№ 182
[1887 г. Января] 12. Утро. [Москва]
И мне без тебя очень одиноко стало, и потому, вместо того, чтоб заняться делом, прямо с утра села опять писать тебе. На дворе холод и метель третий день, и меня беспокоит, что Таня поехала. В первую минуту, когда я прочла, что ты отпустил Таню без себя с молодежью, я очень рассердилась, даже обедать не могла, письмо получилось во время обеда. Если бы я, — то ни за что бы не отпустила. Потом я успокоилась на том, что может быть это почему-нибудь нужно для её судьбы; а что если б ты поехал, ты мог бы простудиться или заболеть, а уж это хуже всего. Я не писала тебе о своем недовольстве до тех пор, пока оно не улеглось.
Огорчил меня сейчас еще отъезд Вячеслава. Он жалок, спутан, ребячлив; боится спать или быть в темной комнате, ночи не спит, и так, поговорив с ним предварительно по душе, мы грустно расстались. Бессилие мое помочь ему и утешить его, главное, помочь жить на свете — очень мне тяжело. Бог даст, сам на ноги станет.
к нему, чтоб он дал ответ, можно ли надеяться? Он всё отвиливал, говорил, что зависит от начальника штаба, что надежды мало; но, в конце концов, я так пристала, что он велел Грише приходить сегодня к нему, а завтра к начальнику штаба. Доверие Гриша своей персоной внушить не может. Он слишком робок и не умеет держать себя.
Сегодня именины Тани, а у нас совсем не празднично. Пришел дядя Костя и огорчился, что я не праздную и что кушанье плохо.
Илья опять плох. У Философовых я была. Там очень недовольны его навязчивостью и, видимо, отбивают его. А он опять ночь до семи утра пропадал. Весь день спит, если не на ученье, и имеет идиотский и скучный вид. Если его внешне ничего не подстегивает, он засыпает.
Лёва плясал у каких-то Столпаковых, знакомые Шидловских. Там была и Лили Оболенская, и Татищевы, и Верочки две; он, видно, очень веселился и пыль в глаза всем пускал; Шидловские и Оболенские остались что-то им очень довольны. «On l’a trouvé charmant, mais tout à fait charmant». 1 Пусть уж лучше пляшет, чем Стрельна и тоска, как Илья. Сегодня все дома, и Алкид, и Лёва, ученья нет, — университетский праздник. У нас обедают девочки Толстые, Северцова и Оболенская Лили.
Начала письмо по какому-то сердечному влеченью, чтоб быть с тобой в общении, милый друг. А так меня засуетили, что я всю нить своих мыслей и чувств утратила. К тебе много писем, но важного ничего и потому не посылаю, да и боюсь, пропадут посылкой, если послать. От Феоктистова длинное письмо; он объясняет, почему для сцены не пропустил: цинизм выражений, невозможные для нервов сцены и т. д. О том же, почему в печать не пропустили — ни слова. Он делает вид, что драма не была представлена в цензуру и что он говорит лишь свое личное мнение. Видно выжидает, что заговорят свыше. Я опять писала, спрашивала: могу ли напечатать отдельной книгой (не упоминаю «Посредника» конечно), или в крайнем случае при издании всего. Посмотрю, что он ответит.
Прощай, Лёвочка; буду считать дни, когда увидимся. Не выезжай, бога ради, в метель или мороз. Целую тебя и Таню.
С. Т.
Письмо это не оставь где-нибудь, лучше сожги, а то про Таню не благовидно, хотя в лучшем обществе я ей не желаю никогда быть; а всё не пустила бы, чтоб лишних пересудов не было. Кланяйся всем.
Примечания
. Толстой писал 10 января: «Очень мне грустно стало после твоего нынешнего письма. Мне так становилось одиноко без вас, а тут еще ты пишешь и ждешь».
Гришу. С. А. Толстая хлопотала по делам военной службы племянника Льва Николаевича Г. С. Толстого.
У Философовых. Николай Алексеевич Философов (1839—1895) и его жена Софья Алексеевна, рожд. Писарева (1847—1901); родители невесты Ильи Толстого Софьи Николаевны. Н. А. Философов был художником, служил инспектором Школы живописи, ваяния и зодчества.
у Столпаковых. Алексей Николаевич Столпаков, управляющий московским отделением Дворянского банка; был женат на Марии Александровне, рожд. Козловой.
Лили Оболенская — дочь Д. Д. Оболенского.
— семья ярославского губернатора гр. Николая Дмитриевича Татищева и Анны Михайловны, рожд. Обуховой. Их дети: Дмитрий (р. 1867), впоследствии предводитель дворянства Гжатского уезда и ярославский губернатор; Нина (р. 1862) и Наталья (р. 1870).
Верочки две — Шидловская и Толстая.
Стрельна — московский загородный ресторан, славившийся хорами.
университетский праздник. Праздником Московского университета был «Татьянин день» (12 января).
От Феоктистова длинное письмо. Феоктистов писал 9 января Софии Андреевне: [...] «Доставил мне пиесу С. С. Татищев; из слов его я мог заключить, что он получил ее от артистки здешних театров г-жи Савиной. Я обещал тотчас же дать пиесе надлежащий ход, но задержал ее у себя на очень короткое время [...]. После сего, в тот самый день, как я намеревался отправить ее в цензуру, снова посетил меня г. Татищев и пожелал узнать мое о ней мнение. Я высказал ему, что пиеса, в том виде, в каком она доставлена, неудобна для сцены и г. Татищев взял у меня ее обратно [...]. Пиеса должна произвести самое удручающее впечатление на публику [...] в ней изображается целый ряд прелюбодеяний и убийств, в высшей степени возмутительных; действующие лица говорят языком невозможным по своему цинизму; не только отдельные сцены, но весь 4-ый акт таков, что — полагаю — никогда и нигде в мире не появлялось на сцене ничего подобного» (не опубликовано; хранится в АТ).
. Феоктистов ответил письмом от 14 января (по штемпелю): «Вчера я вручил Кузминскому экземпляр «Увяз коготок» [Власть тьмы], одобренный цензурой для печатания» (не опубликовано).
1 [«Его нашли очаровательным, совершенно очаровательным».]