Н. Н. Страхов — Л. Н. Толстому1
1/13 августа 1893 г. Мюнхен.
Письмо Ваше, бесценный Лев Николаевич, не выходит у меня из головы, и я думаю о нем без конца. Да что мне и делать здесь, как не думать? Бродишь, глазеешь, а все думаешь, точно я нарочно за этим сюда приехал. Отсюда я как-будто со стороны гляжу на все, и на себя, и на всю свою жизнь. Вы уговаривали меня писать субъективнее, откровеннее. Хорошо, я попробую — не знаю, как Вам понравится. Та любовь к себе, которую чувствует каждый, у меня, может быть, имеет в себе что-нибудь отвратительное. Здесь и в Эмсе я много каялся в своих грехах. В моей жизни я не делал зла — кроме разве одного случая — соблазна девушки, которого я тогда не считал грехом. И жадности у меня никогда не было. Но, Боже мой, каким эгоистом я прожил жизнь! Сколько случаев сделать добро, помочь, утешить я пропустил бессовестно! Мои бедные братья! Да мало ли было посторонних людей и разных дел, где я показал свою сухость и холодность! Всего больше меня, однако же, мучит несчастная судьба двух жертв моего распутства. С моей стороны тут было только легкомыслие, но как оно жестоко разыгралось! Поздно я понял, но понял, однако, что связь с женщиной иногда равняется убийству, членовредительству, что это — непоправимое вмешательство в чужую жизнь. И теперь мне нет никакого утешения!
Но это все мои личные дела, в которых, кроме себя, мне не на кого жаловаться. А я хочу Вам пожаловаться на свою судьбу2
Примечания
1
2 Письмо не закончено.