Н. Н. Страхов — Л. Н. Толстому
8 мая 1876 г. Санкт-Петербург.
Не знаю, как и благодарить Вас, бесценный Лев Николаевич, за то письмо, которого Вы не хотели посылать. Такие письма — конечно, самые лучшие, так что Вашим знакомым и друзьям, если Вы остаетесь тверды в своем решении, достается, несомненно, только то, что похуже. То, что Вы говорите о критике, — бесподобно; то, что об искусстве — удивительно. Я должен сознаться, что до сих пор не понимал ясно Вашего отвращения к критике и даже приписывал Вашему творчеству несвойственный ему характер, именно примесь к нему отвлеченной мысли, хотя вполне покоряемой творчеством. Помилуйте! Когда я вдумываюсь, то выходит у Вас такая стройность, так ясно все расчленяется, противополагается, оттеняет друг друга, продолжает одно другое! Теперь я должен понять, что эти чудеса нимало не происходит тем способом, которому я их отчасти приписывал, что вообще этим способом ничто художественное произойти не может. Простите за ошибку. Ваше письмо для меня драгоценнейшее откровение в этом отношении. Это речь истинного художника, формула творчества во всей его силе и чистоте.
Последнюю, апрельскую часть я по обыкновению прочитал два раза сряду. Мне кажется, что вообще в последних трех книжках Вы вошли в полную Вашу силу. Какая оригинальность! Описание свадьбы, исповеди, смерти, посещения художника, первой ревности — все эти и множество других вещей, до того обыкновенных, что высокоумные романисты пренебрегают ими и все ищут чего-нибудь почуднее и поважнее, — это предметы очевидно описаны Вами в первый раз и до Ваших описаний существовали разве только в рассказах каких-нибудь очень простых и очень добрых людей, и вот теперь озарено полным светом художества.
Есть у меня сослуживец по Библиотеке, Вл[адимир] Вас[ильевич] Стасов1. Он прогрессист, не знающий пределов, и считается у нас первым знатоком и критиком по искусствам. Покойный Серов2, правда, любил повторять, что только скульпторы считают Стасова знатоком живописи, а живописцы, напротив, знатоком скульптуры и т. д. Этот Стасов пришел на Вас в большое негодование за изображение художника Михайлова, но промаха никакого, даже мнимого, не заметил, как он ни любит бросаться на малейшие неточности. Мы с ним спорим об Вас чуть не каждый день, спорим до крика, до обиды. Другие библиотекари, и наши начальники, Бычков3 и Делянов4 человек большого роста, с генеральским чином и с седою бородою, очень добрый и деликатный, но напускающий на себя свирепость и рьяность неизмеримую. В Библиотеке у меня с ним одним много тем для разговора; я очень люблю его за доброту и искренность. Но более бестолкового и сбитого с толку человека я еще не встречал.
Пока, простите, несравненный Лев Николаевич. К этому письму присоединяю неконченное философское письмо, писанное уже недели три назад. Примите его, как оно есть. Только теперь я понял Вашу мысль о любви, как принцип целого взгляда. И теперь же только я понял, почему Вы мне отсоветовали заниматься критикой. Я сам, впрочем, всегда чувствовал, что это занятие меня не удовлетворяет, и признавал себя к нему неспособным. Но об Вас я непременно буду писать, потому что Вы меня увлекаете вполне, и очень хочется говорить. Пусть это и будут статьи, о которых один короткий приятель все меня спрашивал: «для кого Вы их пишете? И что Вы хотите сказать?» Он прибавлял, что он в них .
Ваш всею душою
Н. Страхов
1876 г. 8 мая. Спб.
P. S. В эту минуту у нас 4 градуса холода. Третий день идет снег, и теперь уж лежит по местам.
1 Стасов заведовал отделением искусств в Публичной библиотеке.
2 Серов Александр Николаевич (1820—1871) — композитор, отец художника Валентина Серова.
3 —1899) — помощник, впоследствии директор Публичной библиотеки. По его инициативе в библиотеке было образовано рукописное отделение.
4 Делянов Иван Давыдович (1818—1897), граф — директор Публичной библиотеки, попечитель Петербургского учебного округа, с 1856 г. сенатор, с 1874 г. член Государственного совета, в 1882—1887 гг. — министр народного просвещения.