Страхов Н. Н. - Толстому Л. Н., 17 мая 1873 г.

Н. Н. Страхов — Л. Н. Толстому

17 мая 1873 г. Санкт-Петербург.

Какое чудесное письмо, бесценный Лев Николаевич! Почему-то я все думал, что Вам пишется, но такой радостной вести, что у Вас вчерне готов целый роман, не ожидал. Буду теперь ждать, буду заранее утешаться мыслью, что наверное

опять гармонией упьюсь,
1

То, что Вы пишете о добре и красоте, для меня понятно: не даром же я изучал Ваши создания и восхищался ими. Но Вы написали мне Вашу мысль в такой точной форме, до которой я не мог сам дойти, и мне вдруг объяснилось многое. Я понял то Ваше милосердие, которым так восторгался. Это настоящая религия художника, поэта, и опять повторяю, тут нет ничего Шопенгауэрского; у Шопенгауэра красота подчинена нравственности. А Вы становитесь на такую точку, на которой Вы неуязвимы, с которой Вас нельзя сдвинуть. Красота для Вас высшее и вместе совершенно таинственное, т. е. бесконечно глубокое. Это мне по душе удивительно.

Вы спрашиваете, можно ли прислать мне на просмотр , когда исправите. Не только можно, но я Вас прошу об этом, я, наконец, требую во имя всех прав, какие только Вы согласны признать за мною. Это будет большое наслаждение. На лето я остаюсь в Петербурге; поступивши в Библиотеку, я буду иметь множество свободного времени — чего же лучше? Да притом я Вам не доверяю в высочайшей степени; Вы непременно наделаете недосмотров; я гораздо аккуратнее Вас. Если не боитесь того, что у меня тяжелая рука, то присылайте — Вы меня утешите.

В Библиотеку я поступаю в первых числах июня. Книги моей разошлось только 400 экземпляров, так что книгопродавец только выручил свои деньги, а барыш получил далеко не весь. Я и тому рад. Здоровье мое поправляется вместе с погодою, и я веселее с каждым днем — слишком я тогда набросился на книги, не успевши окрепнуть. Статьи мои в имеют большой успех, но как всегда — не в публике, а в литературе, которая хвалит их на словах, а в печати, разумеется, только ругает.

А что же непосланное письмо? Грех Вам будет, если вы мне не пришлете всего, что Вы писали ко мне, но не послали. Ну скоро ли и где Вы найдете человека, который бы так любил и понимал Вас, как я? А для меня это великое счастье, как Вы, конечно, понимаете и уверены.

в Самару? Теперь тороплюсь отправить письмо, чтобы оно застало Вас до 20-го. Откладываю все, что хотелось бы написать.

Графине мой усердный поклон, и — счастливый путь! — если тронетесь в Самару.

Ваш всею душою

1873 г. 17 мая. Спб.

P. S. Нетерпеливо буду ждать . Будете писать, скажите мне, когда надеетесь кончить пересмотр и когда я получу пересмотренное. За все, за все — спасибо Вам, большое спасибо! Какая Вы для меня радость в жизни!

1 Из элегии Пушкина «Безумных лет угасшее веселье» (1830).