№ 286
11 февраля. Вечер. 1893 г. [Москва]
Вчера написала Маше, а сегодня получила письма от вас, милые Лёвочка и Таня. Наконец, я хоть узнала, что вы доехали все до Бегичевки. Завтра две недели, что вы уехали. Как у вас там людно, и как это неприятно, что люди, приехавшие помогать — ссорятся и не ладят, как Семенов с Линденбергом. Павла Ивановича очень жаль, и я уверена, что если ему трудно, то опять не от дела, которое он делает, а от какой-нибудь людской или женской путаницы. Неодухотворенные люди хуже всякого животного. Всякая гадость в человеке тем ужасна, что он ее знает, что всё в человеке сознательно, а в животном бессознательно, оттого извинительнее. Ужасно боюсь, что отъезд Павла Ивановича запутает все дела помощи. Но после Святой сейчас же в Бегичевку уезжает совсем Ваня Раевский, я сегодня его видела, и он говорит, что охотно возьмет на себя часть дела. Ему не только можно, но и должно будет всё передать, чего же лучше и проще? Он тамошний, хотя, конечно, Павел Иванович в тысячу раз лучше может всё делать.
У меня сегодня была Матильда и предложила мне учить Сашу за те же 20 рублей, которые я предложила учительнице.
До сих пор учила я сама и очень исправно; но у меня мало времени и я очень раздражаюсь, что дурно для наших с Сашей отношений. Я очень рада Матильдиной помощи на эти последние два, три месяца. По-французски же буду продолжать сама. Еще была Наташа Философова, обедала с нами. Она едет на днях в Ялту к матери, заедет к Соне. У Сони Миша болен, говорят, легкая скарлатина, но уже лучше. Лёва уехал к Цурикову и всё покупает Дубны, это писали Наташе, а мне он ни разу не написал.
После обеда мы с Наташей поехали к Елене Павловне, посидели с ней, хорошо поболтали, Ваня с нами сидел. Гриша, Петя и Юша Давыдов показались на минутку.
Оттуда я одна поехала к брату Саше и его жене. Застаю их одних, она вся увязана платками. Вчера Аничке сделалось дурно, она думала, что её будет рвать, нагнулась к тазу и упала в обморок. Саша замертво её поднял, а у ней кровь льёт отовсюду. Она, падая вниз лицом, разбила лицом таз, и всю ее изрезало. На шее глубокий шрам, на виске, на щеке, ухо прорвало с сережкой, зуб сломало. Такая она жалкая. Я посидела с ними, а без меня Варинька была с мужем.
Мы все совсем здоровы, я поправилась, и нервы пока меня не тревожат совсем. Ложусь около трех часов ночи; читаю корректуру ночью и утром, чтоб день быть более свободной, — и всё ничего. Андрюша тих, всё по-старому; учится дурно, хотя всё сидит, Миша читает Анну Каренину, оторвать не могу и не одобряю, рано еще. Саша и Ваня с воскресенья не гуляют; всё метели и 15—12 градусов морозу с ветром. — Напрасно затеваете 90 столовых объехать. Разве это возможно? И зачем в сущности?
С. Т.
Получила счастливое письмо от Леночки, просит ей шить приданое и намекает о том, чтоб свадьбу сделать у нас в доме, и на неделю до свадьбы ей пожить у нас. Я ей ответила, что согласна, когда Таня приедет, поможет тоже.
Примечания
Семенов — Сергей Терентьевич Семенов (1868—1922), писатель из крестьян. В 1894 г. Толстой написал предисловие к книге Семенова «Крестьянские рассказы». Автор «Воспоминаний о Л. Н. Толстом», Спб. 1912. — Толстой писал из Бегичевки 9 февраля: «приезд наш, по моему мнению, очень был нужен в особенности потому, что Линденберг ссорится с Семеновым» (ПЖ, стр. 433).
— Герман Романович Линденберг, художник, сотрудничал на голоде.
Матильда — М. П. Моллас.
У Сони Миша болен— Михаил.
Цуриков — Александр Александрович Цуриков, помещик Чернского уезда, юрист, позднее член Судебной палаты в Москве.
Гриша, Петя — сыновья И. И. Раевского: Григорий Иванович (1875—1905) и Петр Иванович.
— Юрий Васильевич Давыдов.
Аничка — жена А. А. Берса, Анна Александровна.
Андрюша учится дурно. С. А. Толстая пометила: «Когда Андрюша был очень маленький, у него было воспаление мозга и доктора сказали, что это повлияет дурно на всю его жизнь и потому ему трудно давалось учение».
Миша читает «Анну Каренину». Толстой ответил в письме от 14 февраля: «Анну Каренину» Мише читать, разумеется, рано».
. Толстой писал 9 февраля: «Впечатление мое, что нужда большая, но к ней еще больше привыкли, чем в прошлом году, и дело нашей помощи идет хорошо там, где я был. Но мы намерены объехать все 90 столовых, а видели теперь пять».