Н. Н. Страхов — Л. Н. Толстому
12—13 июня 1881 г. Санкт-Петербург.
12 июня
Верно, Сергей Николаевич1 уже уехал; он был два раза в Библиотеке, и очень мне жаль, что не удалось еще повидать его. Он мне напомнил Ясную Поляну — и так живо, что захотелось все бросить и ехать к Вам. Но вот, бесценный Лев Николаевич, мои объяснения, которые нужно Вам изложить, чтобы не показать равнодушия, которого во мне нет. Стахеевы уехали в конце апреля, и вокруг меня воцарилась тишина самая полная, восхитительная. Я чувствовал себя здоровым, спокойным, и я подумал: передо мною три месяца жизни совершенно пустыннической: я должен воспользоваться ими. Могу кончить свои работы о нигилизме, о физиологии, привести в порядок свои книги, разобраться со всеми своими делами, в которых хожу, как в тенетах. Кстати, буду держать много корректуры, что так удобно летом, когда много света (я выправляю Историю материализма, Ланге).
Перспектива работы соблазнила меня; меня томит безделье, и вот я, не без борьбы и волнения, решил выехать только в августе. Сказать ли, что из этого вышло? Пустынножительство удалось, припадки тоски прошли, но работа идет плохо, и это меня очень сокрушает: если я не могу ничего сделать при таких наилучших условиях, то нужно, значит, отказаться от мысли о работе. Как бы то ни было, хотя бы с грехом пополам, но в июне я кончу свои Письма, а в июле — Физиологию, и мне все-таки будет легче жить на свете.
Относительно моего нигилизма Вы правы: все мое писанье имеет односторонний вид и может быть принято за брань на нигилистов. Так это многие поняли; воздерживаясь от всякого суждения о существующем порядке и не воздерживаясь от самых резких суждений о нигилизме, я непременно впадаю в адвокатские приемы, в лукавство газетчиков. Да, молчать действительно лучше, чем говорить, и я часто колеблюсь — хорошо ли, или не хорошо то, что я делаю, почему и прошу Вашего внимания и участия. Следующее Письмо я напишу именно на эту тему — о недовольстве существующим порядком.
Фет мне пишет, что Вы ему читали третье письмо — оно и здесь, в Петербурге, принесло мне похвалы; но странно — Аксакову понравились преимущественно два первые письма.
2 уверения, что нет ничего легче и вернее, как поместить рукопись3 в Публичную библиотеку. Ваше решение очень меня занимает; почему Вы так делаете? А я уж собирался писать Вам, чтобы к следующему лету Вы непременно кончали, что я поеду за границу печатать.
Сергей Николаевич привезет Вам новостей; некоторые он мне рассказывал и очень удивил; здесь слухи растут и сочиняются с необыкновенной быстротою и добраться до правды всегда очень трудно. Нарочно пошел я к Победоносцеву и услышал много речей, но мало что узнал. Об Вашем письме к Государю я прямо спросил, что он знает; он сказал, что ничего, и действительно видно, что он не знает.
Простите, бесценный Лев Николаевич; начал письмо в говорливом настроении, а теперь мне опять нездоровится и голова тяжела. Мой усердный поклон всем, кто меня помнит; Татьяна Андреевна4
Ваш неизменный и искренний
Н. Страхов
1881, 13 июня, Спб.
Примечания
1 —1904) — старший брат Л. Н. Толстого.
2 В. В. Стасов.
3
4 Т. А. Кузминская.