Толстая С. А. - Толстому Л. Н., 11 апреля 1887 г.

№ 186

[1887 г. Апреля 11. Москва]

Наконец кончился мой сегодняшний суетливый день! Устала я страшно, и еще сидят Столыпин, Вера Шидловская, Серёжа, Таня и Лёва, и играют в винт. Вчера я сидела с корректурой до трех ночи. Встаю я всякий день ровно в 9 часов и поспеваю к детскому чаю. Утром я ездила по покупкам и делам, потом в три часа дня собрались дети Оболенские (Миташи), Свербеевы, Нагорные и наши, катать яйца. Я поставила им два огромных Ваньки-Встаньки, и азарт был огромный, кто в них попадет. Попала в одного наша Саша, в другого Катя Свербеева, и зависти не было никакой, очень благодушно, весело и оживленно катали яйца.

Потом все обедали, а потом вечером собрались к Тане: Соня Самарина, Лиза Оболенская, Беклемишева, Рачинская, молодежь разная, народу пропасть. — Вера Александровна, Петя, Лиза наша и другие играли в винт, я страшно скучала, и утомленная сидела и зевала, как всегда, утешаясь мыслью, что ведь кончится же это когда-нибудь. Завтра никого не будет; я хочу, чтоб Лёва до ученья день был совсем без развлечений, и упорно отказываю всем.

На той неделе во вторник еду на лекцию Грота, а в среду на выставку. Это будут два мои удовольствия.

Серёжа завтра едет обратно в Тулу; там какой-то спектакль, и его вызвали. Илья уехал на охоту, на день, в Крюково опять. Маша, малыши, Лёва — всё это в порядке и здоровы.

Сегодня Ден приехал, очень доволен своим пребыванием в Ясной и рассказывал подробно, как жил, что вы делали, что ели, тепло ли и т. д.

Ты пишешь о том, что хотел бы проехать к Хилкову — я это случайно сказала при Маше Свербеевой; а она говорит, что вчера еще говорила о нем с его тёткой, и та рассказывала, что Хилков ушел куда-то странствовать, ходить, как она выразилась; что он взял, было, к себе своего беспутного и пьяного отца, но у отца оказалось дурное семейство, которое всё и переехало в именье матери, к сыну на хутор, но туда же, где и мать живет. У самого Хилкова крестьянка, которую он зовет женой; но так как он духоборец, то церкви и брака он не признает. — Должно быть тоже хорош мальчик. Всякий всё по-своему называет, а всякий живет так, что моему нраву не препятствуй! — Очень всё это грустные явления, жертвы их всегда одинаковы, т. е. женщины и дети. У кого матери, как у Хилкова, у кого жёны, как у Фейнермана, у кого дочери... Тёмный, тёмный народ! Нравственно больной и несчастный!

О проводах Колички я думаю, что он и без тебя доедет, а если тебе куда очень хочется ехать, то я думаю, в эту погоду кататься нездоровому человеку очень вредно; во всяком случае лучше дождаться тепла. Воспаления в легких везде слышны, и продолжают умирать от них люди.

Письмо к Попову в острог еще послано было через М. Н. Лопатина на страстной.

Ну прощай, Лёвочка, опять третий час. Твои письма тоже безличные. В них нет ничего ни задушевного, ни отношения какого-нибудь ко мне, а в них ясно одно, — как ты уверен, что я всё-таки и врозь живу только страхом о тебе и о твоем благосостоянии. Жду обещанного разъяснения в письме, почему ты упрекнул меня, что я не так — я не знаю, может быть и мне, и покойнее, и веселее. Так ты пришли же это разъяснение, хотя после 25 лет поздно учить, как надо любить. Теперь уж, конечно, попокойнее лучше всего.

В Ясную Поляну я перееду не раньше 20 мая. Перспектива делить свою семейную жизнь с Фейнерманом так тяжела, что хоть совсем не переезжать. На твою жизнь врозь с нами я смотрю так, что, если ты здоров, доволен и счастлив, то и хорошо. Дети тоже не стремятся в деревню; видно прошлое лето на долго тяжелым камнем легло всем на сердце.

«будем делать всё обратное тому, что делали в прошлом году, и будет хорошо».

Пожалуйста, продолжай беречься, а то уж начал опять чувствовать себя хуже, а воды пить нельзя, холодно. Сегодня была у Феррейна, отказала воды до мая, да кстати еще сказали, что свежих до сих пор привозу нет.

Книги «Посредника» напишу, чтоб выслали в Ясенки.

Целую тебя. Сплю я одна, на верху, и очень дурно эти ночи.

С.

11 апреля 1887 г. в ночь.

дети Оболенские (Миташи). У Дм. Дм. Оболенского были дети: Сергей, Елизавета и Наталья.

Соня Самарина — С. Д. Самарина.

Рачинская. — Марья Константиновна Рачинская (1865—1900), дочь директора Сельскохозяйственной академии в Петровском-Разумовском, Константина Александровича Рачинского. С 1895 г. — жена С. Л. Толстого.

Лиза наша — Е. В. Оболенская.

— Кн. Дмитрий Александрович Хилков (1858—1914), лейб-гусар, участник турецкой войны. Подарил свое имение крестьянам села Павловки, исповедывал «свободное» христианство. Был женат гражданским браком на Цецилии Владимировне Винер. Эмигрировал, был близок к социал-революционерам. Позднее отошел от революционеров и приблизился к православию. Убит в сражении под Львовом.

Письмо к Попову. Иван Иванович Попов (1860—1925), привлекался по делу о студентах Ярославского лицея Бессонова, Минора и др. Был арестован в октябре 1886 г. во время производства подворной переписи. В ноябре 1887 г. был выслан в административном порядке в Петропавловск, Акмолинской области. Брат толстовца Е. И. Попова. Толстой беспокоился о положении И. И. Попова и писал ему в тюрьму: «Я узнал о вашем положении и старался содействовать тому, чтобы дело ваше было скорее рассмотрено. Не знаю, насколько успешно. Я не мог добиться свидания с вами» (ПТС, под ред. Сергеенко, II, № 352).

—18 июля 1886 г.: «Дети, начиная с Серёжи и кончая Машей, много работали в поле крестьянскую работу» (Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений, т. 63, 1934, стр. 370).

Раздел сайта: