№ 290
23 февраля 1893 [г.] вечер. [Москва]
Милые Лёвочка и Маша, получила от вас сегодня два письма, и совестно мне стало, что я написала вам только одно в Ясную. Но я уверена, что вы о нас не беспокоитесь. Вот вы все простудились, одна Таня приехала, слава богу, здоровая, да и та посерела немного. Она вчера была в своей школе, там волнение страшное: Философова чуть ли не бить собираются ученики. Маковский, Прянишников, Васильев — все лучшие учителя и члены уходят. Полный скандал. Философов прячется за великого князя. Великий князь, говорят, всё старается примирить всех, и теперь неизвестно, чем всё кончится.
— Тане очень обрадовалась Соня Мамонова, — и они много сидят вместе. Сегодня была бывшая Анни Филиппс с маленькой, шестилетней девочкой. Очень милы, веселы и оживлены и мать, и дочь. Обедали у нас, и Таня с Сашей проводили их до конки. Зандер кончил экзамены, оставлен Маклаковым при глазной клинике и очень счастлив. Лёва меняет планы всякий день, но вас теперь хочет дождаться в Москве. Пока положительного он сделал то, что переплел довольно успешно книгу и очень этим гордится. На нездоровье опять жалуется. Андрюша и Миша учатся плохо, но здоровы, очень веселы и всё-таки лучше, чем прошлые месяцы. Все с тоской ждут холеры; к стыду моему и у меня какая-то явилась тоска и безнадежность. Все эти ожидания холеры теперь еще соединены со слухами о голоде. В Патровке и Гавриловке прямо мрут от голода, пишет управляющий, и помощи ни откуда никакой — буквально. Везде разговоры о покорности народа судьбе, что просто решили умирать. Да и что же им делать? Всё это так и томит душу.
Не простудись, милая Маша, не мочи ног; я рада, что вы в Ясной и на половину успокоилась. — Сейчас пришли Соня и Алик Мамоновы и Наташа Философова.
Меня беспокоит, милая Маша, что если вы уедете без Ивана Александровича, то плохо всё уберете и запрете. Пожалуйста, чтоб в доме никто не оставался, а то Таня говорила, что Попов хотел две недели жить там один. Я на это . Может жить в конторе, если для папа́ это необходимо. Во-первых, слишком дрова дороги, да еще пожар сделают, а во-вторых, что бы в доме ни пропало, все люди будут говорить: там Попов жил, может кто и забрался, всё отперто было и т. д. — Вот вам и неприятно, но что же делать! Кому-нибудь и порядок надо блюсти. Прилип этот Попов безнадежно, а я всегда не любила, и теперь уж не полюблю всякое вторжение чужих в семейную нашу жизнь. Целую вас и жду с радостью.
С. Т.
Примечания
получила [...] — письмо М. Л. Толстой от 22 февраля и Л. Н. Толстого от 21 февраля. Толстой писал: «Нынче я очень много занимался утром и устал, а вечером еще исправлял и добавлял Павла Ивановича отчёт, и кончил, прибавив немного. Но, боюсь, не пропустят. Кроме того, побывав там и пиша отчёт, я почувствовал, что здесь далеко не так нужна помощь, как там [в Бегичевке]. Здесь первый год и здесь заработки». М. Л. Толстая на другой день писала: «Нам здесь очень хорошо и приятно. Папа написал отчёт, я сегодня его переписала. Вероятно еще будет поправлять» (АСТ).
Философов. Н. А. Философов состоял инспектором школы живописи, ваяния и зодчества.
Васильев — Михаил Николаевич Васильев (1826—1900), профессор исторической живописи, воспитанник Московсковго училища живописи, ваяния и зодчества.
Анни Филиппс. С. А. Толстая пометила: «Англичанка, жившая у нас при детях: Лёве и Маше, и вышедшая замуж за m-r Parson’а».
— два села Бузулукского уезда Самарской губернии, близ хутора Толстых.