианство и патриотизм» — статья, увидевшая свет в издании Элпидина в 1895 г. Тулонские празднества происходили в 1893 г. по поводу заключения франко-русского союза. 24 декабря 1893 г. Толстой писал Ге: «Бьюсь над статьей о Тулоне,
т. е. о жестокости, безбожности патриотизма и наглости обмана народа патриотизмом, которого давно уже нет и не может быть» («Толстой и Ге. Переписка», стр. 174).
Сутнер — Берта Сутнер, деятельная проповедница пацифизма, издательница журнала: «Die Waffen nieder», о котором Толстой писал: «Это преинтересный, прекрасно ведомый журнал, который надо выписать и которым надо пользоваться» (ПЖ, стр. 462).