№ 148
[1885 г. Октября 22. Москва]
Сегодня именины Лизы Оболенской и праздник Казанской божьей матери и мы все проводим вечер у Оболенских. Мальчики тоже свободны, но Илья с важностью какое-то сочинение пишет весь день; Лёля играет на фортепиано, читал; Альсид тут. 3 малыша были тоже у Оболенских утром и пили шоколад. У Тани очень палец болит, опять хочет к доктору. Я все утро просидела до обеда над книгами, счетами и бумагами. Кое-что переписала для «Декабристов», «Исповеди», и держала корректуры «Лошади» и «Стариков».
Дело подвигается тихо с изданием, всё бумаги нет. Пересмотрела я «Исповедь», и нашел на меня страх, что не выхлопочу я у Цензуры, а пошлют меня в Духовную цензуру, а там плоха надежда. Но всё-таки попытаться надо, и хлопотать буду до последней крайности. Сегодня сижу в столовой; вдруг передо мной m-lle Brandt Софья Фоминична. Перепугала нас. Она совсем, бедная, плоха; говорит, что Голосова, начальница дома умалишенных, ее заперла, и я ей представилась этой самой Голосовой; она меня не узнала. Потом узнала в адресном столе, где Оболенские, и к ним явилась, перепугала их. Я её оставляла позавтракать, она с диким лицом от всего отказывалась и стремительно ушла.
У меня глаза слепнут, и это меня огорчает. Я пишу, и не ясно вижу, что пишу; вот до чего дошло! — Жизнь наша скучна, озабочена, и неудовлетворительна. До сих пор, чего никогда со мной не было, не разложила вещей и не устроила ни гостиной, ни других комнат. Всё кучей навалено и не топлено. Если ты приедешь, то предупреди, а то бы истопить надо. На верху ни спать, ни сидеть нигде, кроме залы, нельзя.
В субботу обещают бумагу. На той неделе отпечатают конец «Казаков», «Декабристы» и начало 12-го тома, а еще на следующей неделе наберут статьи. Вот тогда я поеду в Петербург. Стало быть через две недели. Ты можешь, если тебе это надо, и если тебе здорово и хорошо, — прожить в Ясной еще дней десять, после чего попрошу тебя приехать хоть на время моего отсутствия; мне страшно семью оставлять без нас двух. Прошло ли твое желчное состояние? Где ты живешь и что пишешь? Сегодня не было письма, может быть еще принесут.
Прощай, милый друг, целую тебя. Может быть период умственного утомления прошел, и ты опять работаешь — следовательно счастлив. У нас все, слава богу, здоровы и дружны.
С.
22 октября.
Примечания
для [....] «Стариков». Рассказ Толстого «Два старика».
— дочь Фомы Ивановича и Елизаветы Александровны рожд. фон-Вахтен, в первом браке бывшей за Карлом Ивановичем Джонсом. Брандт и Джонсы жили в имении Бабурино в 5 км. от Ясной Поляны. Толстой знал их семьи с 1850-х гг.
письмо от Тани, она [...] все еще собирается писать— К 1885 году относится писание Кузминской рассказа «Бешеный волк», редактировавшегося Толстым.
наберут статьи — статьи «Исповедь» и «В чем моя вера».
— семья С. Н. Толстого.