№ 237
[1891 г.] 12 декабря [Москва.]
Приезд Серёжи, милый друг Лёвочка, был, очевидно, по твоей инициативе, и я была тронута твоей заботой, и очень обрадована его приездом.
Сидим мы в Малом театре: София Алексеевна с мужем, Лизанька, Варя и я, шла утром генеральная репетиция «Плодов просвещения», вдруг в первом акте входит Серёжа. Всю пьесу просмотрели вместе. Идет она не дурно, только мужики — особенно 3-й, — совсем не вышли. Фальшиво, не смешно, — очень досадно. Ведь когда Лопатин про курицу скажет, — все хохочут единодушно; а здесь даже не смешно совсем. Сцена в кухне очень хороша. Когда является повар, то сцена выходит удивительно трагична; даже у меня одышка сделалась от волнения, но скоро прошла. Скучнее всех первый акт идет, очень вяло. Петрищев и Коко́ (толстый, белокуро-желтые волоса, похож на дворового) совсем не вышли. Вово́ играл в меру и отлично. Профессор (Ленский) очень хорош. Барин с усами похож на отставного военного, но добрый и сдержанный — вышел. Вообще не чисто-аристократический тон, а скорее parvenus,1 желающие быть аристократами — и это не верно. В Туле и у нас шло много лучше и типичнее были люди, но здесь выручало сценическое искусство, привычка сцены, положений и т. д. Очень хорош был Григорий. Таня играла хорошо; но худенькая, минодировала немного, слишком суетилась. Барыню очень утрировала Федотова. — Но вообще пьеса очень хорошая и весело её смотреть, хотя игры требует превосходной.
мое хорошо, никаких неприятных припадков не было, надеюсь, и не будет. Погода всё плохая, потому что ветер; у меня тут заболел артельщик инфлуенцей, и совсем не бережется, всё выходит и видно не хочется помириться с нездоровьем; вот так-то умирают. Только один день пролежал.
Получила две телеграммы от Колички Ге, просит свидетельств на даровой провоз двух купленных им вагонов гороху по 1 р. за пуд. Одно я выпросила уже у Софьи Алексеевны и послала вчера, а за другим послала сейчас Алексея Митрофановича опять к Софье Алексеевне и пошлю Количке. Боюсь, что вы не скоро получите горох, так как с юга идет всё очень медленно. Вчера послали все наши вещи, т. е. сукно, 100 ф. ваты, сухари, старье и проч., даровым проездом в Клекотки. Пошлите скорей за вещами, как только получите квитанции, чтоб раздать теплые вещи шить и носить, пока холодно. — Голод всё распространяется, рассказывают ужасы.
Лёва пишет короткое письмо еще из Самары, что здоров, видел губернатора, который обещает хлеб ему продать из земского склада; что голод ужасающий, что Иван Александрович поражен, и что страдает, глядя на всё это; что у Ив. Ал. очень доброе сердце, и ему это приятно. Еще пишет о мужике вдовце, удавившемся от того, что не мог вынести вида своих трех голодных детей. — Вот и всё.
Спасибо Маше за её ласковое письмо. Буду ждать с места, и не могу не беспокоиться, видя этот бич — инфлуенцу повсюду. Сегодня отпускают совсем Андрюшу и Мишу и обязывают привить оспу. Везде паника в Москве, что появилась сильная оспа. То же и в других городах. — Ваничке прививать не буду; он ее недавно отбыл, а Саше придется. Что слышно у вас о болезнях? Тогда поговаривали об оспе, распространилась ли она? Вообще поберегайтесь, будьте осторожны и не рискуйте ничем. Очень скучно сделать детей всех больными насильно, ведь будут гореть, и всем придется 9 дней и больше сидеть дома и беречь их. — Опять мы сидим одни совершенно и на верху, кроме залы, не освещаем нигде. Тишина эта мне очень приятна; я буду теперь по вечерам читать вслух с детьми, заниматься делами и сама читать. — Прочла рукопись Стёпы более половины, ужасно плохо написано, и не знаю, что ему и ответить. Есть очень бестактные места.
Была вчера без меня Соня Мамонова с Мишей своим, и дети играли, и Миша не хотел уходить. Есть письма к Тане, пришлю с Алексеем Митрофанычем. — Пожертвования без вас опять пошли: вчера получила от гр. Бобринского из Петербурга 628 рублей сразу. С «Плодов просвещения» — 2200 с чем-то рублей. Если нужно, и меня уведомят, то я пошлю за горох Количке. Теперь больше нечего писать. Я отпустила вас этот раз бодрее, чем думала. Во-первых, не так на долго, и во-вторых, вы все были ласковы, — а мне это главное. Прощайте, целую всех вас и очень жду известий с места. — Как вы себя чувствуете нравственно? Бодро или нет? Как относитесь к отсутствию Ивана Ивановича? Жутко ли, трудно ли, или просто и только грустно, что его нет? Петя уехал.
Примечания
Толстая пометила: «Побывав после смерти Ив. Ив. Раевского в Москве, Лев Николаевич и дочери снова вернулись в Бегичевку, заехав в имение П. Ф. Самарина — Молоденки».
Приезд Сережи — С. Л. Толстого.
. В. М. Лопатин мастерски сыграл роль третьего мужика на домашнем спектакле «Плодов просвещения» в Ясной Поляне 30 ноября 1889 г.
Петрищев. Роль Петрищева на сцене Малого театра играл артист Багров.
Коко̀̀ Клингена исполнялась Лошивским (псевдоним Константина Степановича Шиловского).
Вово̀. Роль исполнялась Грессером.
— выдающийся актер и режиссер Александр Павлович Вервициотти (Ленский) (1847—1908).
. Роль исполнялась Федором Петровичем Горевым (1850—1910).
Таня. Роль исполнялась Е. Д. Турчаниновой.
минодировала — жеманилась.
— Гликерия Николаевна Федотова (1846—1925).
Алексей Митрофанович — А. М. Новиков.
Лева пишет«Пишу из Самары».
Губернатор — Д. Д. Свербеев.
Спасибо Маше за [...] . М. Л. Толстая, описывая пребывание в Туле, писала так 10 декабря: «уговорили папа̀ ехать на заседание [...]. Это было в дворянском собрании. Сидел Зиновьев за столом, кругом стола всякие члены Красного Креста и представители различных уездов, вставали, говорили — ничего интересного и так формально и мертво, что папа̀ не стал ничего говорить, а когда кончилось заседание, все встали и стали расходиться, собрался около папа̀ большой кружок и стали просто частным образом разговаривать и обсуждать всякие вопросы и о льне, и о лошадях, и о столовых» (хранится в АСТ).
Соня Мамонова с Мишей. Михаил Мамонов, племянник и воспитанник С. Э. Мамоновой.
Бобринский
— «Воспоминания о гр. Л. Н. Толстом» С. А. Берса, напечатаны в Смоленске в 1894 г. Рукопись сохранилась в яснополянской библиотеке.
1 [выскочки]