№ 204
[1889 г. Марта 24. Москва]
Очень рада была получить известие о тебе и от тебя, милый Лёвочка. Я уверена, что тебе будет очень хорошо у князя, и теперь, когда я знаю, что ты на месте и что тебе рады, — я совершенно успокоилась и радуюсь твоему уединению и спокойствию. Меня тронуло даже письмо князя, так он тебе рад и сочувствует Маше и Павлу Ивановичу. Может быть, это всё будет хорошо; но не так мы любили и любим до сих пор. Когда уехали вы, Маша не только не была огорчена или озабочена Пошей, но, казалось, еще веселее и счастливее, чем когда-либо. Может быть так и лучше. Для нее — несомненно.
Получили мы и из Пирогова известие, что доехали благополучно. А как холодно было в то утро, когда они туда приехали! И теперь морозит, я сегодня в шубе выезжала. — Вчера мы вечером: Таня, Лёва, Леночка и я сидели очень семейно и обсуждали Машину свадьбу, и все были в недоуменьи, и все одинаково решили, что мы ее не понимаем, но что-то не то, не так любят. Вообще мы давно так дружелюбно не разговаривали, ведь мы редко бываем одни. По правде сказать, единственная выгода твоего отсутствия, — это, что мы избавлены видеть и принимать такое множество чуждых и часто не приятных людей, с которыми и скучно, и страшно фальшиво, и из-за которых тебя нет.
Какие-то тёмные звонили вчера, и я велела всем говорить, что ты совсем уехал в деревню и не вернешься. — Таня ушла сегодня к Мамоновым, там Орлова, Щербатова, Самарина и другие, — и чтение. Лёва взял два рубля и ушел искать куда их поместить. Третьего дня он попал на обсерваторию Швабе и был очень доволен; видел луну, звезды, и астроном толковал.
На верху сидят Леночка и Марья Петровна. Малыши спят, все здоровы, Ваничка покашливает, у Андрюши горло слегка красно, но это всё ничего.
Надеюсь, что ты будешь писать мне не редко, и что ты перестал на меня досадовать, что я за тебя вечно беспокоюсь, и что до сих пор мне расставаться с тобой и тяжело, и жутко, и грустно. Целую тебя, кланяюсь Павлу Ивановичу, а князю напишу отдельно ответ на его милое письмо. От Серёжи было письмо, всё пропитанное «Нибелунгами».
С. Т.
24 марта, вечер.
1889.
Примечания
Толстая пометила: «Письма в именье кн. Серг. Семен. Урусова, близ Троицкой лавры, куда Лёв Николаевич ездил заняться писаньем и отдохнуть от города».
— записка Толстого от 22 марта, в которой он писал: «доехали в 9-ом часу к Сергею Семеновичу по прекрасной зимней дороге [...]. Князь только лег спать, но, несмотря на то, принял нас очень радостно» (не напечатано).
письмо князя. С. С. Урусов писал (почтовый штемпель 23 марта): «Высокоуважаемая, неоцененная, прекрасная, чудесная и размилая графиня! Благодарю, благодарю, очень, очень благодарю. Оживил меня Л. Н. и порадовал П. И., за Машу особливо порадовал, целую ее и поздравляю вдвойне. Поверьте, что будет с ним счастлива. Жаль только, что откладывают. Вы знаете, что свадьбы устрояются на небесах, а потому и вы и все должны порадоваться» (не опубликовано, хранится в АСТ).
сочувствует Маше и Павлу Ивановичу
из Пирогова известие. В Пирогово уехала Мария Львовна.
Щербатова — дочь кн. Марии Павловны Щербатовой.
— обсерватория при магазине оптических принадлежностей Швабе на Кузнецком Мосту.
письмо, все пропитанное «Нибелунгами»«Кольце Нибелунгов» Р. Вагнера. Вагнеровский цикл был дан приезжей труппой пражского предпринимателя Неймана, капельмейстером был выдающийся музыкант Мук. Толстой запросил Софью Андреевну 27 марта: «Что Серёжа пишет о Нибелунгах?» (ПЖ, стр. 334).
О получении настоящего письма Толстой записал в своем дневнике под 26 марта: «Получил письмо от Сони раздраженное на темных людей и Машу. Хотел огорчиться, но можно побороть».